Это означало, что майор Мейирс фактически был равен по званию генералу Гарвею, а лейтенант Шелтин был равен по званию армейскому майору, и так и должно было быть. Как и должно было быть, если стражник собирался выполнять свою работу должным образом. Но выполнение своей работы должным образом означало, что Мейирс должен был напомнить Гарвею об эквивалентности их званий и отказаться принимать безумные приказы, которые тот счел нужным отдать. По крайней мере, майор должен был потребовать письменного подтверждения от регентского совета в целом!
Зубы лейтенанта снова заскрежетали, и он сцепил руки за спиной, сжав кулаки, делая вид, что изучает яркие цветы, рассыпающиеся по каменной стене колодца для дерева инжирной хурмы.
Если регентский совет хотел отстоять свое право надзирать за стражей, конечно, он должен был понимать, что князя Дейвина должны защищать люди, обученные и привыкшие к этому долгу! Люди, которые служили его отцу в той же роли, которые продемонстрировали свою преданность, понимали признаки опасности, на которые нужно обращать внимание, имели подготовку и опыт — образование — чтобы выполнять работу должным образом. Но, нет! Не регентский совет и не генерал Гарвей!
Конечно, мальчик хотел, чтобы вокруг него были знакомые лица. Как могло быть по-другому? Учитывая, как со среды его жизнь была потрясена тремя способами, было неизбежно, что он хотел, чтобы люди, которых он знал, знали о нем, и ни один ребенок его возраста не подходил для оценки реальной компетентности оруженосца… или ее отсутствия. Шелтин понимал это, и он был бы рад найти места в страже для простых оруженосцев, которые заботились о нем в изгнании. Места, где их можно было бы должным образом оценить и обучить… или облегчить какую-нибудь другую почетную задачу, если, в конце концов, они окажутся непригодными для несения караульной службы. Но о чем мог думать регентский совет, повышая кого-то вроде Тобиса Реймейра до офицерского звания? И какое безумие могло привести к тому, что «лейтенанта» Реймейра назначили личным оруженосцем князя Дейвина?! А затем, не довольствуясь повышением в должности человека, который провел тридцать лет в армии, ни разу не поднявшись от уровня сержанта до уровня, эквивалентного армейскому майору, они укомплектовали личный отряд князя исключительно новичками стражи, которые никогда не проходили надлежащую проверку и чья единственная претензия на их должности заключалась в том, что они тоже были с князем в Делфераке, где граф Корис — граф Корис, профессиональный шпион и посредник в государственной измене — нанял их, потому что не мог найти никого лучше!
Черт возьми, — подумал Шелтин. — Черт бы побрал это к черту! Они не имеют права оставлять безопасность мальчика в таких руках. Руках, выбранных этим ублюдком Корисом!
Он почувствовал, как ярость сотрясает его плечи. Все знали, каким коварным и каким интриганом был Филип Азгуд. Шелтин никогда не понимал, почему столь умный человек, как князь Гектор, выбрал такого человека для защиты своей дочери и младшего сына в чужой стране. И что бы ни говорили другие, все эти «доказательства» далеко не убедили Чарлза Шелтина в том, кто на самом деле заказал убийство князя Гектора. Он не сомневался, что Айрис и Дейвин верили в это — чего еще можно было ожидать от девочки и мальчика, которому едва исполнилось десять, когда опекун, которому им сказали доверять, предупредил их, что Мать-Церковь хочет их смерти? Это не обязательно делало это правдой, особенно когда единственным «доказательством», которое у кого-либо было, были собственные слова Кориса и показания человека, который утверждал — признал! — что он предавал собственную инквизицию Матери-Церкви за десятилетия до того, как она начала войну с ересью. Шелтин даже сейчас с трудом мог поверить, что княжеский совет решил не просто поверить на слово мастеру шпионажа, а затем включить его и девушку, которой едва исполнилось двадцать лет, в регентский совет князя Дейвина. И сделал его сестру его официальным опекуном, в придачу! Разве они не могли, по крайней мере, найти кого-то с капелькой зрелости вместо пустоголовой девчонки, которая, очевидно, думала сердцем и другими частями тела, а не мозгом? Кто-то, кто понимал необходимость держать этих кровожадных еретиков-чарисийцев на расстоянии вытянутой руки вместо того, чтобы буквально прыгать с ними в постель? Ад и проклятие! Если совет собирался быть таким глупым, почему бы не пойти до конца и не включить этого ублюдка иностранного происхождения «герцога» в состав регентского совета тоже?! Без сомнения, он уже много шептал Айрис на ухо, пока трахал ее!
И, конечно же, назначение Реймейра командиром отряда мальчика лишило всех остальных их законных назначений. По старшинству и опыту лейтенант Хейрам Банистир должен быть личным оруженосцем Дейвина, а Шелтин должен командовать постоянным отрядом Айрис. Он мог бы это пережить — он знал Банистира более пятнадцати лет, знал, что он надежный, преданный офицер. Возможно, на вкус Шелтина, он слишком тепло относится к реформистам, но Шан-вей, он точно не был рекомендован шпионом и на нем не настояли любящий маленький мальчик или девушка, одурманенная простолюдином-альфонсом, которого она затащила в свою постель!
Единственной хорошей вещью было то, что, в отличие от Банистира, Шелтину не нужно было улыбаться «его светлости Даркосу» и притворяться, что он доверяет сукиному сыну. Конечно, было ужасно, что какая-то заблудшая душа убила так много случайных прохожих. И было бы трагедией потерять княжну Айрис. Но, по крайней мере, это могло бы вытащить этого моллюска из сердца дворца — и подальше от князя Дейвина! — прежде чем он ужалил кого-нибудь до смерти.
А затем — последний удар. Чарисийка, официально введенная в личный дом князя Дейвина, без приглашения, без консультаций… никто даже не узнал об этом заранее. Этим «император» Кэйлеб дал всей Корисанде шлепка тыльной стороной ладони! Особенно когда он отправил своего личного агента задолго до того, как мог знать, что княжество решит согнуть шею под ярмо. Очевидно, для него не имело значения, что в конечном итоге могли решить княжеский совет и парламент; он хотел, чтобы его шпион, его глаза и уши — возможно, его убийца при необходимости — находились в доме Дейвина, где даже стража не могла его защитить.
И это был даже не оруженосец, это была оруженосица.
Шелтин подавился этой мыслью. Все женщины были очень хороши на своем месте, и кто-то с его ростом, внешностью и положением пользовался у них большим успехом, чем многие другие, но гарцевать в доспехах? Притворяться, что знает, как обращаться с этим мечом, который она носила, или с этим ее новым модным «револьвером»? Осмеливаясь смотреть на настоящих оруженосцев — мужчин, которые потратили годы на изучение своего мастерства, зарабатывая этот титул вместо того, чтобы кто-то просто вручил его им, потому что они были красивыми или хорошо держались за спиной — с этими холодными, пренебрежительными голубыми глазами? И претендует на звание капитана — звание капитана, которое делало ее старше корисандского княжеского стражника!
Что ж, этой сучке просто повезло, что ее на самом деле не назначили в стражу, — с жаром подумал он. — Она рассказывает хорошую историю о том, что находится здесь в качестве «представителя» Кэйлеба и Шарлиан. О том, что они не хотят, чтобы она «вмешивалась». Что это действительно делает, так это избавляет ее от необходимости доказывать, насколько она хороша на самом деле — или нет — как оруженосец, вот что это делает. Она сидит без дела, еще больше втираясь в доверие к Айрис и Дейвину, никогда не выдавая того факта, что она ни хрена не знает о настоящих обязанностях оруженосца. Шан-вей! Она даже предложила научить Айрис стрелять!
