Он также был пятым командиром, которым пользовалось могущественное воинство с тех пор, как покинуло Харчонг. Первые двое подали в отставку в знак протеста, когда узнали, что задумали Аллейн Мейгвейр и Робейр Дючейрн. Третий был с позором отстранен от должности за некомпетентность и такую степень коррупции, которую даже ИХА не была готова терпеть. Четвертый также подал в отставку, официально, потому что он счел невозможным терпеть высокомерие и вмешательство во внутренние дела своего командования со стороны прикрепленных к нему «советников» армии Бога. Лично Уолкир был уверен, что его несогласие с тем, чего пытались достичь эти советники, также во многом повлияло на его решение.
Но Рэйнбоу-Уотерс был другим. Во-первых, он был умнее всех остальных и гораздо более прагматичен. У графа явно были свои опасения, но было также ясно, что он понимал, почему могущественному воинству потребовался такой масштабный ремонт. В отличие от любого из его предшественников, он поддерживал усилия и продвигался упорно и грамотно, несмотря на пассивное сопротивление по меньшей мере четверти его собственных подчиненных. Он был удивительно безжалостен в освобождении от должности самых обструкционистских из этих подчиненных, несмотря на почти неизбежную жестокую вражду в будущем с их могущественными семьями или покровителями.
— Что на этот раз придумали добровольцы, милорд?
— Предпочитаю позволить вам насладиться сюрпризом, ваше преосвященство.
— А?
— Считаю, что капитан мечей Цинжуэй заслуживает того, чтобы вы подошли к этому без… предубеждений, хотя я совсем не уверен, что изначально ему самому пришла в голову эта идея. — Рэйнбоу-Уотерс слабо улыбнулся. — На самом деле, я скорее подозреваю, что это исходило от одного из его командиров рот. Возможно, даже от какого-нибудь скромного сержанта. Однако я сомневаюсь, что еретикам это понравится.
Марширующая пехота продолжала приближаться к крытой трибуне, на которой стояли Уолкир, Рэйнбоу-Уотерс и полдюжины офицеров и помощников более низкого ранга, и Уолкиру каким-то образом удалось не закатить глаза, когда он понял, что весь взвод был оснащен пращами. Имперская харчонгская армия была единственной крупной армией, которая все еще включала пращников в свой боевой порядок — в основном потому, что крестьянам и крепостным было запрещено законом владеть любым более совершенным метательным оружием. Несмотря на огромные усилия по перевооружению могущественного воинства Божьего и архангелов, более шестидесяти тысяч из миллиона пехотинцев все еще были вооружены пращами, что означало их практическую бесполезность на современном поле боя.
Архиепископ воинствующий внутренне вздохнул и приготовился найти какой-нибудь способ выразить одобрение тому, что он собирался увидеть, не лжесвидетельствуя своей бессмертной душой. Рэйнбоу-Уотерс мог быть более прагматичным, чем большинство его сверстников, но он все еще был харчонгским аристократом, что по определению означало гордость, колючесть и глубокое осознание своего превосходства над любым не-харчонгцем. Как бы это ни раздражало иногда архиепископа, граф принес огромную жертву своей собственной чести — по харчонгским стандартам — просто чтобы принять свое нынешнее командование, и это никогда не оскорбит его. Если уж на то пошло, он заслуживал небольшого дипломатического поглаживания. Чихиро знал, что многие из его сверстников на родине уже замышляли его убийство за предательство своего собственного вида!
Кроме того, — напомнил себе Уолкир, — бесполезны они или нет, во всем войске их меньше семидесяти тысяч. Его губы дрогнули от иронии использования наречия «меньше» в отношении числа, превышающего всю текущую численность армии Силман, но правда заключалась в том, что оно составляло менее шести процентов живой силы могущественного воинства. Мы можем позволить Рэйнбоу-Уотерсу играть с ними так, как ему заблагорассудится.
Наступающая пехота остановилась на тренировочном поле, в пятидесяти ярдах от смотровой площадки, и развернулась в одну линию, и Уолкир с одобрением отметил отточенность ее строевой подготовки. Взвод был в два раза больше взвода армии Бога, и его «униформа» представляла собой пеструю коллекцию гражданской одежды, но движения его людей были более плавными — и быстрыми — чем у большинства подразделений армии Бога, которые рассматривал архиепископ воинствующий.
Хммм. Это тоже не обычные пращи, понял он. Это пращи c посохами. И что теперь?..
Построение взвода было гораздо более открытым, чем требовалось бы лучникам, арбалетчикам или стрелкам, что, вероятно, отражало дополнительное пространство, необходимое пращнику. Уолкир никогда по-настоящему не задумывался об этом, так как праща устарела в большинстве армий Сейфхолда несколько поколений назад. На самом деле, в наши дни она была практически неизвестна за пределами Харчонга, и, вероятно, даже там она сохранилась только из-за невероятной дешевизны пращи и запретов, наложенных империей на более современное оружие. Единственной причиной, по которой Уолкир знал разницу между простыми пращами и пращами с посохами, было огромное количество документов, которые лежали на его столе во время перевооружения воинства.
Пращники двигались быстро, вставляя камни в усиленные кожей чашки своего оружия. Неудивительно, что они были дешевыми, — размышлял Уолкир. — Они были немногим длиннее обычного посоха, возможно, шесть футов длиной, с относительно коротким отрезком дубленой кожи, прикрепленным к его концу. Однако он был немного озадачен очевидным размером их боеприпасов. Согласно документам, которые он видел, включая заряды для свинцовых «пуль», они не должны были быть такими большими. Пули весили от полутора до трех унций, что не должно было быть намного больше, чем пуля из фитильного ружья старого образца, а то, что они использовали сегодня, было намного больше, чем это, близко к размеру мужского кулака. Они также не были сферическими, какими, как он всегда предполагал, должны были быть пули для пращи. Они были более… эллиптическими. Или, возможно, слово, которое он хотел, было «яйцевидными». Во всяком случае…
Раздался четкий приказ. Посохи взметнулись с молниеносной скоростью, описав дугу четким движением, точность которого застала архиепископа воинствующего врасплох. Очевидно, люди, использовавшие эти пращи, начали учиться обращаться с ними почти до того, как научились ходить!
Его брови взлетели вверх в еще большем изумлении, когда он понял, как далеко могут лететь снаряды пращников. Он предполагал, что они преуспеют в достижении ста ярдов, но они намного превзошли это. На самом деле, их снаряды пролетели более двухсот ярдов, несмотря на свой размер, прежде чем они мягко упали в снег.
И взорвались.
Архиепископ воинствующий Густив невольно отступил назад, когда пламя, снег и дым вспыхнули абсолютно без предупреждения. Фонтаны покрывали зону по меньшей мере пятидесяти ярдов в поперечнике и десяти ярдов в глубину, и ровные, отрывистые взрывы отдавались в ушах. Он почувствовал, как у него отвисла челюсть, но ничего не мог с этим поделать. Он мог только смотреть на облака снега и дыма, поднимающиеся все выше и выше на холодном ветру.
Ему потребовалось по меньшей мере десять секунд, чтобы закрыть рот, встряхнуться и вернуться к Рэйнбоу-Уотерсу.
