Возможности имперской чарисийской армии по передаче сигналов были лучше, чем у любой другой армии Сейфхолда, но она оставалась почти полностью зависимой от визуальных сигналов. Свистки и горны можно было использовать для подкрепления гонцов — как и новые ракетницы, только что поступающие на вооружение, — на относительно небольшом расстоянии. Но звуковые сигналы слишком легко заглушались фоновым ревом битвы, и гонцы могли слишком легко заблудиться. Хотя поддерживающий огонь чарисийцев можно было координировать и контролировать с изощренностью, с которой никто другой не мог сравниться, сигналы с большей вероятностью сбивались с пути, чем достигали своих предполагаемых получателей, как только дым начинал скрывать поле боя. Первоначальные огневые задачи можно было спланировать заранее, но огонь «по вызову» был гораздо более сложным и гораздо более опасным, учитывая высокую вероятность инцидентов с дружественным огнем.
Никто не знал об этом лучше, чем Кинт Клэрик, который потратил месяцы на разработку артиллерийской доктрины ИЧА. Он подчеркнул необходимость концентрации огня, осуществления максимально жесткого контроля, но при этом признал, что по-настоящему «жесткий» контроль будет невозможен, и артиллеристы предложили несколько подходов к этой проблеме. Насколько это было возможно, они распределили минометы по конкретным стрелковым ротам или даже взводам, готовые открыть огонь там, где этого требовали подразделения, которые было поручено поддерживать, но никогда не стреляли в поддержку других. Это может означать, что они проводили много времени в бездействии, но это также уменьшало вероятность попадания снарядов в дружественные войска, о существовании которых они не знали.
Однако они также допускали огневую поддержку на уровне батальона или полка и разработали стандартные огневые задачи, подобные той, к которой только что призвал 2-й батальон майора Сетри Адимса. И для такого рода миссий все минометы подразделений могут быть сосредоточены, а управление временно перейдет от передовых рот к вышестоящему начальству. Было трудно донести информацию, когда требовалась такая миссия, и она в большей степени зависела от сигнальных ракет, чем от гонцов, семафоров и зеркал. Также было признано, что некоторые из взводов поддержки, которые не получили известия, не смогут внести свой вклад в миссию, но это можно было простить.
Огонь обрушился на защитников, предназначенный не только для того, чтобы убить их, но и для того, чтобы прижать их к земле — или загнать в блиндажи — в целях самосохранения. И пока минометы обстреливали их, роты, которым было поручено возглавить атаку чарисийцев, отошли от первоначальной линии траншей. Они держались низко, близко к земле, продвигаясь вперед, в то время как огонь поддержки сдерживал обороняющихся.
Это была рассчитанная по времени концентрация огня. Было слишком много шансов, что сигнал о прекращении огня от штурмовых отрядов может быть пропущен некоторыми или всеми артиллеристами, поддерживающими их, поэтому минометы вели непрерывный огонь в течение пятнадцати минут. Ответственность пехоты заключалась в том, чтобы быть на позиции, ожидая и готовясь, когда огневая операция закончится так же внезапно, как хлопнувшая дверь, ровно через пятнадцать минут после ее начала.
Так, как ждал 2-й батальон.
Горстка ошеломленных, слишком часто раненых церковных стрелков в изрытых и разрушенных траншеях не понимала, почему прекратился огонь. На секунду или две они даже не осознали, что это произошло.
Но затем протрубил горн, и внезапно пехотинцы в белых комбинезонах вскочили на ноги, вырываясь из туманных полос дыма, как собственные демоны Шан-вей, за зарослями штыков и высоким, пронзительным воем, который ИЧА переняла у королевских морских пехотинцев Чариса.
XII
Литейный завод Сент-Килман, город Зион, земли Храма
— Спасибо, брат Линкин, — сказал Робейр Дючейрн, с благодарностью обхватив тяжелую кружку с горячим чаем своими замерзшими ладонями.
Был ранний полдень, но мрачный зимний день уже переходил в темноту, и за окнами офиса Линкина Фалтина… снова шел снег. Противный ветер набирал силу, он также стонал в карнизах. Казначей церкви подумал, что вполне возможно, что в конечном итоге он проведет ночь в одной из гостевых комнат Сент-Килман. Это было бы не в первый раз, и хотя они были далеки от его роскошных апартаментов в Храме, по крайней мере, они были сухими и теплыми. В марте в Зионе это имело значение. На самом деле, учитывая погоду, майор Фандис, недавно повышенный в должности командир его личной охраны (и шпион инквизиции, которому Жаспар Клинтан лично поручил докладывать о его приходах и уходах), вероятно, уже принял предварительные меры, чтобы расквартировать своих стражников на ночь.
— Всегда пожалуйста, ваша светлость. — Бородатый брат-мирянин, чихирит, поставил чайник на маленькую спиртовку рядом со своим столом, взял свою собственную кружку с чаем и откинулся на спинку стула.
— Насколько я знаю, так и будет. — Дючейрн с благодарностью отхлебнул горячего чая, обильно подслащенного медом. — По крайней мере, таково было его намерение сегодня утром. Однако, учитывая то, что погода, похоже, намерена сделать с нами, думаю, нам, вероятно, следует смириться с тем, что он все-таки может не появиться.
Фалтин кивнул. Зимы в Зионе были не похожи ни на какие другие зимы в цивилизованном мире. О, зимы в северном Харчонге были еще хуже, но Северный Харчонг вряд ли можно было назвать «цивилизованным миром», не так ли? Не было ничего необычного в том, что в это время года снег, лед и ветер нарушали расписание собраний в Зионе. Что было необычным, так это то, что член викариата выходил за пределы мистически нагретых помещений Храма, чтобы присутствовать на этих собраниях, вместо того, чтобы призывать в Храм более скромных существ. Вряд ли можно было ожидать, что такие высокопоставленные слуги Божьи будут подвергать себя испытанию жестоким холодом, снегом и льдом, когда у них было так много более важных и неотложных дел, которые нужно было решить.
Конечно, размышлял брат-мирянин, были одни викарии, а потом были другие викарии. Едва перевалило за полдень, но он знал, что литейный завод Сент-Килман был второй остановкой викария Робейра за день, а не первой. Нет, его первая встреча с отцом Зитаном Квиллом, который управлял приютами для бездомных святого города, началась на другом конце города и не более чем через час после того, что считалось рассветом в Зионе, в офисе отца Зитана на берегу озера, где ветер был еще более ледяным, чем здесь. И, зная викария Робейра, она, вероятно, закончилась не более часа назад или около того.
— Извините меня, ваша светлость, — сказал он, когда эта мысль осенила его, — но вы уже обедали?
— Обед? — Дючейрн поднял глаза и приподнял брови. — Почему, нет, я не обедал. — Он криво пожал плечами. — Моя встреча с отцом Зитаном закончилась поздно, и боюсь, что мы не могли остановиться по пути, если я хотел попасть сюда вовремя.
— Я бы с радостью подождал достаточно долго, пока вы поели, ваша светлость! — Фалтин бросил на викария суровый взгляд, затем покачал головой, протянул руку и дернул за шнур, свисающий с потолка. На дальней стороне двери его кабинета звякнул колокольчик, и мгновение спустя эта дверь распахнулась, впуская его секретаря, еще одного брата-мирянина из чихиритов. Вновь прибывший склонил голову в почтительном поклоне перед Дючейрном, затем посмотрел на Фалтина.
