«Нынешние условия не позволяют выделить княжество, предназначенное принцу Эжену в суверенное владение. В связи с этим были приняты нижеследующие решения:
1. Права принца Эжена на суверенное правление признаются для него лично и для его семьи, и договаривающиеся стороны обязуются предоставить ему обещанное, как только обстоятельства перестанут этому препятствовать.
2. Принц Эжен сохранит в полном объеме свое личное имущество, как движимое, так и недвижимое, во всех провинциях, составлявших Итальянское королевство, какими бы ни были их последующие правители и чьими бы войскуами они ни были заняты.
3. Король Баварии уступит принцу Эжену замок Байройт и его окрестности для организации там резиденции».
К сожалению, после внезапного возвращения Наполеона с острова Эльба (это произошло 1 марта 1815 года) все проекты в отношении его пасынка провалились.
Гаэтан де Ракси де Флассан пишет:
«Но, как только стало известно о высадке Бонапарта, Богарне был обвинен в таинственных связях с некими неизвестными, это сделало его подозрительным, и он получил приказ вернуться в Мюнхен, где за ним стали внимательно следить».
В результате Венский конгресс постановил лишь выдать Эжену де Богарне денежную компенсацию в пять миллионов франков.
Историк Десмонд Сьюард рассказывает:
«Эжен был сердечно принят королем Людовиком XVIII и его братом графом д’Артуа (будущим Карлом X), утверждавшим, что хорошо помнит их отца, а также обоими сыновьями д’Артуа и герцогом Орлеанским. Все монархи-союзники проявили не меньшую благосклонность. Его баварский тесть и шурин оставались дружески к нему расположены и постоянно призывали членов Венского конгресса выделить Эжену в качестве компенсации какое-нибудь княжество. Италия полностью исключалась, однако Трир, герцогство Цвейбрюкенское, Корфу или Ионические острова рассматривались как возможные варианты. Гортензия превратилась в настоящую знаменитость. Ей нанес визит даже сам герцог Веллингтон, причем держался «с особой почтительностью». Гортензия получала нечто большее, нежели просто комплименты. В конце мая король Людовик сделал ее герцогиней де Сен-Лё, подтвердив тем самым ее права на принадлежавший ей замок, а также увеличил ее ежегодное содержание по цивильному листу до 400 тысяч франков. Всем этим она была обязана дружбе с Александром I. Эти новости повергли ее живущего в изгнании супруга, который уже давно величал себя графом де Сен-Лё, в неописуемую ярость и глубоко задели чувства отчима».
Поход Наполеона на Париж
А тем временем Наполеон, как мы уже сказали, покинул место своей ссылки на острове Эльба и высадился на французской территории, в бухте Жуан, что расположена между городами Канны и Антиб.
После высадки его небольшая армия двинулась на север. По пути следования толпы французов сбегались посмотреть на вернувшегося императора, проявляя при этом, однако, больше любопытства и тревоги, чем энтузиазма. Вечером 2 марта колонна добралась до деревушки Сернон. 3 марта Наполеон миновал Кастеллан и ночевал в Барреме. 4-го он вступил в Динь. 5-го он был в Гапе, 6-го ночевал в Коре, на расстоянии одного перехода от Гренобля. Здесь местные жители уже вели себя совершенно иначе: они приветствовали императора радостными кликами, желали ему победы.
Королевские войска не оказывали Наполеону сопротивления. Без боя он миновал Гренобль и Лион, и повсюду его сопровождали восторженные крики «Да здравствует император!» и «Долой Бурбонов!». Армия Наполеона росла как на дрожжах. Маршал Ней, увлеченный общим порывом, признал императора и привел ему свои войска.
Людовик XVIII ничего не мог поделать. Тщетно он пытался созвать Совет, тщетно призывал к оружию три миллиона солдат национальной гвардии – Наполеон продолжал свой путь без единого выстрела. Армия его увеличивалась с каждым переходом, вследствие присоединения посланных против него полков. 13 марта Наполеон ночевал в Маконе, 14-го – в Шалоне, 16-го – в Аваллоне…
20 марта утром он прибыл в Фонтенбло. В тот же день, в девять часов вечера, он разместился в Тюильри, и над дворцом, накануне покинутым Людовиком XVIII, стало развеваться знамя революции и империи.
Мальмезонская ностальгия
В апреле 1815 года Наполеон вновь посетил Мальмезон. Вот как описывает это Эдит Саундерс в своей книге «Сто дней Наполеона»:
«Из мемуаров Гортензии мы знаем, что с наступлением ночи после 11 апреля мысли Наполеона обратились к его первой жене, Жозефине, которая умерла в Мальмезоне в мае предыдущего года, пока он был на Эльбе, и он внезапно решил посетить ее дом на следующее утро.
Замок Фонтенбло
Мальмезон был теперь собственностью двух детей Жозефины от первого брака, Гортензии и Эжена. Ни один из них, однако, не был там со времени смерти матери, и дом был оставлен на попечение нескольких слуг и смотрителей. Гортензия была очень удивлена, получив в десять часов вечера сообщение от своего отчима о том, что он хотел бы посетить вместе с ней дом на следующий день.
Гортензия, которая была глубоко привязана к своей матери, почувствовала, что не сможет в первый раз после ее смерти посетить Мальмезон в присутствии Наполеона и его свиты, поэтому она выехала немедленно и там переночевала. Если Гортензия была встревожена, то, согласно сообщению ее фрейлины мадемуазель Кошле, у ее мажордома, месье Базине, это вызвало еще больший ажиотаж. Завтрак для императора в одиннадцать часов завтра утром и в такой глуши! Он в ужасе всплеснул руками и помчался поднимать сонных слуг, которые готовились к ночному отдыху как раз в тот момент, когда их хозяйка отправилась в Мальмезон в своей дорожной карете.
Гортензия добралась до дома далеко за полночь и подняла на ноги его спящих обитателей. Старые слуги были встревожены нарушением тишины, но обрадовались при виде „мадемуазель Гортензии”. Комнаты были спешно приготовлены, вспоминались последние дни Жозефины, и было пролито много слез.
Наполеон выехал из Парижа в семь утра на следующий день и прибыл в Мальмезон в девять часов. Он также был печален и глубокомыслен. Вместе с Гортензией он гулял по садам, которые были в этот весенний день молчаливы и прекрасны. Они являлись творением Жозефины, которая провела много времени со своими садовниками, превращая акры земли в райски оформленный уголок. Редкие породы деревьев и растений, привезенные из разных концов земли, окружали широкие лужайки, античные статуи и украшения отражались в зеркально-ясной воде, пейзаж разнообразили фонтаны и каскады. В витиеватых изгибах реки плавали лебеди, белые и черные, и бледно-зеленые плакучие ивы грациозно склонялись перед Храмом Любви, где благоухали тысячи весенних цветов.
При виде цветущих садов после столь долгого отсутствия Наполеону едва не показалось, что вновь вернулись те счастливые дни, когда это место было его домом. При каждом повороте тропинки ему чудилось, что вот-вот появится Жозефина, одетая в один из полупрозрачных шедевров от ее любимого кутюрье Леруа. „Как все это напоминает мне ее, – сказал он Гортензии, – никак не могу поверить, что ее здесь больше нет”. Вспоминая последние несколько лет своей жизни, он не мог не отметить, что удача внезапно и ужасно отвернулась от него, когда он разошелся с женщиной, столь преданной ему, у которой конечно же были свои недостатки, но которая была ему таким верным другом.
