— Есть, есть, сэр, — сказал Кулхэйн с широкой улыбкой.
Раджирз кивнул лейтенанту, сложил руки за спиной и начал медленно расхаживать взад и вперед по наветренной стороне кормовой палубы, готовясь к своему ночному дежурству.
Воздух казался еще более влажным и прохладным, чем когда он вышел на палубу, а барометр падал постоянно, хотя и медленно, большую часть дня. Ночь обещала быть дождливой, но вряд ли ветер заметно усилится, что, он был уверен, оценят и отец Эймос, и молодая госпожа Жудит. Хотя, если бы он был родителями госпожи Жудит, он бы проголосовал за более тяжелую погоду, чтобы Рудари оставался там, где он был, и подальше от них.
Синдейл Раджирз служил Матери-Церкви и Храму всю свою сознательную жизнь. Его собственное рукоположение в сан младшего священника ордена Чихиро произошло только потому, что он был опытным моряком, которого назначили командовать кораблем флота Бога, но до этого он почти двадцать лет был капитаном церковных курьеров и транспортов. Эта обязанность привела его к контакту с большим количеством священников, верховных священников и епископов, чем он мог сосчитать, и даже с горсткой архиепископов. Как следствие, у него было гораздо меньше иллюзий относительно церковного священства, чем у многих, и он распознал тип Эймоса Рудари — и его цель — в тот момент, когда он поднялся на борт.
Это была еще одна из нескольких причин, по которым он был уверен, что «Сент-Фридхелм» не «просто так» оказался в бухте Горат.
Раджирз вообще ничего не имел против графа Тирска. Из всего, что он когда-либо видел или слышал, Тирск был старшим офицером, который полностью заслуживал занимаемой им должности. Хотя сам Раджирз никогда не скрещивал мечей с имперским чарисийским флотом, он читал сильно отредактированный отчет отца Грейгэра Сироуза о битве в Марковском море. Он также прочитал доступные отчеты о битве при Итрии, и они с «Сент-Фридхелмом» посетили остров Кло после того, как доларцы отбили его у еретиков. Он видел, как эффективно они укрепили его подходы… что также многое сказало ему о боевых качествах чарисийцев, которые снова отвоевали его. И весь мир слышал о том, что произошло в Кауджу-Нэрроуз. Насколько он мог судить, флот Тирска был единственным на Сейфхолде, который когда-либо давал еретикам передышку, и было трудно не заключить, что это было из-за человека, который командовал им и обучал его.
В разумном мире это должно было заслужить веру, поддержку и доверие Матери-Церкви. В мире, который существовал на самом деле, вещи редко были такими четкими, как сказано в Священном Писании, и у отца Синдейла Раджирза было очень неприятное подозрение относительно того, почему очевидно близкая и любящая семья, в настоящее время занимающая его каюту, направлялась в Зион.
В разумном мире в его обязанности не входило бы отвозить их туда. В мире, который существовал на самом деле….
* * *
Дождь лил непрерывно — и так сильно, как и ожидал отец Синдейл, — когда ночь перевалила за полночь и вступила в час Лэнгхорна. То тут, то там на борту корабля флота Бога «Сент-Фридхелм» наиболее ревностные члены его экипажа останавливались в молитве и размышлении, которые Священное Писание предписывало всем верным сынам и дочерям Матери-Церкви посвятить благополучию своих душ в это особое и освященное время ночи. В капитанской каюте семья графа Тирска крепко спала, за исключением юной Жудит, которая судорожно ворочалась от морской болезни, в то время как ее мать дремала рядом с ней. На палубах галеона дежурная вахта занималась своими делами, а высоко над этими палубами вахтенные на мачтах кутались в свои непромокаемые плащи. В дождливой темноте было нечего разглядывать, как бы они ни старались, но, по крайней мере, та же ужасная видимость означала, что никто другой, скорее всего, их тоже не увидит.
* * *
— Полегче там! — тихо позвал лейтенант Гектор Эплин-Армак с юта КЕВ «Флит уинг». — Давайте не будем ломать ноги или… или издавать какой-нибудь чертов шум — нам это не нужно.
— Извините, сэр.
Несчастный моряк, поскользнувшийся на скользких от дождя досках и уронивший пятигаллоновую бутыль с горячим чаем и дюжину жестяных кружек, которые он нес на палубу для вахтенных, поднялся. Чудесным образом оплетка тяжелой глиняной бутыли уберегла ее от повреждений. Чай даже не пролился. Жестяные кружки, с другой стороны, разлетелись в стороны, порвав шпагат, привязанный к их ручкам для удобства переноски, и с грохотом покатились в шпигаты.
Теперь моряк стоял, баюкая на руках бутыль, в то время как несколько его ухмыляющихся товарищей по команде спасали посуду.
— Извините, сэр, — повторил он. — Это больше не повторится, сэр!
— Пока с тобой все в порядке, Фьюмихиро, — сказал Гектор, стараясь не улыбаться, несмотря на то, что в его нервах неуклонно росло напряжение. — Просто смотри, куда идешь.
— Есть, есть, сэр!
Фьюмихиро Кэспир вытянулся по стойке смирно, оставаясь в таком положении, пока Гектор не кивнул ему, чтобы он продолжал разносить чай, и не один из других промокших моряков на палубе «Флит уинг» отвернулся или поспешно поднял руки, чтобы скрыть ухмылки, которые грозили выйти из-под контроля. В девятнадцать с половиной лет — меньше восемнадцати по староземным меркам — Фьюмихиро был очень молод, и он так и выглядел, когда стоял перед своим командиром. Этому командиру, с другой стороны, исполнилось всего семнадцать — шестнадцать с половиной лет по летоисчислению Старой Земли — полтора месяца назад. Кроме того, он был на добрых четыре дюйма ниже Кэспира и, возможно, весил на две трети больше.
И все же, какой бы забавной ни казалась эта картина команде его корабля, никто из них не усомнился в праве герцога Даркоса стоять на этой палубе в качестве капитана восемнадцатипушечной шхуны. И, если уж на то пошло, он не выглядел почти так же молодо, как Кэспир, несмотря на недостаток дюймов и жилистое телосложение. К настоящему времени во всем имперском чарисийском флоте, возможно, было пять моряков, которые не слышали историю о спасении герцогом княжны Айрис и князя Дейвина после того, как все его старшие офицеры были убиты или ранены. Однако их не могло быть шестеро, и история о том, как он во второй раз спас жизнь княжне в день их свадьбы, была так же широко известна.
Все знали, что барон Сармут нарушил военно-морские правила почти — почти — до предела, назначив кого-то возраста герцога Даркоса командиром одного из военных кораблей их величеств. Но шхунами ИЧФ командовали молодые люди, и «герцог» (как его называла вся эскадра, как будто во всей империи не было другого герцога) вполне доказал свою пригодность для командования. Храбрости, даже безрассудной храбрости, у молодежи его возраста обычно было в избытке. Герцог продемонстрировал как моральное мужество, что было гораздо реже, так и способность сохранять хладнокровие и расчетливость даже в разгар боя, что было еще реже. Эти качества были видны в его глазах любому, так же как шрамы и бездействующая левая рука свидетельствовали об опыте, который помог ему их приобрести.
Чего никто из экипажа КЕВ «Флит уинг» не понимал, так это того, что он обладал еще одним качеством, на данный момент даже более важным, чем другие, что сделало его идеальным выбором для его нынешнего командования.
