Напряжение в паху скопилось. Денису пришлось потоптаться на месте, чтобы принят более удобную позу.
А Тина была шикарной. Ее хотелось трахать прямо так, на виду у всех, задрать платье и отыметь. А потом уже воспользоваться всеми игрушками.
Денис заулыбался еще шире, представляя, как собственноручно будет пристегивать Тиночку к своей кровати.
И все было замечательно, шло по плану. Кругом все улыбались. Вся элита города в полном сборе. Никто не отказался появиться на свадьбе самого Молотова — наследника и продолжателя славного рода.
И вот, Тина, протянув руку, вложила свою ладонь в его.
— Теперь твоя очередь выполнить обещание, — настойчиво проговорила Вершинская, улыбаясь на камеру, но в ее глазах — сталь и пренебрежение.
— Конечно, дорогая, — кивнул Денис. Воспользовавшись минутной заминкой, мужчина вынул телефон из кармана и набрал короткое сообщение. — Все, Тиша, сейчас твоего ненаглядного освободят.
Тина отвернулась. Но Денис успел увидеть, как в уголках глаз появились слезы.
Это еще сильнее возбудило желание Молотова как можно быстрее присвоить Тину.
Но отведенный час только начался. А значит, нужно подождать еще немного.
И Денис готов был ждать. Это ведь всего шестьдесят минут! Мелочи. Но эти шестьдесят минут тянулись невероятно долго. И терпение Молотова-младшего лопнуло.
— Начинаем! — коротко скомандовал Денис распорядителю свадьбы.
Заиграла музыка, началась регистрация. А Тина застыла, замерла, заледенела изнутри, точно неживая.
И тут Денис понял, что девчонка смотрит не на него. Что ее пугает совсем не он. А кто-то, кто стоит близко, в нескольких метрах от него, Дениса.
Молотов обернулся. Хотелось заорать во всю глотку. Потребовать, чтобы брата выгнали из их семейного особняка. Вызвать ментов. Охрану. Да кого угодно. Потому что Денис четко прочел в глазах брата одно обещание: убьет. Самуил его убьет. Прямо сейчас.
31
Все происходило слишком быстро. Я с трудом улавливала суть событий. Старалась ничего не упустить. А Сэм всем своим видом источал невозмутимость. И полная его противоположность — Денис.
Молотов-младший был слишком возбужден и взволнован, чтобы справляться с эмоциями. Его пальцы плотным кольцом обхватили мое предплечье, кажется, что вот-вот кость треснет под натиском.
А я не сводила глаз с Сэма.
Жена? Он сказал, что я — его жена?
Я не смогла справиться со слезами. Все разом накатило, нахлынуло мощным потоком, придавило меня к земле.
Жена? Ведь он так и сказал: Тина Молотова!
— Убери руку, Денис! — приказ прозвучал жестко, но вкрадчиво.
Однако в голосе Самуила звенела сталь.
— Она моя, Сэм! Ты опоздал! — прошипел Денис и попытался задвинуть меня за свою спину.
Я всхлипнула. Попыталась вырвать свою руку из захвата мужских пальцев. И совсем не обратила внимания на то, как все вокруг пришло в движение. Высокая, мощная фигура Сэма казалась мне смазанным пятном из-за набежавших на глаза слез. Но слышала я прекрасно. В том числе и противный хруст ломающихся костей.
Слава богу, не моих. Как только моя рука оказалась на свободе, то мои плечи тут же накрыли надежные объятия отца.
— Ну вот, хорошо же все, — хмуро изрек папа и стер ладонью мои слезы.
Теперь я видела, как под каждым ударом Молотова-старшего Молотов-младший превращается в подобие поломанной марионетки. Вероятно, Сэм сошел с ума. Потому что его пытались оттащить охранники, люди в форме, Никита с Всеволодом. Но безуспешно. Самуил пер, точно локомотив, в свойственной ему одному манере.
Скорее всего, что-то пошло не по плану. Но мой Молотов чихал на этот план. Продолжал превращать собственного брата к кровавую отбивную.
— Ты, бл, мою Тишу! Мою! — четко слышала я глухое рычание Сэма.
Где-то верещала Эмилия, мать Дениса, умоляла Самуила оставить ее драгоценного сыночка в покое. Грозила Молотову судом, арестом, карами небесными.
Кто-то из мрачных незнакомцев ругался матом и приказывал Молотову сбавить обороты.
— Он мне живой нужен, Молотов! — кричал седовласый старик, за спиной которого застыл целый отряд абсолютно идентичных мужчин в спецодежде и с автоматами. — Он будет гнить на нарах! Держи свое слово, Самуил!
— Доказательств нет, — промычал Денис, едва ворочая разбитыми в кровь губами.
— Ну-ну, — заулыбался Никита и тут же передал старику небольшой предмет, похожий на планшет. — Вот здесь нажмите, товарищ генерал.
Я видела, как пожилой мужчина побледнел, поджал губы, с силой стиснул пресловутый предмет в руках.
Но старик стал вдруг для меня неинтересен, потому что все мои мысли занимал Сэм.
— И все ж я ее трахнул, братишка! — прошепелявил Денис.
И эти слова оказались последними. Сэм окончательно обезумел. Денис уже не держался на ногах. Упал. А Самуил методично вбивал свои кулаки в то, что осталось от его младшего брата.
— Если убьет, сидеть будет некому, — заметил папа.
А я вдруг четко осознала, что нельзя Сэму брать такой грех на душу. Нельзя. Но и не остановится он просто так.
Нужно действовать.
А потому я сорвалась с места. Бесстрашно потянулась к высокой фигуре в черном. Коснулась напряженной спины, устроив свою ладонь между лопаток мужчины.
— Самуил! — позвала я, а голос дрожал.
Это ведь было сумасшествием чистой воды. Нельзя вставать между хищником и его жертвой. Нельзя. А я встала.
Сэм замер, занеся руку для очередного удара. И повернул голову ко мне. В его взгляде бушевал гнев, ярость, жажда крови…. И чувство вины.
— Пусть его забирают, — попросила я.
Самуил выдохнул, но его дыхание все еще было рваным, судорожным. Мужчина не мог никак взять себя в руки. А ведь Молотов славился своей выдержкой. Стальной и непоколебимой.
— Урод! Мразь! Тварь! Ты ответишь за все! Ты…. Да я тебя… — верещала мать Дениса, но ее не пускали к сыну.
— Слышь, Зиночка! — отчетливо произнесла моя мама. — Рот закрой, или я сама его закрою!
И люди вдруг засуетились вокруг. Все вновь пришло в движение. Яркие вспышки камер, сотня вопросов, удивление в голосах свидетелей — все это отошло на второй план.
Я смотрела на Сэма.
А он — на меня.
— Прости… Прости меня, Тиша, — глухо прошептал Молотов, шумно выдохнул, его плечи опали, точно придавлены тяжеленым грузом, а глаза все так же настороженно смотрели на меня. — Виноват. Искуплю.
А в голосе, хриплом и надломленном, столько тоски и вины, что мне самой стало еще больнее. Словно сердце треснуло напополам. Не за себя было больно, а за то, сколько выдержал мой любимый мужчина в тот момент, когда весь мир был против него.
