Весь наш книжный магазин заполонили персонажи из разных произведений. Выглядели они откровенно жутко. За мной по пятам ходил вампир с кривой ухмылкой на пол-лица. Такому только зубную пасту рекламировать. Он не отставал от меня ни на шаг, а потом вдруг опустился на одно колено, как будто собирался сделать предложение руки и сердца, но вместо этого только спросил:
– А почему это ты не в своей кровати?
Одна рука коснулась моей щеки.
О боже!
Я открыла глаза и с облегчением поняла, что это был всего лишь сон. В этот раз – точно просто сон. Какое счастье!..
Я чуть приподняла голову. Папа сидел рядом со мной на диване в гостиной и широко улыбался. На нём были тёмно-синяя рубашка, коричневый пиджак и новые джинсы. Странно, но в этот раз, вернувшись с улицы, он забыл переобуться в домашние тапочки.
– Который час? – Я зевнула и потёрла лицо.
– Два часа ночи. Удобно на диване? – Папа, смеясь, ущипнул меня за босую ногу. Я пожала плечами. Почему он в таком хорошем настроении посреди ночи? Потом я вспомнила, почему уснула в гостиной. Наш план. Я специально ждала в гостиной, карауля, чтобы Мистер Мёрфи не выбежал случайно из папиной спальни, пока меня не было в моей комнате. Просто я предполагала, что папа вернётся до полуночи.
– А давно ты вернулся? – спросила я.
Хлопнув по коленям, папа поднялся с дивана.
– Не очень.
– Не понимаю… А где ты был так долго?
Он от души зевнул и прищурился, чуть смущённо, чуть заговорщицки.
– Слушай, сейчас уже действительно поздно, спать пора. Завтра суббота. Книги сами себя не продадут. И ты давай-ка возвращайся к себе в тёплую постельку, а то после ночёвки здесь рискуешь заработать проблемы со спиной. – Он опять ущипнул меня за ногу. – Иди спать, Морковка моя.
Книги сами себя не продадут?! Папа раньше так не выражался. И почему он не ответил на мой вопрос? Видимо, дело действительно серьёзное. Это ещё сильнее меня встревожило. Только серьёзных дел мне сейчас не хватало!..
Папа исчез в тёмном коридоре, громко напевая песню, которую я никогда раньше не слышала. Да что это на него нашло?! Обычно он напевал только рождественские песенки.
Через некоторое время я услышала шум воды в ванной, а затем – папины шаги в сторону спальни.
Я вспомнила о Мистере Мёрфи, выпрямилась на диване и задумчиво пожевала нижнюю губу.
Дверь спальни закрылась на замок.
Воцарилась тишина.
Я мысленно сосчитала до трёх, это всегда помогало мне успокоиться.
Раз. Два. Три.
Ничего.
Раз. Два. Три.
Опять ничего!
Раз. Два. Три.
Всё ещё тихо. Странно. Похоже, Мистер Мёрфи забрался под кровать, а папа в своём слегка приподнятом настроении даже не заметил промокшую книгу.
Винценц ещё не спал. Он сидел на полу, прислонившись спиной к моей кровати, и посмотрел на меня, когда я вошла в комнату. Прежде чем закрыть за собой дверь, я остановилась на пороге и ещё раз прислушалась.
Было тихо.
Я повернула ключ в замке (для большей безопасности), залезла на кровать и устроилась поудобнее, скрестив ноги по-турецки.
– Кажется, папа ничего не заметил.
– Крайне маловероятно, – возразил Винценц. – Если только, конечно, он не пьян.
– Нет, это вряд ли! – хмыкнула я. – Папа даже шампанское на семейных торжествах не пьёт, а это что-то да значит. Он не знает, но я однажды попробовала немного. Просто чтобы не умереть от скуки.
– Как неприлично, мисс Эмма! – Винценц нахмурился, и на щеках у него снова появились сладкие ямочки. Ну просто возмутительно сладенькие…
Я поспешно отвела взгляд и уставилась на большой палец своей ноги. Не красней, Эмма, не красней…
– И всё равно ведёт он себя очень странно.
– Уточни, пожалуйста. – Винценц устроился на полу, закинув ногу на ногу и положив руки под затылок.
Уточни. Точно так же говорил и господин Колм, мой учитель немецкого языка, когда ему казалось, что ответ неполный. «Да-да, прекрасная мысль, Эмма, но уточни, пожалуйста, что именно тебе больше всего понравилось в этой балладе Гёте». В такие моменты я просто не знала, что мне ещё сказать. Так что уточнять я не очень умела.
– Ну… Ненормально как-то он себя ведёт, – попробовала я найти слово.
– Хм, – ответил Винценц. – Возможно, это всплеск адреналина. Насколько мне известно, для этого есть три возможные причины: алкоголь, заключение особенно выгодной сделки или романтическое свидание.
– И, конечно же, ты многое знаешь обо всех трёх вещах, – фыркнула я, закатывая глаза.
– Если угодно, я могу и подробнее рассказать.
В его глазах мелькнул какой-то торжествующий блеск, но я всё же смогла выдержать этот пронзительный взгляд и не отвернулась.
– Нет, подробнее не надо. И вообще, я не думаю, что с папой случилось что-то из того, что ты тут перечислил.
– Хорошо, давай рассуждать. Первую возможную причину, то есть алкоголь, мы смело можем убрать. Но у нас всё равно остаётся ещё два варианта.
– И какую же, по-твоему, выгодную сделку заключил папа этим вечером?
– Согласен, сделку тоже можно исключить. Тогда вывод очевиден – это было романтическое свидание. И, учитывая позднее время его возвращения, встреча удалась. Дражайшая моя Эмма, я бы предположил, что твоего папу поразила стрела Купидона. В самое сердце.
Да, всё звучало более чем логично. И я знала, что должна порадоваться за папу. Но я не радовалась. Меня это, наоборот, очень сильно беспокоило.
Я даже не сразу поняла, что Винценц сел рядом со мной, как будто это было чем-то само собой разумеющимся, а его рука легла на моё плечо. Собственно, только это и отвлекло меня от мрачных мыслей.
– Есть ещё кое-что, – сказал он.
– Да, и что же? – Я чуть отодвинулась.
– Наша связь, – ответил Винценц и снова придвинулся ко мне почти вплотную. – Нам нужно её усилить.
ЧТО? Нет, он окончательно свихнулся.
– По-моему, она и так достаточно прочная, – заметила я.
Винценц наклонился вперёд и убрал прядь волос с моего лица.
– Но ты мне не доверяешь.
– Я… Слушай, я…
– Не переживай, я всё понимаю. Книги действительно выставляют меня не в лучшем свете.
Тут мне стало совсем не по себе. И сердце стучало, как тамтам в джунглях.
– И, несмотря на это, ты читаешь сцены моих поцелуев. В ванной, тайком ото всех, нагишом, – с усмешкой завершил он свою фразу.
