Огромный хищник поравнялся с ним на расстоянии менее пятидесяти ярдов, и он нажал на спусковой крючок.
Голова великого дракона дернулась вбок под ударом энергии, равной пяти тысячам футо-фунтов. Остроконечная пуля попала в цель менее чем в дюйме от основания его треугольного левого уха, где кость была тоньше. Но дракон поворачивал голову, когда он стрелял, меняя угол, и даже этот мощный снаряд не смог пробить его череп, несмотря на мастерство, с которым он был нанесен. Это могло только ранить монстра, но не убить его, и он встряхнулся и скользнул вбок, визжа от боли и ярости, когда затормозил и развернулся к тому, что напало на него.
Эдкок отодвинул затвор.
Имперская чарисийская армия — и имперская чарисийская морская пехота — регулярно практиковали «безумную минутную тренировку», упражнение, которое требовало от стрелков произвести как можно больше прицельных выстрелов за одну минуту. Рекорд ИЧА составил тридцать пять прицельных выстрелов и тридцать пять попаданий. Лучший личный рекорд Эдкока — тридцать два, чуть более одного цикла каждые две секунды.
Сегодня его второй выстрел едва ли на секунду отставал от первого.
Великий дракон все еще поворачивался, когда вторая пуля попала ему в лоб, и из-за поворота сержанту была видна только эта часть его головы. Это было прямое попадание без отклонения, но лоб также был самой толстой частью черепа существа. Кость сломалась, когда пуля сорвала с нее кусок шкуры, но не пробила, а затем дракон повернулся, полностью повернувшись к Эдкоку.
Он бросился прямо на него.
Сержант Джиром Эдкок, имперская чарисийская морская пехота, выпустил свой последний патрон из дула винтовки в двадцати трех дюймах от разверстой пасти огромного дракона. Пуля вонзилась в рот существа, пробила его небо, врезалась в череп… но не задела мозг.
Дракон взвизгнул, когда вместо этого его левая глазница взорвалась кровью. Он изогнулся от внезапной агонии, но врезался в упавшее дерево перед Эдкоком, как таран весом в две с половиной тонны. Бревно отлетело в сторону, и отвратительная пасть широко раскрылась, но удар уже раздробил сержанту ребра, перебил позвоночник.
Он был мертв еще до того, как к нему приблизились зубы.
* * *
Эта часть тропы была прямее, чем остальная, и Ливиса Уитмина чуть не стошнило, когда он оглянулся назад. Он никогда не забудет, как мельком увидел, что огромный дракон терзает тело Джирома Эдкока, но сержант причинил ему боль, достаточно сильную, чтобы отвлечь его хотя бы на мгновение от другой добычи. Его ярость была очевидна, когда он рвал и терзал своего мучителя, и молодой доларец почувствовал жгучий стыд, когда он галопом помчался вниз по тропе, бросив стражника. Но он также вспомнил последнее, что сказал ему Эдкок. Он не собирался тратить впустую передышку, какой бы мимолетной она ни была, которую сержант купил ценой своей жизни, и он погнал свою лошадь еще быстрее, галопом преследуя Эйлану и других женщин.
Он с грохотом завернул за поворот тропы, и его голова поднялась, когда кто-то закричал. Он мельком увидел лошадь, спотыкающуюся и падающую. Маленькое длинноволосое тельце пролетело по воздуху, когда Глэдис Фримин была выброшена из седла. Она врезалась головой в деревья рядом с тропой и снова закричала, когда ее плечо врезалось в массивный ствол псевдодуба и разлетелось вдребезги. Она отскочила назад только для того, чтобы врезаться в стоячую каменную плиту, затем безвольно соскользнула на землю, и ужас наполнил Ливиса Уитмина.
Он никогда в жизни не представлял, что будет так напуган. Все, чего он хотел, — это бежать, продолжать бежать, так сильно и так быстро, как только мог. Но вместо этого он натянул поводья, уже готовясь спешиться.
И это случилось, когда кобыла Эйланы понеслась обратно по тропе.
Принцесса покачнулась в седле, кровь текла из пореза на ее лбу, и сердце Уитмина замерло, когда он понял, что она едва могла удержать своего коня… и что он мчался прямо к великому дракону, который убил Эдкока.
— Уходи! — закричал кто-то.
Его глаза метнулись в сторону голоса, и он увидел Стифини Этроуз, стоящую на тропе. Он даже не видел, как она спешилась, но она подбежала к Глэдис и каким-то образом выхватила винтовку из собственных седельных ножен. Она была идентична той, которую Тейджис Малдин изготовил для Кэйлеба Армака.
— Иди! — снова закричала она, указывая свободной рукой вслед Эйлане, затем опустилась на одно колено рядом с лежащей без сознания девушкой. Уитмин еще раз мельком увидел ее, спокойно вскрывающую винтовку, проверяющую заряды, а затем развернул своего коня и поскакал за Эйланой.
* * *
Кобыла Эйланы выехала из-за поворота.
Принцесса была едва в сознании, оставаясь в седле скорее инстинктивно, чем намеренно. Но какими бы хорошими ни были эти инстинкты и ее тренировка, она чуть не вылетела из седла, когда кобыла столкнулась лицом к лицу с раненым великим драконом.
Эйлана так и не поняла, ни тогда, ни позже, насколько милосердным на самом деле было ее полубессознательное состояние. Это удерживало ее от того, чтобы увидеть изодранные, жестоко изуродованные, наполовину съеденные остатки тела Джирома Эдкока. Но это также не позволяло ей осуществлять какой-либо контроль над кобылой, поскольку испуганная лошадь снова вильнула и сломя голову понеслась галопом в лес рядом с тропой.
Она была достаточно в сознании, чтобы наклониться вперед, лежа плашмя, обхватив руками шею лошади так далеко, как только могла. Ветки хлестали ее, били с обеих сторон, избивали до синяков, но не могли выбить ее из седла. Ей удалось удержаться на лошади, но уголок ее колеблющегося, наполовину оглушенного мозга понимал, что это только вопрос времени, когда кобыла упадет на упавший ствол или врежется головой в один из возвышающихся псевдодубов. И когда это случилось…
Ей удалось наполовину повернуть голову, и ее сердце подскочило к горлу, когда она увидела огромного дракона, несущегося за ней.
Он был намного, намного больше кобылы. Он не мог пролезть сквозь игольное ушко, в которое могла проскочить лошадь, но в этом и не было необходимости. Он прорвался сквозь густые, низкорослые заросли петлявших под псевдодубами игольчатых деревьев, как один из паровых бульдозеров герцога Делтака, раскидывая в стороны подлесок. Препятствия замедляли его, но не могли остановить, и даже несмотря на то, что ему было сложно, он набирал скорость.
* * *
Стифини Этроуз наблюдала через пульт снарка, как меньший из великих драконов, тот, который убил капрала Стрэтмора, помчался по тропе вслед за кобылой Эйланы. Он задержался, чтобы закончить убийство лошади Стрэтмора, что было единственной причиной, по которой Эйлана избежала того же, и Стифини знала, что они с Глэдис не могут надеяться на это. Так же, как она знала, что случилось с сержантом Эдкоком.
Но, в отличие от Эдкока, она также точно знала, что такое великий дракон и где он находится… и ее винтовка была лучше M97.
Она встала на колени за выступом скалы, о который ударилась Глэдис, и положила тяжелую двустволку на камень. Эта винтовка весила более пятнадцати фунтов — ей приходилось поглощать большую отдачу, — и ей нужна была вся поддержка, которую она могла получить. Для точной стрельбы она обычно предпочитала положение лежа, но отдача от мощного патрона калибра.625 почти наверняка сломала бы ей ключицу, несмотря на массу винтовки. Кроме того, она не могла быть уверена, что хищник пойдет прямо на нее. Если бы он свернул в последний момент, обошел ее с фланга, ей нужно было быстро приспособиться и…
