Она сидела во главе длинного стола под портретами Ленина и Брежнева, прямо перед ней на подносе стоял графин с чистыми стаканами. По правую и левую руку от нее за столом сидели наши комсомольцы-активисты: девушка Катя из отдела кадров и молодой парень, которого я как-то видел в коридоре в форме лейтенанта. Сейчас он, как и почти все присутствующие, был в гражданской одежде.
Далее за столом расположились остальные комсомольцы, а те, кому не досталось козырных мест, сидели на стульях, выставленных вдоль стены и окон.
Проигнорировав своеобразное приветствие, я присоединился к «неудачникам». Здесь, подальше от комсорга, можно было подремать. Так я тогда думал, вот только надежды не оправдались.
Напротив себя, возле окна, я увидел Скворцова с парой оперов из уголовного розыска. Их безучастные физиономии говорили, что те как раз пытаются вздремнуть. На лицах сотрудников других подразделений райотдела энтузиазма также не наблюдалось. Следствие же представлял только я как самый достойный его представитель, ведь именно так мне было накануне заявлено. И я тоже не радовался субботнему мероприятию. Именно так, под грифом «тоскливо», проходят все наши комсомольские собрания. Спрашивается, на фига они нам всем сдались? Но приходится участвовать в комсомольской жизни из-под палки.
– Товарищ Чапыра, что для тебя быть комсомольцем? – Грачева все же решила привлечь мое внимание.
– Взносы я выплачиваю, – начал я раздраженно. Не то у меня было настроение для дискуссий. С девушкой поссорился. Если бы не это комсомольское собрание, она, может быть, ничего бы не увидела. Так что на комсорга я сейчас смотрел как на врага народа.
– Ты пропустил целых два комсомольских собрания! – перебила она меня, не дав закончить мысль.
– Согласно уставу ВЛКСМ посещать собрания – мое право, а не обязанность, – парировал я.
– Согласно уставу ты обязан соблюдать комсомольскую дисциплину! – процитировала она другой пункт документа. Походу, от желания меня пропесочить эта стерва все же не отказалась.
– А ты как комсорг обязана соблюдать дисциплину трудовую, – не повышая в отличие от оппонента голоса, завернул я. – И не дергать людей в их законные выходные.
– Ну это уже слишком! – подали голос наши активисты. – Комсомолец обязан ставить общественные интересы выше своих!
Абсолютное большинство, судя по их посветлевшим взглядам, было на моей стороне, но проявляло комсомольскую сознательность и молчало в тряпочку. А, как известно, всякая революция без поддержки масс обречена. Но я решил додавить, хотя бы для того, чтобы отбить у комсорга раз и навсегда желание меня трогать. Поэтому я поднялся с места, чтобы меня видели и слышали все присутствующие.
– Товарищи, мы с вами не в библиотеке работаем, а служим в милиции. Мы не книги перебираем в тиши архивов и читательских залов. Мы работаем с преступниками и каждый день подвергаем свои жизни опасности. На сотрудника милиции общество накладывает особую функцию – быть на страже советского закона! Но какой страж из сотрудника, если его постоянно отвлекают от службы и не дают ему банально выспаться? Уставший сотрудник милиции неэффективен! Он может упустить преступника! Более того, в таком состоянии он может подставиться под его нож и даже пулю. Ответственный за организацию комсомольской работы среди сотрудников органов внутренних дел обязан учитывать эти обстоятельства, а не выбивать показатели любыми средствами, плюя на эффективность личного состава милиции. Как мне сегодня указали, комсомолец обязан ставить общественные интересы выше своих! Так применяйте это правило и в отношении себя тоже! – в этом месте я заглянул в глаза Грачевой. – Хватит за счет наших жизней строить свою карьеру!
Получилось немного сумбурно, все же я не готовился сегодня выступать, но даже от этой самодеятельности эффект присутствовал. Специфический, конечно, с уклоном на советские реалии. Все смотрели на меня как на внезапно появившийся в комнате танк с медленно поворачивающейся башней и настороженно молчали. Было слышно, как ветер задувает в окна.
Скрипнул стул. Со своего места поднялась донельзя возмущенная услышанным активистка Катя.
– Нужно немедленно поставить на голосование вопрос об исключении Чапыры из комсомола! – заявила она без всяких предисловий.
– На основании чего? Критики руководства комсомольской организации? – усмехнулся я. – Так комсомолец обязан смело критиковать, вскрывать недостатки в работе комсомольских функционеров и сообщать о них вплоть до ЦК ВЛКСМ. – Это я тоже выдернул из устава ВЛКСМ.
– Катя, сядь! – одернула коллегу Грачева. – Разве не видишь, это провокация! Но мы как старшие товарищи обязаны указать комсомольцу Чапыре на его ошибочные суждения и общее непонимание сути комсомольской организации. Уж коли вы, товарищ Чапыра, вспомнили о необходимости критики, – комсорг перешла на «вы», – то придется вам ее и в свой адрес выслушать!
И затянулась лекция на целый час. О задачах комсомола, о его вездесущем влиянии на советскую молодежь и о его роли в построении коммунизма.
На хрена она мне это все рассказывает? Этому комсомольскому балагану пятнадцать лет существовать осталось. Сказать ей об этом, что ли? Не, пусть живет в неведении. Потом будет ей сюрприз.
Но мои намеки даром не прошли, комсорг ограничилась товарищеской критикой. Это самая незначительная мера дисциплинарной ответственности за дисциплинарный проступок.
В общем, фигню я затеял. После часа выслушивания пафосного бреда весь бойцовский пыл из меня вышел. Осталось лишь раздражение и недовольство собой. Повелся на подначки, как мальчишка. Грачева умнее оказалась. Стерва комсомольская.
Когда закончили со мной, вернулись к главной повестке дня – распределению участников встреч с учащимися и студентами по учебным заведениям нашего района и составлению графика этих самых встреч.
Вообще-то я надеялся, что меня после случившегося это дело не коснется, но я недооценил выверты комсомольского сознания.
– Значит, в университет у нас идет товарищ Чапыра, – услышал я свою фамилию.
– Минутку, – удивился я. – Какие могут быть мне комсомольские поручения, если вы только что заявляли, что я безграмотен по комсомольской части?
– Вот как раз и подтянешь грамотность! – отбрила меня Грачева. – Думал сачкануть? Думал, за тебя другие будут работать?! Не выйдет! – Комсорг показала мне фигу, я даже охренел от такого пассажа.
Тут уж на стороне Грачевой оказались все присутствующие. Никому не хотелось брать на себя дополнительную встречу.
Настраивать против себя коллектив у меня в планы не входило, так что я смиренно замолк. Сходил, называется, на комсомольское собрание. Раскритиковали, еще и от сомнительного поручения откосить не удалось. Лучше бы я дома остался. И Ольга бы тогда не ушла. Стало хреново от всех этих мыслей.
– Опохмеляться надо, – посоветовал мне Скворцов в коридоре.
– Это да. Трезвым лучше на такие собрания не ходить. Можно и культурный шок заработать, – ответил я, думая о своем.
