Он глубоко вдохнул и заставил себя отбросить эту мысль в сторону, когда наконец заметил человека, которого искал.
— Сюда, капрал, — сказал он, и старший член его эскорта кивнул, затем кивнул головой паре рядовых, и они втроем последовали за ним через этот переполненный, шумный зал.
Эбикрамби кивнул тем, кого знал, остановившись, чтобы поговорить с несколькими из них. Он не так уж сильно торопился, и это было основной частью его обязанностей как помощника Бригэма Картира — держать руку на пульсе подобных разговоров. В оживленном цехе шло несколько процессов, но самым крупным из них была переделка дульнозарядных кремневых ружей сиддармаркского производства на ударные капсюли. Треть работ по переоборудованию выполняли обученные оружейники, прибывшие со вторым эшелоном чарисийских экспедиционных сил для создания ремонтных мастерских в тылу этих сил. По большей части, однако, они выполняли роль инструкторов, обучая выполнению той же задачи сиддармаркцев, не все из которых были оружейниками — факт, который, как знал Эбикрамби, бесконечно раздражал гильдию оружейников.
Аналогичное обучение проходило по всему цеху. Эбикрамби не был уверен, что это самый эффективный способ повысить эффективность производства в республике, но это была принятая политика, и он уловил лежащую в ее основе логику. Чарисийские мануфактуры обладали огромным преимуществом, когда дело доходило до скорости и качества производства, и, должно быть, императору Кэйлебу и императрице Шарлиан было чрезвычайно заманчиво экспортировать те же возможности в Сиддармарк. К сожалению, они не смогли этого сделать — во всяком случае, не за одну ночь. Было достаточно сложно создать такие же мануфактуры даже в Чисхолме, и неприкрытая правда заключалась в том, что было важнее продолжать наращивать этот потенциал по всей империи, чем создавать его здесь, на материке. Если Сиддармарк все-таки падет, Чарису придется сражаться в одиночку, и для этого ему потребуются все силы, которые он сможет найти.
Поэтому было принято решение направить советников — «технические миссии», как называли их император и императрица, — чтобы помочь сиддармаркцам в строительстве их собственных мануфактур, но не отвлекать тысячи обученных рабочих на запуск и эксплуатацию этих мануфактур. И республика тоже понимала эту логику. Канцлер Мейдин и лорд-протектор Грейгор сосредоточились на наращивании способности ремонтировать в первую очередь и производить во вторую очередь при разделении труда, которое наилучшим образом использовало неуклонно растущие возможности Чариса. Производство винтовок и штыков было вопиющим исключением из этого правила, и лорд-протектор продвигался вперед со строительством собственного крупного металлургического завода недалеко от Сиддар-Сити, используя планы, предоставленные заводами Делтак.
Действительно, в этом есть большой смысл, — подумал Эбикрамби. — Таким образом, он обучает группы рабочих, приучает их к новым технологиям и новому образу мышления, прежде чем построит мануфактуры, на которых они понадобятся ему для работы. Просто чертовски жаль, что мы не можем сделать все сразу!
Он криво улыбнулся при этой мысли. Он так привык наблюдать за Эдуирдом Хаусмином, что иногда было трудно вспомнить, что другие люди не могут делать все сразу.
Он снова остановился, положив руку на плечо сиддармаркского надзирателя и обменявшись с ним несколькими словами, затем — наконец-то — оказался достаточно близко к человеку, которого искал, чтобы назвать его имя.
— Жак! Эй, Жак!
Жилистый, смуглый и очень молодой лейтенант ИЧФ повернулся и улыбнулся, узнав Эбикрамби. Жак Бейристир протянул одну из своих больших, сильных рук с мозолями и въевшейся масляной и угольной пылью и пожал предплечья своему другу.
— Климинт! Я не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.
— Я тоже не ожидал, что окажусь здесь сегодня, — с усмешкой ответил Эбикрамби. — Но потом я заскочил на «Делтак» в поисках тебя, и мне сказали, что ты здесь. Поэтому я тащился целых триста ярдов от верфи, чтобы найти тебя.
— Я сражен — сражен, говорю вам, — вашей непоколебимой преданностью долгу.
— И хорошо, что ты должен быть таким. Особенно с тех пор, как я был вынужден подвергнуть не только себя, но и капрала Браунинга и его людей тяжелым лишениям во время нашего форсированного марша.
— Приношу свои извинения, капрал, — сухо сказал Бейристир, глядя через плечо Эбикрамби на чуть более высокого морского пехотинца.
— Нет проблем, сэр, — ответил Браунинг. Он был типичным уроженцем Старого Чариса — темноволосым и кареглазым, с загорелым лицом — и у него был солидный, обветренный вид профессионального солдата, проработавшего много лет. Посмотрев на рукав его кителя, Бейристир смог разглядеть только то место, где были сняты сержантские нашивки, и ему стало интересно, что сделал Браунинг. Что бы это ни было, это явно не отражало никаких сомнений в его способностях, если его назначили телохранителем Эбикрамби. Конечно, это подняло еще один интересный вопрос.
— Есть ли причина, по которой капрал должен повсюду ходить с тобой?
— Боюсь, что да, — вздохнул Эбикрамби. — Ты помнишь Жоржа Трумина?
— Я так не думаю, — Бейристир порылся в своей памяти. — В любом случае, имя ни о чем не говорит. Почему?
— Он был еще одним членом персонала мастера Картира.
— Был еще одним членом персонала мастера Картира? — Бейристир сделал ударение на глагольном времени, и Эбикрамби кивнул.
— Он направлялся на совещание с мастером Адимсом в прошлую пятидневку. Там был бунт. — Ноздри Эбикрамби раздулись. — Жоржа убили.
— Мне жаль это слышать. — Бейристир задумчиво потер правую бровь. — Тем не менее, я слышал о беспорядках. Это было на Таннер-Уэй, не так ли?
— Да. Мы думали, что это относительно безопасная часть города, но, по-видимому, она находилась слишком близко к докам. Или, во всяком случае, к парусным мастерским. — Эбикрамби поморщился. — Ты же знаешь, как эти ублюдки винят нас во всех своих проблемах!
Бейристир кивнул. Было бы глупо ожидать, что квалифицированные рабочие, чьи профессии были затронуты новым чарисийским подходом к производству товаров, не будут возмущаться Чарисом. Не то чтобы их негодование могло что-то изменить. По мнению Жака Бейристира, им было бы гораздо лучше работать, осваивая новые профессии или приспосабливаясь к тому, как изменились их существующие профессии, но это, вероятно, слишком много ждало от человеческой натуры.
— Кто-то понял, что Жорж был чарисийцем, — сказал Эбикрамби. — Или — и я думаю, что на самом деле это более вероятно — они узнали в трех мужчинах, с которыми он был, надсмотрщиков из литейного цеха мастера Адимса и по ним выяснили, кто такой Жорж. Как бы то ни было, кто-то начал кричать о еретиках-чарисийцах, выхватывающих еду изо рта голодающих младенцев, и, прежде чем кто-либо понял, поднялся настоящий бунт. Он распространился на два или три квартала, прежде чем городская стража добралась до него, и по меньшей мере три магазина сгорели. В конце концов стражник схватил молодого ублюдка из верных по фамилии Нейгейл — Самила Нейгейла. Нашли его нож все еще в спине Жоржа, но он, конечно, клянется, что не делал этого. Ему никто не верит, и я буду удивлен, если его не повесят в течение пяти дней.
