— Боялись? Фреда? Да боже упаси!
В выражении лица Сьюзен появилось что-то новое — что-то более глубокое, чем просто печаль, и гораздо более хрупкое. Лиззи промолчала, ожидая, что ее собеседница скажет что-то еще. Но та тоже погрузилась в молчание, принявшись ковырять новенький бордовый лак на большом пальце левой руки.
Наконец Лиззи пошевелилась на стуле, ощущая всю силу переживаний этой женщины, однако отчаянно желая докопаться до правды.
— Сьюзен?
— М-м?… Ах да. Боялись ли его девочки? Ответом вам будет огромнейшее «нет». Будь это так, они и сейчас были бы с нами. Хизер, наверно, уже выпустилась бы из колледжа, а Дарси училась бы в школе медсестер. У меня, глядишь, уже были бы внуки и куча альбомов с отпускными фотографиями. Но я только помалкивала — а потому мы всего этого лишились. Фред, как всегда, добился своего. И видите — куда его это привело? Куда привело это нас всех? По убеждению Фреда, его девочки не могли сделать ничего дурного. Он абсолютно отказывался это видеть. И, разумеется, не хотел слышать ничего подобного от меня.
— Чего он не хотел слышать?
— Ну, что Хизер совсем отбилась от рук. И что Дарси уже покатилась по той же дорожке. Что если он не найдет на них управу, не станет держать в узде, то произойдет что-то ужасное. И вот это ужасное произошло… — Ее голос осекся от наплыва эмоций, и Сьюзен отвернулась, обмахивая ладонью набрякшие в глазах слезы. — Просто так тяжело порой вдруг оказаться правой. Знаете, бывает, возникает какое-то скверное предчувствие — и ты просто знаешь, что приближается что-то плохое. А потом это случается — и ты без конца ругаешь себя, потому что знала. Знала — и не остановила. Вот с чем я жила все эти годы.
Лиззи искала, что ей на это ответить, как вдруг уловила дух едкой сырости, промозглой темноты. Сочетание запахов плесени и свежевырытой земли. В кафетерии стоял такой густой аромат заварного кофе и выпечки, что вплоть до этого момента Лиззи не замечала источаемого Сьюзен запаха. Однако теперь она безошибочно ощущала эти глубинные слои ее душевного состояния. Потерю. Раскаяние. Терзающую сердце скорбь.
И не успела Лиззи себя остановить, она в непроизвольном порыве сочувственно пожала Сьюзен пальцы:
— В том, что произошло, нет вашей вины. Мать не способна уберечь своих детей от всего, что может с ними случиться.
— Конечно, не способна. Особенно когда ей этого не позволяют.
— Не позволяют? Я что-то не очень понимаю.
— Фред не позволял мне их приструнивать и как-то наказывать. Вообще ни за что. Он говорил, это его дело. Его, мол, дочери — его забота.
— Не позволял вам приструнивать собственных дочерей?!
Сьюзен оторвала взгляд от большого пальца, на котором снова стала отколупывать лак, и вскинула глаза на Лиззи. По ее левой щеке скатилась слеза.
— В том-то все и дело. Они не мои дочери. В смысле, юридически.
Лиззи изумленно заморгала. При всем широком освещении трагедии Гилмэнов восьмилетней давности эта мелкая подробность осталась никем не замеченной!
— Он прежде был уже женат?
— На Кристине, — кивнула Сьюзен. — Еще школьная его зазноба — можете поверить? Она погибла при пожаре. То ли из-за неисправности проводки, то ли еще из-за чего. Фред тогда повез девочек на ужин к своей матери. Когда вернулся домой, все было кончено. Ее обнаружили в ванне. Решили, что она, должно быть, пыталась укрыться там от пламени.
Лиззи подавила внутреннюю дрожь, изо всех сил стараясь не представлять эту жуткую картину.
— Сколько же лет было девочкам, когда вы с Фредом поженились?
— Хизер было три, а Дарси — всего полтора.
— То есть вы их вырастили.
Сьюзен кивнула, смахивая еще одну слезу.
— Я — единственная мать, которую они знали. Вот только мне никогда не разрешалось по-настоящему быть их матерью. Фред никогда не позволял мне забыть, что это его дочки, а я… пришлая. Так, сбоку припеку.
Лиззи почувствовала, как в ней вновь вскипает гнев на Фреда Гилмэна.
— Но ведь он же на вас женился.
— Получается, ему не столько нужна была жена, сколько домработница. И я ему удачно подвернулась. Я как нельзя лучше подходила на это место. К тому времени, как я поняла, на что подписалась, я уже слишком полюбила его дочерей — то есть наших дочерей, — чтобы от него уйти. Если бы я ушла, у меня на них не было бы ни малейших прав. Я бы никогда их больше не увидела.
— Значит, официально вы их не удочеряли?
— Нет. — Сьюзен утерла глаза, размазывая под ресницами тушь. — Я хотела их удочерить, но Фред даже говорить об этом не желал. Дескать, у них уже была мать — и это была не я. И неважно, что они не помнят никого, кроме меня, кто бы пел им колыбельные перед сном или гладил по головушке, когда они болели. Главное, что он помнил.
— Знаете, это выглядит так, будто он немного…
— Одержим? — с горечью договорила Сьюзен. — Да, именно так оно и было. Кристина для него была будто какая-то святая. А усугублялось все еще и тем, что девочки выросли прямо ее вылитой копией — особенно Хизер. Всякий раз, когда Фред смотрел на нее, то видел Кристину. Мне кажется, именно поэтому он ни в чем не мог ей отказать. Даже когда следовало бы. Я пыталась ему это объяснить. Предупредить его, что Хизер взрослеет слишком быстро — точнее, что обе они взрослеют не по годам. Но он и слышать ничего не хотел. Только зыркал на меня недовольно и говорил, чтобы я не лезла не в свое дело.
Когда Сьюзен это говорила, щеки у нее даже побагровели. И Лиззи, можно сказать, вздохнула с облегчением: ей куда легче было видеть возмущение этой женщины, нежели ее глухую боль. И все же ей следовало действовать очень осторожно, если она хотела, чтобы Сьюзен продолжала говорить.
— Я знаю, как вам тяжело, Сьюзен, и понимаю, что вам меньше всего на свете хотелось бы это обсуждать… но я искренне хочу найти того, кто погубил ваших дочерей. И, разговаривая с вами, я, может быть, сумею как-то собрать воедино все то, что упустила тогда полиция. Вы готовы ответить мне еще на несколько вопросов?
Судя по ее виду, Сьюзен была уже совсем в растрепанных чувствах, однако все же кивнула:
— Спрашивайте все, что вам нужно.
— Вы сказали, Хизер слишком быстро взрослела. Что вы имели в виду?
— Именно то, что вы, наверное, и подумали. Болталась где-то допоздна, гуляла с парнями, носила вульгарную одежду, прикладывалась к алкоголю. То есть все то, что делает девушка, прежде чем прийти однажды домой и заявить, что она беременна. — Сьюзен немного помолчала, качая головой. — Сейчас даже не верится, чего именно я тогда боялась! Что однажды она придет домой и сообщит, что у нее большая проблема. Представляете, тогда я думала, что хуже этого и быть не может!
— А ваш муж знал, что с ней происходит? В смысле выпивки и парней.
