– Этого не может быть. Таких цифр нет ни в одном городе, я лично проверял последние сводки перед прилетом к вам. Может, они где-то спрятаны или их специально увели подальше?
– Мы бы узнали, – ответил спокойно Аркадий, – это ведь довольно тесные коммуны, им прятать нечего.
– Я собрала наших… тех, кто были, мы взяли оборудование и пробы крови у почти полсотни человек. Нет никаких патологических осложнений, которые могут вызывать бесплодие. Я лично опросила и взяла кровь у большинства женщин, которые попадали сюда. Все говорят одно и то же. И тут я подумала, что, возможно, все куда сложнее и поговорила с Эрхартом. Так и появилась наша палатка, с охраной и изоляцией потому, что оборудование почти все было привезено тобой. Пользоваться им умели лишь мы, да и другим оно было не нужно-то толком. Вот и пустили в дело. Его ведь даже не успели установить из-за пожара. Пока ЦРТ все не забрало.
– Хочешь сказать, вы смогли за такое короткое время, почти на коленке найти причину бесплодия? Это невозможно, факторов тысячи, к тому же не было ни контрольной группы, ни даже примерного списка того, что из потребляемых здесь продуктов или растений, может влиять…
– Бесплодие – это искусственное вмешательство в организм, – резко оборвала Кристина, – а если быть точнее, то – механическое.
– Это все какие-то домыслы. Весь научный мир не заметил подобной патологии, а вы вдруг заметили? Изначально ведь именно для этого я и привез сюда оборудование и людей, потому что ни я, ни Майя не были уверенны в достоверности подозрений здравоохранения. Не прошло и месяца, а вы утверждаете, что это почти эпидемия?!
– Сначала я подумала, что все из-за того, что я не спала больше суток. Без отдыха, с обезвоживанием и бешеном стрессом, я вложила все свои силы в механическую работу, чтобы не впасть в истерику из-за трагедии. Разумно было предположить, насколько я была некомпетентна на тот момент… я попросту не могла остановить у одного из спасенных кровь, используя все те же тряпки, уже насквозь пропитанные ей. Лишь когда меня остановили, практически сковав руки, которые так и тянулись хоть что-то делать, лишь бы не дать мозгу думать, я вдруг услышала слова Эрхарта: «Он уже мертв, его не спасти». Крови было так много, что я не заметила, как практически по плечи, мои руки были алыми, словно так было всегда. Я не знала, как он получил свои травмы, даже не думала об этом.
Чуть передохнув, Кристина продолжила.
– Позже его жена рассказала, что они хотели сжечь дома, построенные ЦРТ только ради заявления. Пожар должны были устроить ночью, когда никого нет, но, установленные самодельные бомбы активировали раньше… Они не хотели менять свой образ жизни, не хотели, чтобы ЦРТ или еще кто-то с деньгами и властью вмешивался в их скромный и никому не угрожающий образ жизни. Потому что эти дома – были лишь началом… они верили и боялись этого. Они не знали, как еще заявить о себе, как показать важность намерений сохранить девственность этих мест. Сколько было лозунгов и заявлений и попыток достучатся до ЦРТ – никому не было дела. Глупый и рискованный ход, но иного им не дали. Никто не слушал – всем было плевать. Только вот… их обманули. Ими манипулировали те, кто не способен отпустить прошлое, а живет лишь местью. Свои же люди, которые вели их к лучшему завтра, просто использовали их, как орудие для страшных действий. Женщина рассказала, как их предали, и руками, что просто защищали дом – сожгли все мосты. Ее муж погиб, пытаясь спасти людей из-под огня. Никогда я не видела такого сожаления и раскаяния. Она обмолвилась: «Хорошо, что мы не смогли завести детей, иначе им бы достался сгоревший мир». Сначала я не обратила на это должного внимания. Но после вдруг заметила, что подобное произносят и другие. В частности, одна пара сказала: «Теперь можно понять, почему у нас нет детей – они бы жили в мире, который мы разрушили». Я посчитала это совпадением, но решила поспрашивать, и, поверь, ответы были одни и те же…
– Это все очень грустно, – заключил Соломон, видя, как Кристине тяжело далась эта исповедь, – но как это доказывает наличие вмешательства в деторождение?
– Это не доказывает. А вот это – доказывает, – она указала на компьютер, где в развернутом виде был показан макроскопический нано робот.
– Ты когда-нибудь видел таких? – Спросил Аркадий, на что Соломон с удивлением посмотрел на него, а после только на экран.
– Нет. Но я не связан с этим отделом.
– И все же они существуют, и они перед тобой, а найти их крайне сложно, – подытожил Аркадий, начав топтаться на месте.
– Разве разработки данной технологии достигли подобного прогресса? – Спросил Бенджамин у Кристины.
– Еще одна причина, почему я не хочу возвращаться. У кого есть технология, ресурсы и доступ к реализации рассеивания нано роботов, которые по заданной программе влияют на организм мужчин и женщин, не позволяя им иметь детей? Для кого территория Природных земель – это вечный памятник неудачной попытке внедрения имплантации? Кто у нас передовая компания, что не смогла уследить за работоспособностью системы связи и слежения огромного региона, именно тогда, когда ты привез Майе оборудование и людей, для поисков и устранения именно этой проблемы?
– Этого не может быть! Это не имеет смысла, я не хочу верить в это!
– Дай мне другое объяснение, и тогда я откажусь от этого вердикта.
– Бенджамин бы знал об этом! – Соломон старался убедить как Кристину, так и себя.
– Ты не знаешь этого, не можешь знать.
– Да он сам просил меня заняться этим вопросом, сразу после похорон Майи! И я даже не говорю о том, что он любил ее, она была дорога ему, я знаю это!
– Он дал тебе новую группу и ресурсы? Или посадил за стол бумажки разбирать? – Соломон молчал, – я так и думала. Пойми, я не виню конкретно его, но ЦРТ – это не только Бенджамин.
– Но у ЦРТ нет таких разработок. Мы бы знали.
– У каждого в крови есть неорганические материалы. Если это делает не ЦРТ, то кто?
– Кто угодно. Конкурентных компаний более, чем достаточно, пусть малых и не таких влиятельных, но это не мешает им заниматься теми или иными разработками в тени.
– Тебя это совсем не тревожит?! – Кристину утомили отговорки.
– Этого я не говорил.
– А что тогда?
– Я не знаю, что с этим делать! Предполагалось, что мы нащупаем некий фактор влияния или увеличивающуюся тенденцию, а не… это. Я не вижу иного выхода, как обратиться к Бенджамину.
– Это рискованно, – произнес Аркадий.
– Сейчас все рискованно, даже оставаться здесь!
– Соломон, ты ведь должен понимать, как это все вяжется с выгодой для…
– Для кого? О чем ты вообще говоришь, Кристина, что это все – некий заговор?
– Это самое вероятное. Я все вспоминаю одну цитату – "деньги сравнивают все неравенства", а знаешь, почему ее? Потому, что имея деньги, способные дать такой вот результат такими средствами, страшно представить каковы мотивы. А кто самый приближенный к нам и этому месту обладает таким количество денег, чтобы это создать и реализовать?
