Анна смотрит на передачу. Она сложила в нее две смены белья, сигареты, плитку шоколада, теплый свитер и наволочку. Упаковала все очень тщательно. Она знала, что не может рисковать, сунув в нее письмо, даже коротенькую записку. Юля объяснила ей, что делать.
Переведен! Такого она не могла представить. Господи, еще и на Лубянку. Она и подумать не могла, что его увезут из Ленинграда. Почему они это сделали? Что это значит?
Она застывает на месте в нерешительности. Холод просачивается в тело, парализует сознание. Нужно ли ей снова встать в очередь и умолять начальника объяснить все подробнее? Но ей пришлось ждать два часа, пока подошла ее очередь, а сейчас набралось гораздо больше людей, чем когда она только пришла. Вряд ли она подойдет к окну раньше, чем закончатся приемные часы. О чем им беспокоиться? Это их работа. Им тоже нужно обедать, и домой они уходят точно по расписанию. Почему они должны лезть из кожи вон ради родственников заключенных? Особенно таких, как Андрей. Обычные преступники — одно дело. Даже если ты сам ничего не украл, никого не изнасиловал и не убил, ты можешь понять преступления такого рода и представляешь, какое наказание за них последует. В тюрьмах с начала времен привыкли иметь дело с такими преступниками. Но все эти вредители и шпионы, саботажники и социально опасные элементы — совсем другой коленкор. Сколько их ни уничтожай, а новые все лезут и лезут, как клопы.
Анна может вернуться сюда завтра. С другой стороны, она не имеет права не ходить на работу второй день подряд, не предоставив больничного. Морозова строго относится к таким вещам. Если бы она могла достать справку…
Но она не может допустить никаких расспросов. Если до Морозовой дойдет хотя бы слух об аресте Андрея, она немедленно найдет способ от нее избавиться. Ее передовой, образцовый детский сад не должны пятнать подобные связи. Всем будет ясно, что Анна сама была «недостаточно бдительна», а иначе давно донесла бы на своего мужа. Власти обеими руками поддержат Морозову и одобрят увольнение, особенно учитывая, какое влияние Анна может оказать на впечатлительные юные умы.
А если у тебя нет работы, считай, ты не человек…
Андрей так и не узнает, что она приходила сюда с передачей. Они забрали его без всего, в той одежде, которая была на нем во время ареста. А если он подумает, что она не пришла, потому что испугалась? Какая она дура — думала, он все еще рядом!
Она поедет в Москву. Как-нибудь она это устроит — вот только как? Чтобы взять билет на поезд, нужно предъявить паспорт. Анна еще крепче сжимает пакет, пока ее мысли мечутся туда-сюда, как стайка воробьев. В Москве у нее нет знакомых, кто мог бы помочь. Лубянка…
«Нет, — говорит она себе, — это всего лишь название. Вряд ли там намного хуже, чем тут, в Крестах. Вот только в Москве она находится там же, где и Кремль, а он является центром всего, что происходит…»
Анна стоит неподвижно, шевеля губами. Она начинает выглядеть подозрительно. Один-два человека уже бросают на нее беспокойные взгляды. В следующий момент она, скорее всего, упадет на колени в снег и завоет, как собака. Они такое уже видели, как и то, что за этим последует.
Женщина, стоявшая в очереди позади Анны, отворачивается от окна. Теперь ее руки пусты — они разрешили ей передать сверток. Проходя мимо Анны, она задевает ее, будто бы случайно. «Нечего тут стоять», — вполголоса произносит она, и в следующее мгновение ее уже нет. Анна даже не уверена, правда ли она слышала эти слова, или ей почудилось. Но они возымели эффект. Анна приходит в себя, пока очередь продвигается еще на пару шагов. Тяжелые, укутанные фигуры, не смотрят ни вправо, ни влево, лишь прямо перед собой или на утоптанный снег под ногами. Очень холодно. Снова поднимается ветер. Ледяной ветер, который дует вдоль Невы и заполняет собой улицы, закручиваясь и поворачивая, проникая в каждую щель в камнях. «Позже пойдет снег, — думает Анна. — И заметет следы медленно ползущей очереди».
Она разворачивается и уходит быстрым шагом, низко наклонив голову, преодолевая сопротивление ветра. Ей нужно быть осторожной. Если она упадет, это может повредить ребенку. Она ускоряет шаг, чувствуя, будто в спину ей смотрят тысячи пар глаз.
Пройдя всего два квартала, она понимает, что должна остановиться. Холодный пот покрывает ее тело, она задыхается. Анна ныряет в нишу парадной, спасаясь от ветра. Прислоняется к каменной стене. Просто на минуту укрыться от ветра — уже передышка. Парадная такая же, как многие другие: с глубоким входом, тяжелыми двойными дверями. В ней пахнет сырым камнем. В угол нанесло сор, и никто его так и не вымел. Люди торопливо идут по улице, не обращая на Анну никакого внимания. Им хочется попасть домой, прежде чем снегопад превратится в метель.
Ей тоже всегда хотелось вернуться домой пораньше. И неважно, сколько дел ее там ожидало или насколько тяжелые сумки нужно было поднять на верхний этаж. Она всегда справлялась, несмотря на Колино дурное поведение или на то, что Андрей третий раз за неделю допоздна задерживался на работе. Конечно, временами она ворчала. Иногда она встречала Андрея сухим, холодным выговором, что еда безнадежно испорчена. Если Коля выводил ее из терпения, она могла наорать на него: «Ты думаешь, учить уроки означает битый час пялиться в окно с раскрытым перед носом учебником? Знания не войдут в твою голову как по волшебству, знаешь ли! Что из тебя выйдет, если ты не будешь учиться и провалишься на экзаменах?»
«Сама-то ты много экзаменов сдала?» — однажды парировал Коля. И она зло ответила: «Не так много, как мне бы хотелось», а потом проглотила обидные слова, которые так и рвались у нее с языка. Если бы ей не пришлось о нем заботиться с самого дня смерти матери, она могла бы учиться на факультете изобразительных искусств. Раньше она обожала представлять себя студенткой, которой не нужно делать ничего, только думать, трудиться, развиваться. Коля не представляет, как ему повезло.
«Я просто хочу жить своей жизнью!» — крикнул в ответ Коля, и она беспомощно уставилась на него, даже не зная, с чего начать объяснять, до какой степени он неправ.
Но, возможно, как раз Коля и прав. Он посмотрел на то, как живут они с Андреем, и решил: спасибо, но он так жить не хочет. И она, и Андрей всегда делали то, что положено делать. Они верили в труд, обязательность, упорство, самодисциплину. Андрей сдал бессчетное количество экзаменов. Анне иногда кажется, что она вообще никогда не перестает работать. И дома, и в садике всегда остается что-то, чего она не успевает сделать.
Она старалась удержать отца от отчаяния заботой, выражавшейся в нескончаемых стаканах чая и собственноручно выращенных овощах. Она всегда следила за тем, чтобы Коля его не беспокоил, и старалась не отвлекать отца от работы. По ночам она лежала без сна, слушая, как он меряет шагами комнату из конца в конец, и раздумывала, надо ли ей пойти к нему или лучше оставить его в покое. И все это время она старалась воспитывать Колю так, как стала бы воспитывать собственного ребенка.
Работе в садике никогда не было конца, но она ничего не имела против этого. Трудность состояла в том, что они должны были достигать поставленных перед детьми целей, а так хотелось при этом не лишать малышей нормального беззаботного детства.
