Глаза Уолкира расширились.
— Это намного лучше, чем я ожидал от вас, милорд, — откровенно сказал он. — С вашего разрешения, я немедленно передам ваши комментарии викарию Аллейну.
— Конечно, ваше преосвященство. — Рэйнбоу-Уотерс отвесил архиепископу воинствующему сидячий поклон. — Бремя, которое Мать-Церковь и архангелы возложили на наши плечи, является тяжелым, но это также самое почетное и важное бремя, которое когда-либо можно было доверить смертным людям. То, что я могу сделать, я сделаю, и то же самое сделают люди могущественного воинства.
* * *
— сделают люди могущественного воинства.
Что ж, это определенно заноза в заднице, — ворчливо подумал Кинт Клэрик, закончив просмотр отчета снарков. — Достаточно того, что проклятое воинство было реорганизовано и перевооружено — неужели им действительно нужно было найти ему еще и компетентного командира?
Он прорычал себе под нос неприятное слово и откинулся на спинку своего походного стула, держа в ладонях кружку с горячим чаем. Сильный и все еще усиливающийся ветер бушевал вокруг его палатки, а пульты Совы обещали по меньшей мере тридцать часов свежего снегопада. К счастью, хотя он и мог быть устойчивым, не похоже, чтобы он был очень тяжелым. Прогноз ИИ предусматривал скопления не более десяти дюймов или около того, но это все равно замедляло его продвижение, пока не прояснится.
В данный момент он находился более чем в двухстах милях к юго-востоку от Оларна, и хорошей новостью было то, что он напал на практически безлюдный город прежде, чем кто-либо понял, что он приближается. Его снайперы-разведчики и конная пехота захватили его дрожащий, малочисленный гарнизон и относительную горстку оставшихся гражданских лиц — после того, как перерезали цепь семафоров к западу от города — посреди ночи. Ошеломленным защитникам так и не удалось передать сообщение, а оснащенные лыжами снайперы-разведчики, двигавшиеся почти незаметно в короткие дни и при плохой видимости, пронеслись впереди его основных сил. Они обошли семафорные станции, которые могли заметить их приближение при дневном свете, и нанесли несколько ударов в темноте, разорвав цепь на разрозненные части, неспособные предупредить кого-либо еще о приближении его основного корпуса. Маловероятно, что он сможет продолжать в том же духе вечно, но вполне вероятно, что он пройдет еще по крайней мере пару сотен миль, прежде чем Церковь поймет, что происходит.
Но они проделали лучшую работу по выяснению того, что может произойти, чем мне хотелось бы, — признал он. — И Рэйнбоу-Уотерс чертовски умнее, чем кто-либо другой, кого они пробовали на командовании могущественным воинством. Думаю, что он тоже немного пессимистичен по поводу того, как далеко он сможет продвинуться за день. И если он действительно начнет с Фолинг-Рока…
Сам размер харчонгской армии потребовал, чтобы Робейр Дючейрн разделил ее между лагерями, хотя бы из соображений гигиены. Таких лагерей насчитывалось более дюжины, протянувшихся более чем на тысячу миль вдоль каналов и рек, и Гвайнмин Янчжу, барон Фолинг-Рок, командовал самым восточным из них, расположенным за пределами города Уотермит, у слияния реки Сабана и канала Холи-Лэнгхорн. Даже если предположить, что оценка Рэйнбоу-Уотерса не была пессимистичной, к тому времени, когда лед растает, Фолинг-Рок преодолеет более двух третей пути через графство Ашер. Это было все еще далеко от Гуарнака или Файв-Форкс, но это было больше, чем на полпути к Лейк-Сити в Тарике, и эти пятьдесят или шестьдесят тысяч харчонгских солдат нового образца были бы намного ближе, чем хотелось бы Грин-Вэлли.
Ну, это не конец света, Кинт, — сказал он себе через мгновение. — У тебя еще должно быть время разобраться с Уиршимом, и, возможно, будет не так уж плохо, если они решат пораньше отправить пятьдесят тысяч человек в печь вместо того, чтобы держать все воинство вместе в одной большой кувалде. Особенно с добавлением этих проклятых пращей для метания гранат!
Он признал, что это был еще один потенциально болезненный просчет. Как и Уолкир, он — и остальные члены внутреннего круга, включая некоего Мерлина Этроуза — позволяли себе определенное презрение, когда дело касалось пращей. Как указал Рэйнбоу-Уотерс Уолкиру, это было во многом потому, что никто из них никогда не видел их в действии, и потому, что они серьезно недооценили дальность и точность, на которые был способен опытный пращник. Они также не учли эффект боеприпасов особой формы. Сова и Нарман вернулись к имеющейся информации после демонстрации Рэйнбоу-Уотерса и обнаружили момент, который все они упустили из виду, вероятно, из-за того, что они автоматически отвергли такое «устаревшее» оружие. Те же харчонгские законы, которые запрещали крепостным или крестьянам владеть столь дальнобойным или огнестрельным оружием, также налагали кровожадные наказания за владение пулями из пращи. Простые речные камни никогда не смогли бы сравниться с правильно спроектированной пулей по дальности или точности, а большая площадь поверхности камня ограничивала его проникающую способность.
Однако гранаты из пращи, которые придумали харчонгцы, были той же формы, что и пули, которыми ИХА всегда снабжала своих регулярных пращников, в отличие от пращников, которым она могла противостоять в случае крестьянского восстания. Они представляли собой довольно заостренные обоюдоострые овоиды — на самом деле, они были очень похожи на мячи древнего американского футбола — и они ориентировались в полете, чтобы двигаться острием вперед и вращаться скорее как нарезная пуля. Сова пересчитал их дальность и потенциальную точность, и результат был поразительным. Опытный стрелок действительно мог метнуть свою пулю с начальной скоростью почти триста футов в секунду, что на сорок пять процентов быстрее, чем арбалетный болт, что, по расчетам Совы, позволило бы ему достичь дальности до шестисот ярдов со «стандартной» пулей в три унции.
Праща, как он обнаружил благодаря довольно запоздалым исследованиям Совы, обладала большей долговечностью, чем любое другое метательное оружие в истории человечества. В дополнение к своей дешевизне, она была проста в изготовлении и использовалась практически во всех частях Старой Земли, за исключением континента Австралия. Ее главные недостатки заключались в том, что даже в большей степени, чем лук, она требовала буквально пожизненного обучения — предпочтительно, начиная с детства, — и что пращнику требовалось много места, чтобы правильно использовать свое оружие. Требования к пространству были хороши для индивидуального оружия, но в то же самое пространство можно было поместить гораздо больше луков, арбалетов или огнестрельного оружия и обеспечить гораздо большую плотность огня.
Однако значительно более крупные и менее плотные гранаты не могли достать так далеко, как пули из того же оружия. Стандартная церковная граната весила на две унции больше, чем ее чарисийский аналог, и наилучшая достижимая дальность стрельбы одной из них составляла бы не более ста шестидесяти ярдов или около того. Но триста ярдов должны быть в пределах досягаемости пращников с посохами, использующих специально разработанные гранаты, и даже люди, оснащенные стандартными пращами, могут метать гранаты гораздо дальше, чем их можно бросить вручную. При неподходящих обстоятельствах такой поток гранат может оказаться чрезвычайно болезненным. С другой стороны, пращники должны были стоять вертикально, чтобы запускать свои снаряды, и любое массированное формирование, которое стояло вертикально на открытом пространстве в пределах двухсот или трехсот ярдов от чарисийских стрелков на открытой местности, не сделало бы этого дважды.
