— Я тут подумала, Эвви…
Та пытливо прищурилась:
— О чем ты подумала?
— Что, может, я пытаюсь прыгнуть выше головы? В том смысле, что кого я, если честно, обманываю, возомнив, будто могу сделать то, чего не сумела сделать полиция еще восемь лет назад? Может, мне пора уже перенаправить свою энергию на продажу фермы и перестать изображать из себя ищейку? Все, что у меня из этого получается — это только бесить местных.
— Ты испугалась?
Лиззи оторопела. Она вовсе не чувствовала себя испуганной. Но все уже настолько пошло наперекосяк — причем на большем числе фронтов, чем она рассчитывала.
— Я не боюсь. Просто…
Эвви сложила газету и бросила ее в конец стола.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться, детка. Тем более при том, что здесь творится. Но если ты хочешь швырнуть на ринг полотенце лишь потому, что местные из-за тебя бесятся, то это, знаешь ли, уже совсем другая рачья похлебка.
Лиззи улыбнулась бы столь колоритному изречению Эвви, не будь она сейчас в таких растрепанных чувствах.
— Я не испугалась, Эвви. Я просто пытаюсь понять, чего я на самом деле способна добиться. Все, что мне пока что удалось — это напомнить всем и каждому, отчего нас здесь не жалуют. А что касается самого дела: единственное, что мне удалось разузнать с тех пор, как я сюда приехала, — так это то, что Хизер Гилмэн была отбившейся от рук девчонкой, которая невесть где болталась допоздна и поддавала с парнями. Чем, собственно, занимается половина девиц Сейлем-Крика. Еще я знаю то, что она без объяснения причин порвала со своими лучшими подругами, причем одной из ее прежних подружек показалось, что Хизер боится возвращаться домой.
— Ну, это куда больше, чем удалось выяснить полиции.
— Может, и так — но что это доказывает? Миссис Гилмэн с уверенностью заявила, что ее муж совершенно не способен был поднять руку на своих девочек. К тому же не стоит забывать, что на тот вечер, когда девочки пропали, у него железное алиби. Не удивительно, что полиция не стала «размораживать» нераскрытое дело. Если Фред Гилмэн и вправду чист, то и искать больше некого и негде.
— И значит, делу конец? Ты собираешься умыть руки и просто вернуться в свой Нью-Йорк?
Лицо Лиззи смягчилось. Потянувшись через стол, она накрыла ладонью руку Эвви.
— Это в любом случае не могло бы длиться вечно, Эвви. И вы это прекрасно знаете. В какой-то момент мне все равно пришлось бы, как вы говорите, швырнуть на ринг полотенце и уехать домой.
Эвви выставила нижнюю губу.
— Твой дом здесь.
— Был здесь — когда-то давным-давно. Это место, где я выросла. Но иногда, взрослея, вырастаешь из очень многих вещей.
— Невозможно вырасти из родного дома, Лиззи. Он у тебя в крови. Это не просто место, где ты живешь, это часть тебя самой.
— Нью-Йорк теперь часть меня самой, Эвви.
Прежде чем заговорить снова, Эвви мгновение поколебалась, как будто взвешивая свои слова.
— А как же Эндрю?
Лиззи убрала ладонь с ее руки и взялась за кружку, старательно избегая смотреть Эвви в глаза. Та уж никак не могла знать о том, что случилось вчера вечером. А если бы и знала? Это был всего лишь поцелуй. Один невинный, опрометчивый поцелуй.
— При чем тут Эндрю?
Эвви задумчиво вытянула губы трубочкой.
— Просто интересно.
В этот момент у Лиззи звякнул сотовый, избавив ее от необходимости отвечать на вопрос. Она открыла новое сообщение, заранее уже чувствуя, что оно от Люка:
«Позвони мне, Лиззи. Это важно».
— Что-нибудь случилось? — прищурилась Эвви.
— Нет, это просто по работе. Мне надо срочно позвонить.
Лиззи сперва поднялась по лестнице, и уж тогда набрала номер Люка. Ничего нового сообщить она ему не могла, как не могла и назвать точную дату своего возвращения — однако сообщение Люка ясно давало понять, что терпение у него иссякло.
Сняв трубку, он не потрудился даже поздороваться:
— У них что там, в Нью-Гемпшире, нет сотовых ретрансляторов?
Лиззи едва подавила вздох.
— И тебе здравствуй, Люк.
— Я тебе целую неделю слал эсэмэски. Ты вообще собираешься мне звонить?
— Вот, звоню.
— Надеюсь, хочешь сказать, что уже едешь обратно?
— Нет. Но завтра я должна встретиться с риелтором. А потом мне, судя по всему, придется отправляться в банк и оформлять кредит, чтобы я могла покрыть ремонтные работы и налоги, пока найдется покупатель. Как только появятся деньги, то, думаю, нанять подрядчиков не займет много времени. Эндрю может мне порекомендовать тех, к кому обратиться, а заодно и присмотрит за рабочими.
Люк шумно выдохнул в трубку.
— А как насчет того, что я просто выпишу чек на уплату налогов — и ты сегодня же оттуда уедешь?
— Я не могу допустить, чтобы мой начальник платил за ферму моей бабушки.
— Это твоя ферма, Лиззи. И мы оба с тобой знаем, что я для тебя не просто начальник. Так что перестань упрямиться и позволь тебе помочь.
Раздраженная его самонадеянностью, Лиззи досчитала до десяти.
— Я не упрямлюсь, Люк. Это великодушное предложение на самом деле, но я буду сама решать свои проблемы.
— Мне вот что любопытно, — с холодной натянутостью заговорил он. — То, что ты так тянешь время, случайно не связано с этим Эндрю? Такое ощущение, что ты на что-то… отвлеклась. Успокой меня, пожалуйста: скажи, что ты не собираешься бросить свою карьеру, надеясь на какое-то дурацкое семейное счастье с соседским пареньком?
Лиззи всеми силами старалась удержать себя в руках. Люк сейчас подначивал ее, давя на самые болезненные места, издеваясь над ней — за то, что она не вскакивала по стойке смирно всякий раз, когда он ей звонил. Как будто ее зарплата позволяла ему каким-то образом встревать в ее личную жизнь.
— Когда мы перестали встречаться, Люк, то договорились, что между нами будут исключительно деловые отношения. И мое семейное счастье тебя уже касаться не должно.
— Не мы перестали встречаться — а ты решила перестать со мной встречаться. Но если тебе угодны исключительно профессиональные отношения, то могу это устроить. Я управляю большой компанией, мисс Лун. И, дав твоей карьере продвижение, я рассчитывал, что это пойдет на благо моему бизнесу. И теперь вместо благодарности я получаю то, что меня просто водят за нос.
«Вместо благодарности?»
Лиззи немного помедлила, ошарашенная этим словом, уязвленная стоящим за ним прагматичным подтекстом, а также тем, как снисходительно Люк обратился к ней по фамилии.
— Ты ничего не дал мне, Люк, — ответила наконец она. — Я своим трудом добилась этого продвижения, и ты это прекрасно знаешь. Я получила эту должность не потому, что полгода была твоей любовницей, а потому, что работала как проклятая. И еще потому, что я очень хорошо делаю свою работу. По сведениям из отдела кадров, у меня накопилось шесть недель отпуска плюс десять дней отпуска по болезни. А это значит, что у меня осталось еще три с лишним недели. Оплачивать мне их или нет — это уже на твое усмотрение. Но я не могу все бросить здесь прямо сейчас.
