Стар-Райзинг серьезно кивнул, потому что это была простая правда. О, Соединенные провинции переживали свою долю болезненной адаптации, особенно по мере того, как обученные ремесленники гильдий все чаще сталкивались с вызовами со стороны мануфактур в стиле Чариса. Тем не менее, учитывая все обстоятельства, они хорошо справились с вывихом. Лишь меньшинство членов гильдии решило активно выступить против изменений, и никто не обратил на них особого внимания. Подавляющее большинство граждан Соединенных провинций с энтузиазмом восприняли эти изменения, и по пути они, казалось, также привносили удивительно чарисийское отношение. Пройдут, по крайней мере, десятилетия, прежде чем харчонгские крестьяне и бывшие крепостные полностью усвоят твердую, уверенную независимость своих чарисийских наставников, но само это отсутствие уверенности — этой уверенности в том, что никто не сможет отнять у них независимость — только сделало их привязанность к ней еще сильнее. Они точно знали, что могут потерять, и Лэнгхорн помогал любому, кто когда-либо пытался втиснуть их обратно в раболепие, существовавшее до восстания!
И ополчение превращается в чертовски хорошую армию, если уж на то пошло, — напомнил он себе. — Так что любому, кто попробует эту зубрежку, сначала придется вычесать из своей бороды много пуль!
— Знаешь, — сказал он, снова поднимая бинокль, — я никогда по-настоящему не задумывался о том, как хорошо было бы полностью перевернуть все основы харчонгского общества. — Он причудливо улыбнулся, окидывая взглядом небеса, в то время как над ними проносился ветерок. — Уверен, что большинство моих предков выстраиваются в очередь на небесах, чтобы надрать мне задницу, как только я прибуду!
Говоря это, он снова стоял спиной к Ляйэну, поэтому не видел улыбки епископа и не заметил ее теплоты.
— О, не думаю, что они будут так уж сердиты на вас, милорд, — успокоил его Ляйэн. — Только немного раздражены. Не более чем на строгий выговор.
— Могу сказать, что вы никогда не встречались с моим дедушкой, — сухо сказал Стар-Райзинг. — Он не был похож на тех свиней в Тигелкэмпе, но у него было довольно твердое представление о том, что ему причитается от его крепостных и крестьян, арендующих у него землю. Теперь, когда я думаю об этом, у него тоже было довольно твердое представление о том, что ему причитается от непочтительных внуков, — барон усмехнулся. — Помню, как однажды…
Он замолчал и напрягся, еще пристальнее вглядываясь в двойную трубу, затем опустил его и снова посмотрел на Ляйэна.
— Наши гости прибывают, милорд епископ. Думаю, мы должны спуститься вниз, чтобы поприветствовать их.
* * *
— Клянусь Богом, мастер Азбирн, неужели это может быть..? Возможно ли это?..
Аликзэндир Кругейр, лейтенант имперских чарисийских военно-воздушных сил и командир воздушного корабля его величества «Синклер Питмин», схватил левой рукой за рукав своего старшего офицера и указал через изогнутое прозрачное ветровое стекло на город в устье реки. Издалека он казался игрушечным, его крыши яркими пятнами выделялись на фоне зеленой, коричневой и темно-рыжей земли. Темно-синие воды залива Ялу, становившиеся более светлыми сине-зелеными по мере уменьшения глубины, простирались по правому борту «Синклера Питмина», когда он шел прямо навстречу северо-западному бризу.
— Не может быть, сэр, — лейтенант Албирт Азбирн решительно покачал головой. — Потому что, если бы это был Жинко, это означало бы, что энсин Брайант действительно отличил свою задницу от локтя! И поскольку мы все знаем, что это неправда, это, должно быть… Теллесберг. Вот и все! Это Теллесберг.
— При всем моем уважении, сэр, — несмотря на его выбор слов, незаинтересованный наблюдатель мог бы отметить, что энсин Мартин Брайант, молодой штурман «Синклера Питмина», на самом деле звучал не так уж почтительно, — это не я упорно придерживался обратной стороны компаса, тогда как его трудолюбивый, всегда точный навигатор дал ему пять с половиной часов, прежде чем он заметил свою ошибку.
Азбирн посмотрел на него, и Брайант поднял обе руки.
— Я не называю никаких имен, сэр, — отметил он. — С другой стороны, вы, возможно, захотите пересмотреть свое определение нашей достопримечательности.
— Ну, полагаю, это может быть Жинко, — сказал Азбирн через мгновение с суровым выражением лица. — В конце концов, я никогда раньше не бывал в этом месте, так что, возможно, я был виновен в некотором небольшом… неправильном определении места нашего приземления.
— Это очень великодушно с твоей стороны, Албирт, — сказал лейтенант Кругейр со смешком, затем кивнул Брайанту. — Молодец, Мартин. Очень хорошо сработано! — тепло сказал он, и энсин, которому четыре месяца назад исполнилось девятнадцать, просиял.
На самом деле, он справился необычайно хорошо, хотя ему помог сам залив. Это был своего рода ориентир, который трудно было не заметить, и все, что ему действительно нужно было сделать, это следовать по нему, как только он его нашел. С другой стороны, он с самого начала безошибочно нашел его и потратил немало часов на то, чтобы сделать подробные наброски топографических особенностей. Во время полетов над водой их было немного, но острова и прибрежные объекты могли быть чрезвычайно полезны для навигаторов.
Полуденная съемка местоположения всегда была захватывающим занятием для любого штурмана дирижабля, требуя, чтобы он поднимался по лестнице через газовый баллон дирижабля к стеклянному куполу на его вершине, и этот способ давал определенное особое преимущество молодому Брайанту. Хорошей новостью было то, что у него была абсолютно идеальная видимость из своего купола — он мог даже открыть его и прицелиться на открытом воздухе, если бы захотел. Плохая новость заключалась в том, что «Синклер Питмин» обычно работал на высоте до 11 000 футов, что намного выше, чем первоначальная «Дачис оф Делтак». На этой высоте средняя температура воздуха составляла всего около двадцати градусов… что могло быть намного холоднее при встречном ветре со скоростью шестьдесят миль в час. За пределами кабины дирижабля, которая нагревалась выхлопными газами его двойных «Прейджиров», было холоднее, чем улыбка Шан-вей… А Брайант был уроженцем Старого Чариса, даже никогда не видевшим снега до поступления на службу в ВВС. Он, как правило, одевался как оленевод из Рэйвенсленда, прежде чем начать подниматься по служебной лестнице.
С точки зрения точности его полуденные координаты всегда определялись хорошо, но ни один штурман не хотел полагаться исключительно на фиксацию местоположения один раз в день, и это было особенно верно для воздушного корабля. «Синклер Питмин» преодолевал за день гораздо большие расстояния, чем любой галеон или пароход, и еще более он был восприимчив к встречному или попутному ветру, что означало, что даже небольшая ошибка в оценке курса или скорости может привести к серьезным расхождениям в местоположении. Таким образом, любой штурман воздушного корабля хотел использовать все ориентиры, которые он мог найти по пути, для проверки местоположения, а также для корректировки дрейфа.
В длительных полетах над водой было не так много ориентиров, что делало их такими сложными, но с высоты «Синклера Питмина» экипаж теоретически мог видеть на расстоянии более ста миль. Разглядеть детали на таком расстоянии было невозможно даже с самой лучшей двойной трубой, но острова, по крайней мере, можно было увидеть и ориентироваться по ним, а одной из необходимых квалификаций для любого штурмана воздушного корабля была способность делать точные зарисовки. Брайант усердно заполнял свой бортовой журнал одним наброском за другим во время долгого полета над заливом Долар от конечной станции дирижабля на военно-морской базе в гавани Сент-Хааралд.
