Майя нарушила тишину, произнеся спокойно и откровенно, взывая к благоразумию:
– Если мы будем работать сообща, то избежим этого.
– Правда? Откуда такая уверенность? Если даже Людвиг никому про это не сказал кроме Итана? Ведь он понимал, как только такая информация дойдет до масс, самым верным и действенным способом будет избавиться от него, из‑за чего история изменится сама. Один человек сделает то, что погубит всех. Как остановить это? Скажите мне, раз вы здесь за героев, а я, видимо, злодей.
– А ты так уверен, что убив меня, ты что‑то изменишь в глобальной истории? – Вдруг бросил Итан.
– Людвиг ведь пришел к тебе. Уверен, он мог бы покинуть это место, обойдя систему безопасности и отправиться куда‑то ещё, но он остался здесь, ради тебя. Так что все на тебе, Итан Майерс, все на тебе. Ты просишь дать шанс все исправить, рискуя всеми людьми планеты, ради чего?
– Послушай, мы может простой уйти, – Майя попыталась уговорить его, – уволиться, переехать. Начать новую жизнь в другом месте, даже не притрагиваться к программированию. Это ведь так просто.
– Я верю, ты можешь это сделать. Но вот Итан – нет, это вряд ли, – Кристофер подошел почти вплотную, глядя ему в глаза, – я знаю таких как ты, ваша жизнь – это работа, это увлечение, это азарт, от которого не избавиться, и оправдание для которого найдется всегда. Скажи мне, что я не прав, скажи, что сможешь бросить все свои достижения и простой уйти, забыв про знания, что поведали тебе Людвиг и Бенджамин. Начать спокойную жизнь, в другом месте, зная, что ты не начнешь тем самым апокалипсис.
– Все сказанное тобой – правда, – неспешно начал Итан после недолгих раздумий,– я не брошу начатое дело, и ты не помешаешь мне в этом потому, что если бы мог – ты уже убил бы меня или ранил, на крайний случай, просто вызвал бы полицию. Но ты здесь, пытаешься решить вопрос силой, но это лишь попытка, не действие. Я точно знаю одно‑ в глубине души ты жалеешь обо всем. Тебе страшно перед надвигающимися угрозами, как и всем нам.
– Я не могу позволить вам сделать это, – голос Кристофера был пропитан отчаянием, – Итан, послушай, нельзя даже начинать создавать это, ты не сможешь его контролировать, как бы вы все не пытались, я уверен, все сказанное Людвигом, рано или поздно произойдет, если работа будет продолжена. Это я пытаюсь до вас донести: что результат будет, рано или поздно, но будет таким, каким пророчил Людвиг.
– Этого не будет, – сказал Бенджамин, приблизившись к Кристоферу, – если этого не сделаем мы, то сделает кто‑то другой, это вопрос времени и вряд ли даже ты будешь отрицать это. Мои знания помогут не совершать те же ошибки, у нас есть преимущество, которого нет и никогда не будет у других. Если делать правильно, то только нам и только сейчас.
– Я не могу одобрить этого. Если вы так намеренны это сделать, пойти на бессмысленный риск ради мнимой утопии, то тогда мне придется вас остановить, либо же вам остановить меня. Альтернативы не может быть, и я не хочу её потому, что все это выше моих сил, я готов к проигрышу в битве, но точно не сдамся.
– Что ты имеешь в виду? – Майя сделала несколько шагов, игнорируя боль в теле, озадаченная и настороженная.
– Бенджамин дал мне обещание когда‑то… он знает что делать…– сказал он, повернув голову и взглянув на своего старого друга, стоявшего в шоке и впервые потерявшего контроль над собой, потому что он и вправду вспомнил то, о чем они говорили несколько раз, еще до всего этого. Тогда было сказано много слов, и даже дано обещание, но сейчас вдруг все встало на места, и Бенджамин увидел в своем старом друге и наставнике откровенное желание, казавшееся ранее лишь безумием.
– Если это то, о чем я думаю, то это того не стоит, – Итан был всерьез удивлен, чуть ли не сменив гнев на милость, – все может быть иначе, не обязательно принимать такое решение, у нас полно времени.
– Твои слова сейчас ещё больше убеждают меня, я не смогу дальше жить, зная, к чему все идет и ничего не делать. И лучше будет, если закончить все сейчас потому, что я устал, и я знаю, мне не победить, а быть зрителем того, как ты вершишь предсказанную историю, я не смогу… это будет мукой и невыносимой болью – жить, зная, что я ничего не могу исправить… хватит такого с меня.
– Пожалуйста, не надо! Мы можем все исправить! – изо всех сил крикнула Майя.
– Позаботься о себе и будущем Майя, теперь только ты сможешь сделать это. Это мой выбор. Я хочу, чтобы, наконец наступил покой, пока не началась война за будущее, в которой я и так проиграю, чувствуя вину за то, что не мог предотвратить. Лучше раньше, чем позже, а так у меня есть шанс встретиться со своей семьей, раз наука не способна на это… Береги себя, и будь аккуратна, – скромная и откровенная улыбка, повергла её в слезы, понимая – этого уже не изменить и его уже не спасти.
– Прощай, Бенджамин, – сказал Кристофер, глядя куда‑то в сторону, не оборачиваясь к нему. В его голосе и глазах читалось истинное освобождение, словно все оставлено позади, и наконец‑то, у него получилось сбросить все оковы.
– Прощайте, старый друг, – с искренним сожалением прозвучал ответ из‑за спины, и если бы Кристофер обернулся, то увидел бы стеклянный взгляд и холодное лицо человека, который прекрасно понял, насколько он лишен иного выхода, делая худшее, во благо своего друга.
– Я говорил не с тобой, – эти слова прозвучали строго, что заставило Бенджамина сдержать разочарование и даже появляющиеся слезы, от того, что его руки сделали в следующие секунды – он обхватил горло крепким захватом, постепенно лишая легкие воздуха, приближая Кристофера к ожидаемой им смерти.
22
Майя хотела помешать этому, сорваться с места и остановить осознанно выбранную жертвой казнь, но не смогла. Она смотрела на своего друга, выражавшего будто бы одобрение, которое некогда страшило бы их обоих. Другой коллега, являющийся исполнителем смертного приговора, лишь сдержанно смотрел в пустоту, плохо скрывая эмоции, которые так яро пытались вырваться из него, хотя, некогда, он был самым далеким от насилия из всех знакомых ей людей. Бенджамин чувствовал, как по щеке медленно течет слеза, и впервые жалел о своем изобретении, а больше всего страшась того, как много жертв может ждать впереди ради общего блага, ценность которого уже несколько пошатнулась.
То, чего Майя никак не ожидала увидеть воочию, при таких обстоятельствах и смирению жертвы и убийцы со своими ролями, наконец, закончилось, разделив ее жизнь на до и после.
Бенджамин медленно положил безжизненное тело на пол, придерживая правой рукой голову, и склонившись на коленях, остался сидеть перед ним.
– Он был хорошим лидером и отличным другом, надеюсь, теперь он обрел покой, которого заслужил, – Бенджамин говорил с трудом, сам не веря в то, что пришлось сделать.
– Что же получается, – Майя медленно подошла к телу, – теперь каждого, кто из ряда вон, будет ожидать та же участь? Какого мира мы добьемся, если так будет всегда?
