— Я не смог определить, как работают эти их переносные угловые пушки, но начал подозревать, что это имеет такое же отношение к металлургии, как и ко всему остальному. Учитывая замечания лейтенанта Жуэйгейра о количестве и качестве стали, которую они используют в своем стрелковом оружии, я совершенно уверен, что в портативных угловых пушках используются высококачественные стальные трубы, а не железо. В настоящее время я сомневаюсь, сможем ли мы производить подобное оружие в сколько-нибудь заметных количествах, учитывая, насколько тяжелее и толще должна быть железная труба, но мы рассматриваем возможность разработки пусковой установки с пружинным приводом для стрельбы подобными снарядами. Дальность стрельбы была бы намного меньше, зато масса пусковой установки могла бы на самом деле быть ниже, а не больше, что должно было бы сделать ее еще более портативной, и они были бы еще проще и дешевле — и быстрее — в производстве. При условии, конечно, что их вообще возможно производить. Это еще кое-что, что я поручил выяснить Талбату и его сотрудникам.
— Что касается самих снарядов, — он перевернул другую страницу, — они определенно используют шпильки для соединения с нарезами пушки. Мы могли бы повторить это, но я склонен задаться вопросом, не может ли на самом деле быть быстрее и дешевле заключить снаряды в свинец… полагаю, назовем это башмаком. Я имею в виду что-то, что могло бы образовать своего рода юбку — с полым основанием, как у винтовочной пули, — которая расширялась бы в более мелкие нарезные канавки, чем еретики, по-видимому, используют с их расположением шипов. Если бы это сработало, это, вероятно, означало бы, что нам не понадобились бы эти медные штуковины, которые они прикрепляют к основаниям своих оболочек. Полагаю, нам следует назвать их «газовыми уплотнителями». Однако, как бы мы их ни называли, это то, что они делают: герметизируют ствол за оболочкой, чтобы предотвратить утечку пороховых газов вокруг нее. Я совсем не уверен, что свинцовое покрытие сработает так хорошо, как надеюсь, но думаю, что его следует попробовать. Во всяком случае, свинец намного дешевле меди, и нам не пришлось бы обрабатывать основание корпуса так, как это делают они, чтобы их газовые уплотнители оставались на месте.
— Однако, что бы мы ни делали с точки зрения приобретения нарезной артиллерии, мы, очевидно, не можем отлить ее в бронзе, ваша светлость. Нарезы быстро пришли бы в негодность. Это может продлиться дольше, если окажется, что мы можем использовать что-то более мягкое, чем шипы еретиков, чтобы зацепить снаряд, но я не могу поверить, что это продлится достаточно долго, чтобы быть практичным. Возможно, можно было бы изготовить более прочную прокладку, которую можно было бы вставить в бронзовую трубку, но ее почти наверняка пришлось бы изготавливать из кованого железа, что потребовало бы гораздо больше времени и денег.
— Почему не чугун? — Тон Мейгвейра был любопытным, а не обвиняющим, и Фултин пожал плечами.
— Чугун слишком хрупок, ваша светлость. Нам пришлось бы расширить гильзу, чтобы зафиксировать ее на месте, вероятно, выстрелив зарядом, и чугун треснул бы, когда мы это сделали. Вместо этого мы могли бы попробовать черное железо. Оно обладало бы большинством необходимых нам свойств, и оно дешевле, чем кованое железо, но все равно требует пятидневной или даже более длительной термической обработки, и обеспечить его качество и постоянство сложнее.
Мейгвейр понимающе поморщился. Ни он, ни Фултин не смогли бы объяснить физику и химию процесса так, как это мог бы сделать Эдуирд Хаусмин, но викарий получил гораздо более обширное практическое образование в литейном деле, чем он когда-либо хотел за последние несколько лет.
«Черное железо» было относительно новым усовершенствованием чугуна, который был частью Сейфхолда с момента его создания. Впервые оно был разработано менее семидесяти пяти лет назад в Доларе, где секрет его изготовления ревностно охранялся, пока чарисийцы — кто же еще? — не обнаружили, как его воспроизвести. Оно получило свое название из-за выдающегося визуального различия между ним и обычным чугуном. Когда ломался чугунный стержень, обнаженный металл был серого цвета с белыми или серебристыми прожилками по всему; когда ломался кусок черного железа, поверхность трещины была намного темнее и испещрена черными прожилками. Эдуирд Хаусмин мог бы сказать им, что это произошло потому, что углерод — где-то от полутора до пяти процентов, — который придавал чугуну хрупкость и объяснял его серую окраску, вместо этого превратился в узлы графита. Процесс отжига, который преобразовывал углерод, позволил получить гораздо более пластичный металл, подходящий для процессов ковки и иной обработки молотом, которые быстро разрушают чугун, и с гораздо более высокой прочностью на растяжение. Действительно, во многих отношениях это был лучший материал, чем кованое железо, и вдобавок более дешевый в производстве. К сожалению, как сказал Фултин, процесс отжига занимал много времени. Он также требовал очень опытного мастера по железу, а их просто не хватало, чтобы они разгуливали рядом с отжигаемыми изделиями.
— Еретики, вероятно, могли бы сделать это с помощью стальной трубы, — продолжил Фултин тоном человека, делающего признание, которого он хотел бы избежать. — Мы не можем производить сталь в таких количествах. Пока, по крайней мере. В самых последних отчетах инквизиции есть несколько намеков, которые предполагают, что еретики придумали совершенно новый процесс, который мы могли бы — могли бы, ваша светлость, — повторить при большем объеме информации и небольшом количестве времени. Однако на данный момент, боюсь, я просто не вижу доступного способа использовать бронзовую артиллерию.
— Боюсь, нам придется заставить это работать, как бы дорого это ни стоило, — с несчастным видом сказал Мейгвейр. — Очевидно, что преимущество еретиков в дальности и точности… значительно.
— Согласен, ваша светлость. Однако думаю, что нам придется использовать чугунные стволы. Мы получаем гораздо лучшие и гораздо более стабильные результаты от наших железных пушек, чем раньше, — настолько лучше, что я уверен, что мы могли бы полностью перейти на железо для нашей гладкоствольной артиллерии. И я не думаю, что у нас возникли бы какие-либо проблемы — во всяком случае, не какие-то непреодолимые — с изготовлением нарезов в железных пушках. С другой стороны, давление в канале ствола неизбежно возрастет с увеличением веса снарядов, подобных тем, которые используют еретики, и у нас уже было слишком много опыта с разрывами железных пушек по сравнению с бронзовыми просто потому, что бронза более эластична. Это может только ухудшиться по мере увеличения давления в стволе, но я обсуждал эту проблему с некоторыми из моих старших мастеров, и, возможно, мы нашли решение.
— Какого рода решение? — напряженно спросил Мейгвейр.
— Ну, многое будет зависеть от экспериментальной проверки, но давление в канале ствола сильно возрастет в момент детонации порохового заряда, а затем быстро упадет, когда снаряд поднимется по стволу. Это означает, что наибольшее давление будет в казенной части, где оно всегда было, но даже выше прежних значений. То, что мы сделали с нынешними пушками, — это просто увеличили толщину стенок ствола, но это было бы обречено на провал с точки зрения массы и мобильности, если давление будет таким высоким, как я боюсь. Если уж на то пошло, то чем толще становится стенка ствола, тем более пропорционально хрупкой она становится. Учитывая это, мы думаем, что мы могли бы отлить и нарезать железный ствол, используя методы, которые мы в значительной степени усовершенствовали для гладкоствольных ружей, а затем надеть ленту из кованого железа вокруг казенной части. Если мы нагреем ленту докрасна, чтобы расширить ее, затем прижмем ее к казенной части и охладим струей холодной воды, она эффективно приварится к орудию, поскольку горячий металл сжимается. Это укрепило бы наиболее уязвимую часть орудия более… гибкой прочностью кованого железа.
