— Да брось, быть такого не может.
— Откуда тебе знать?
— Ты только что согласился, что в тебе нет ни капли сентиментального.
Ни словом не возразив, Люк вернулся к прежней теме.
— Ты не ответила на мой вопрос. Этот отзывчивый и полезный сосед Эндрю… это что, типа «былое увлечение»? Или как?
— Нет, ничего подобного. Он просто тот, кого я знаю всю жизнь. Он делает кое-какую работу для моей бабушки.
— Твоя бабушка умерла.
Лиззи подавила вздох.
— Это долгая история, и мне правда не хочется сейчас в нее вдаваться.
— Хорошо. По крайней мере, до тех пор, пока он вдруг не вздумает переманить моего креативного директора. Но ты упомянула о некоем втором обстоятельстве и уверила меня, что это не Эндрю. В чем тогда дело?
Лиззи прикусила губу, ругая себя за такую неосмотрительность. Что она может ему сказать? «Я пытаюсь очистить имя своей бабушки от обвинения в убийстве»?
— Ни в чем особенном, — ответила она наконец. — Просто кое-какие юридические вопросы, которые мне надо разрешить.
«Точно. Почти даже и не соврала. С формальной точки зрения двойное убийство вполне можно квалифицировать как юридический вопрос».
— Как я уже сказала, — добавила Лиззи, — это, возможно, займет больше времени, чем я предполагала.
— Мы говорим сейчас о днях? Или о неделях?
— Не знаю. Но у меня накопилось некоторое количество отгулов, и мне, похоже, придется их сейчас использовать.
Люк ненадолго умолк. Слышно было мерное постукивание ручкой по столу — излюбленный жест Люка в минуту раздражения.
— Мне кажется, — заговорил он наконец, — тебе надо более трезво оценивать ситуацию. Просто сделай то, что от тебя требуется, и уезжай оттуда. Могу тебя уверить: когда все закончится, ты испытаешь большое облегчение. Как будто закроешь одну главу книги, чтобы начать другую.
Лиззи с такой силой сжала пальцами руль, что побелели костяшки.
— То есть именно это ты почувствовал, когда твоя мать умерла? Большое облегчение?
Снова пауза. Постукивание ручкой по столу.
— Люди умирают, детка. Это правда жизни. И у тебя нет ни малейших причин чувствовать себя виноватой, продавая то, что тебе принадлежит. Разбирайся давай с этим и возвращайся домой.
Может, из-за того, что Люк упрямо продолжал называть ее «деткой», когда она уже сотню раз просила его это прекратить, или из-за полного отсутствия сопереживания с его стороны, но Лиззи неожиданно остро захотела закончить этот разговор. Немедленно — пока она не наговорила ему того, чего не следовало.
— Послушай, мне надо попрощаться. Я сейчас в машине, и движение тут просто сумасшедшее.
— Лиззи…
— Я позвоню тебе, когда узнаю что-то новое.
Глава 8
Лиззи еще кипела гневом, прокручивая в голове свой разговор с Люком, когда свернула к себе на подъездную дорогу и обнаружила почти в самом ее конце большой белый служебный пикап. По обеим сторонам его на дверцах были выведены слова: «Эндрю Грейсон. Архитектор». Она тут же припомнила, как Эндрю обмолвился, что заказал пиломатериалы для починки амбара. Надо полагать, он как раз приехал их принять.
Выбравшись из машины, Лиззи прикрыла ладонью глаза, оглядывая участок и пытаясь где-нибудь заметить Эндрю. Но вместо него увидела направляющегося в ее сторону высокого и грузного мужчину в потертом сером комбинезоне. Лицо его показалось Лиззи смутно знакомым. Она напрягла немного память, и вскоре в голове всплыло его имя. Точнее — фамилия.
Хэнли с незапамятных времен были их соседями, их земля граничила с «Фермой Лунных Дев» с северной стороны. Хотя нельзя было сказать, чтобы между ними были обычные добрососедские отношения. Особенно со стариком Хэнли, который пил запоями и редко когда показывался в городе.
Еще у них, помнится, росли два сына — Холлис и Деннис, — с разницей всего в год, которые были неразлейвода. Лиззи мало их знала, чтобы легко отличать одного от другого, но если бы потребовалось угадать, то она сказала бы, что сейчас к ней приближался старший из них, Деннис. За годы он почти не изменился. Разве что шея, пожалуй, стала потолще. Но волосы по-прежнему были оттенка молочной кукурузы, а глаза — того же неуютного бледно-голубого цвета.
Когда он подошел совсем близко, Лиззи вежливо помахала ему рукой. Однако он напрочь проигнорировал ее жест, прошагав мимо и оставив после себя едкий запах меди, соли и зловонный дух застоялой воды — точно от илистой отмели после отлива. Неужели, кроме нее, никто этого смрада не ощущал? Стараясь дышать короткими поверхностными вдохами, Лиззи наблюдала, как Деннис набирает в руки охапку материалов, предназначенных, вероятно, для ремонта амбара, который запланировал Эндрю.
Увидев, как он без труда водрузил на плечо с полдюжины брусков примерно два на четыре дюйма, Лиззи выдавила любезную улыбку:
— Если сообщите, сколько я вам должна, то я выпишу чек.
Деннис хмуро взглянул на нее, снова обойдя стороной.
— Мне счета не выписывали. Просто просили забросить сюда лес.
Лиззи проследила взглядом, как он снова сходил к амбару и свалил бруски в сложенную перед дверью кучу. Потом вернулся к машине, тяжело пыхтя. Лиззи ждала от него каких-то слов, подтверждающих, что он закончил работу. Однако Деннис лишь молча поднял задний откидной борт, сел за руль и через мгновение оставил ее стоять в клубах пыли.
Она смотрела вслед пикапу, пока он не исчез из виду, не в силах отделаться от смрадного духа, оставленного Деннисом. Или от того, с какой колючей неприязнью блеснули его глаза, когда он посмотрел на нее. Может, в этом городе и появились новомодные кафе да салон татуировок — однако демонстративное пренебрежение к ней Денниса ясно давало понять, что некоторые вещи в Сейлем-Крике никогда не изменятся.
Все еще хмурясь своим мыслям, Лиззи заметила невдалеке Эвви в выцветшем ситцевом фартуке, которая рыскала среди овощных и зеленных грядок. Огород был уже совсем не таким изобильным, как прежде, однако в сравнении с остальной фермой еще мог похвастаться вполне приличным выбором ягод и овощей. Эвви сунула в карман передника горсть стручковой фасоли, потом подняла голову и, прищурившись, оценивающе посмотрела на Лиззи.
— Выглядишь так, будто кто-то переехал твою любимую свинью.
Лиззи недовольно уставилась на нее.
— Выгляжу… Что?!
— Так любил когда-то говорить мой папа. Это значит «как в воду опущенный». Я так понимаю, встреча с начальником полиции прошла не лучшим образом.
— Можно и так сказать. Оказалось, дело это было закрыто еще несколько лет назад, и у Саммерса нет ни малейшего желания снова давать ему ход. Если точнее, он заявил мне: «Иногда справедливость вершит себя сама».
