– Я очень рад, – сказал следователь, – что Алиса возвратилась в оазис профессора Лу Фу, потому что я надеюсь на ее помощь, и мне приятно также видеть Ичунь.
– Почему? – спросила Ичунь и тут же залилась слезами, потому что увидела, какой разгром в доме профессора.
– Вы можете заметить, что отсутствует, пропало, – сказал следователь.
Ичунь со следователем ушли в дом. Алиса осталась в саду. Ей не хотелось возвращаться в разоренный, испоганенный дом.
Сад был уже не так пустынен, как утром. Эксперты и сыщики деловито шныряли по дорожкам, рылись в ворохах листьев, ползали между грядок, искали микроследы на дорожках… Куда бы Алиса ни ступила, ей говорили, шептали, ворчали, приказывали:
– Девочка, отойди, девочка, ты мешаешь, девочка, не наступи на вещественное доказательство! Девочка, что ты тут делаешь? Девочка, неужели тебе не сказали, что детям сюда вход воспрещен?
Алиса послушно отступала, отпрыгивала, отходила, она понимала, что специалисты заняты делом, а она и в самом деле может нечаянно наступить на пылинку, оставленную преступником или, что еще хуже, принести лишнюю пылинку на своей подошве.
Несмотря на подавленное настроение, Алиса смогла сделать важное наблюдение: сад, лишенный помощи генератора добра, на глазах погибал. Манговые деревья и финиковые пальмы, испугавшись холода, поспешили сбросить листья, виноград и сливы, тронутые ночным морозом, катились по дорожке, гулко падали апельсины, стайкой поднялись бабочки и полетели к озеру – видно, надеялись укрыться в густых тростниках. Но если муравьи могут зарыться в землю, змеи – спрятаться в норы, бабочки и птицы – улететь, то растения лишены этой возможности. Они умирают там, где живут, им не положен заграничный паспорт.
Порыв холодного ветра принес с собой заряд мокрого снега. Стало сумрачно, словно вечером.
Алиса поняла, что ей вовсе не хочется стоять здесь и мерзнуть.
Пришлось пройти в дом. Там горел свет – сыщики обследовали помещения и снимали их с разных точек.
– Не спешите, – услышала Алиса голос Лян Фуканя, – сосредоточьтесь. Вы бывали в этом доме много раз. Неужели вы не помните, чего не хватает? Были у профессора деньги?
– Зачем ему деньги? – послышался голос Ичунь. – Если ему что-нибудь было нужно, всё сразу присылали из города Урумчи. Но профессор был очень скромным человеком, он старался ни у кого ничего не просить. К тому же он был вегетарианцем и мог обходиться плодами собственного сада. Мы с Фатимой привозили ему лишь рис, вермишель и соевое масло. Нет, деньги профессору были не нужны.
– Но посмотрите, – настаивал следователь. – Здесь стояли очень дорогие приборы и компьютеры. Откуда они?
Алиса осторожно вошла в гостиную и остановилась у двери, слушая разговор.
– Странный вопрос, господин Лян Фукань, – удивилась студентка. – Ведь профессору достаточно было мигнуть глазом, чтобы ему прислали любой прибор китайского, да и не только китайского производства.
Комиссар Милодар статуей командора возвышался в углу комнаты. Он вертел головой, но не двигался с места. Дальше, за открытой дверью в спальню, была видна Кора Орват, которая вместе с уйгурским экспертом рассматривала веревки, которыми ученого привязывали к стулу. Второй эксперт брал для анализа щепки, испачканные кровью.
– Была ли у профессора какая-то особо ценная вещь? – продолжал спрашивать маленький кругленький следователь толстенькую робкую Ичунь. – Подумайте. Может быть, он показывал ее?
Алиса подумала, что они похожи, как дочь и отец.
– Профессор не любил вещей, – ответила студентка. – Он говорил нам, что забрался в сердце пустыни не для того, чтобы брать с собой в изгнание красивые вещи. Пускай, говорил он, они поживут дома, в Шанхае, и доставят удовольствие многим людям.
– И все же, – сказал из угла комиссар Милодар, – они что-то искали. Я бы даже сказал, что какая-то вещь их интересовала больше, чем сам профессор. И если уважаемый следователь Лян Фукань позволит, я бы предположил, что у профессора выпытывали, где спрятана эта вещь.
– Значит, они убили профессора? – испугалась Ичунь.
– Не знаю, – ответил Милодар, – Надеюсь, что его увезли с собой. Им нужны знания, им нужна информация, которая спрятана в голове профессора. Но если им была нужна только та информация, зачем переворачивать все вверх дном?
Ичунь только развела руками.
Лишь во второй половине дня следователи закончили осмотр сада профессора. К сожалению, ничего достойного внимания они не нашли. Если преступники и оставили следы, то на территории оазиса их затоптали, а снаружи их сдуло ветром и смыло дождем.
Так как погода стояла отвратительная – моросил холодный дождь, – никому не хотелось дальше оставаться в оазисе. И когда Лян Фукань с экспертами улетел в Урумчи, за ними последовал и комиссар Милодар с помощницами.
В гостинице Урумчи, в комнате Коры Орват, Милодар попрощался со своим агентом.
– Желаю удачи, – сказал он.
– Спасибо.
– Я буду тебя постоянно контролировать, – сказал комиссар, – так что не надейся, что сможешь отдыхать или смотреть видео.
– Я и не надеюсь. Я постараюсь вообще не спать.
Милодар обернулся к Алисе.
– Наверное, твои родители беспокоятся? – строго спросил он.
– Я звонила маме из Урумчи, – ответила Алиса. – Мама не беспокоится. Она привыкла.
– Жаль, – вздохнул комиссар. – Но, надеюсь, ты сегодня улетишь?
Алиса взглянула на Кору Орват. Неужели она не поддержит ее?
Кора Орват молчала, обернувшись к окну.
– Я полечу завтра, – сказала Алиса. – На лайнере.
Уже вечерело, и последний в тот день лайнер круто взмыл с летного поля, которое начиналось сразу за гостиницей. Если захочешь, из окна можно наблюдать за взлетом и посадкой кораблей.
– Ну что ж, мои дорогие, мне пора лететь. Сегодня надо успеть переделать еще целый воз работы, – сказал комиссар.
С этими словами Милодар помахал девушкам изящной рукой и медленно растворился в воздухе.
– Значит, он был не он? – спросила Алиса.
– Как всегда, – ответила Кора. – Это его голограмма.
Комиссар не любит появляться на людях самолично. Из-за этого бывает много смешных случаев.
– А отличить нельзя?
– Пока он не начнет брать в руки вещи, ты не заметишь разницы. Впрочем, можешь спросить, хочет ли он выпить чашечку кофе. Если это настоящий комиссар, он согласится, а если голограмма, то с благодарностью откажется.
– Где я буду спать? – спросила Алиса.
– А ты не раздумала оставаться со мной? Дома ведь лучше.
– Нет, если можно, я останусь с вами, Кора, до тех пор, пока профессора не отыщут. Мне неловко уезжать.
