Полагаю, мне следует считать, что мне повезло, что он еще не приказал нам казнить всех заключенных до единого, как те сумасшедшие в лагере Фирман. И этот идиот беспокоится о том, что войска «расползутся», как его собственные чертовы инквизиторы?
— Я проведу личную инспекцию сегодня днем и внушу это всем им, отец, — сказал он, как только убедился, что контролирует свой тон. — Было ли что-нибудь еще?
— Нет, нет! — Тринчир покачал головой. — Просто… просто проследите, чтобы они выполнили свой долг, майор.
Он махнул рукой в отгоняющем жесте, повернулся и направился обратно к административному корпусу лагеря. Честиртин с чувством облегчения проводил его взглядом, затем повернулся и продолжил свой путь через плац.
Капитан Мортин Адимсин, его собственный молодой заместитель, ждал его — или, черт возьми, лучше бы ждал его — в своем кабинете. Адимсин был далеко не самой острой стрелой в колчане, но, по крайней мере, именно из-за недостатка воображения ему вряд ли могли прийти в голову какие-либо блестящие идеи — или вообще какие-либо идеи — собственные. Это была печальная нота, когда кто-то, кому нельзя было доверить думать самостоятельно, был более желанным подчиненным, чем тот, кто мог так думать. Однако в данном случае подчинение приказам было гораздо важнее инициативы.
И неправильная «инициатива» может, черт возьми, привести к тому, что нас всех убьют, — мрачно подумал майор.
Жефита Честиртин был набожным, даже ортодоксальным, но кем бы он ни был, он не был дураком, и у него не было желания умереть. Он убедился — ненавязчиво, конечно, — что каждый человек из его оставшихся охранников слышал, что случилось с охранниками и инквизиторами, которые наблюдали за форсированным маршем заключенных лагеря Тейрек в Сардан. В конце концов заключенным удалось это сделать, но почти двум третям охранников и каждому посвященному инквизитору, вышедшему из лагеря Тейрек, повезло меньше. Кошмарные сообщения выживших ясно дали понять — гораздо яснее, чем, несомненно, хотелось инквизиции, — что атакующие «террористы» приберегли свою самую большую ярость для священников и охранников, которые были самыми жестокими во время марша.
Не то чтобы Честиртин и его люди нуждались в этих отчетах. Сам Честиртин присутствовал, когда расстреляли Жирома Климинса, Фрэнсиса Остиэна и Жоржа Мизуно, как и многих других в головных уборах священников, во время казни Кунимичу Рустада. Он был там, когда была вскрыта записка, подписанная «Дайэлидд Мэб», и его команда была отправлена «преследовать» убийцу. Что — слава Лэнгхорну! — они не смогли сделать. Честиртин отошел на расстояние, с которого Дайэлидд Мэб сделал эти выстрелы, и он не хотел участвовать в том, что такой меткий стрелок мог сделать со своими преследователями.
Действительно, было удивительно, как улучшилось обращение с заключенными лагеря Чихиро после этого наглядного урока. Также было примечательно, как много старших офицеров лагеря — особенно тех, кого можно было выдернуть, — были переведены на другие должности в течение следующих двух месяцев. Майор Честиртин был всего лишь одним из офицеров сил охраны лагеря Чихиро в то время, когда Дайэлидд Мэб нанес свой визит. Теперь он унаследовал командование и всем сердцем желал, чтобы этого не произошло.
* * *
— Хорошо, — сказал майор Симин Зилвики. — Полковник Велдэман, можно сказать, предельно ясно дал понять, что нужно позволить этим ублюдкам сдаться, если они этого хотят. Я должен предположить, что это потому, что бригадный генерал Бартэйлиму указал ему на это. Надеюсь, что все вы будете иметь это в виду?
На самом деле это был не вопрос. Майор Зилвики командовал 1-й ротой 19-го конного полка, и он был серьезным офицером. Он позволил тишине затянуться на несколько секунд, затем удовлетворенно хмыкнул.
— Хорошо, — продолжил он. — В таком случае, Шеймэс, твой взвод впереди.
Лейтенант Шеймэс Данвирс, командир 1-го взвода, понимающе кивнул.
— Данкин, — Зилвики обратил свое внимание на лейтенанта Данкина Мерфея, командира 3-го взвода, — ты прикроешь Шеймэса. Как только он захватит ворота и сторожевые башни по восточному периметру, ты двинешься прямо к административному блоку. После этого…
* * *
— О, черт, — пробормотал Антан Русейл.
— Что? — сказал рядовой Стадмейр, быстро поворачиваясь. Затем его челюсть сжалась.
— О, черт, — согласился он.
— Лучше найди капрала, — сказал Русейл, наблюдая за длинной, широкой колонной чрезвычайно хорошо вооруженных всадников, рысью поднимающихся по большой дороге в их сторону.
* * *
— Они здесь, сэр, — мрачно объявил сержант Кэспарт.
— Замечательно, — вздохнул Честиртин.
Он посмотрел на отчет на своем столе, затем криво улыбнулся и бросил его через плечо. Отдельные листы бумаги отделились, порхая, как неуклюжие призраки, и он отодвинул свой стул от стола.
— Иди найди Адимсина, — сказал он. — Сядь на него — с уважением, конечно. Если он выглядит так, будто делает что-то глупое, ударь его по голове всем, что сможешь найти.
— Да, сэр!
Сержант отсалютовал скипетром Лэнгхорна, повернулся на каблуках и исчез за дверью кабинета. Честиртин проводил его взглядом, затем взял пояс с мечом и застегнул его на талии.
* * *
— Рота, стой!
Команда — и поднятая рука майора Зилвики — заставили всю колонну остановиться. Глаза майора сузились, когда одинокий человек в форме армии Бога со знаками отличия майора вышел из ворот лагеря Чихиро и встал в одиночестве лицом к лицу с чарисийцами.
Земляные валы, возведенные за оградой лагеря, были достаточно прочными, чтобы обеспечить уверенность в болезненных потерях, если их будут защищать. Они казались немного обширными для места, где должен был находиться гарнизон, который, по оценкам разведки армии Нью-Нортленд, был в лагере Чихиро. Всегда было возможно, что оценка численности была ошибочной, но теперь, когда он изучал их в лучах послеполуденного солнца, он понял, что абсолютно никто не спешил размещать людей на этих боевых позициях. На самом деле, стражники, которых он мог видеть на сторожевых башнях по обе стороны ворот, довольно демонстративно смотрели куда угодно, только не на его колонну.
Через мгновение Зилвики тронул пяткой своего коня и медленно двинулся вперед, сопровождаемый без приказа, — сухо подумал он — Жейкибом Пресмином, старшим сержантом его роты. Пресмин был почти в два раза старше своего майора и доверял любому храмовнику настолько, насколько мог бы пройти пешком через бухту Черри. Зилвики не нужно было оглядываться через плечо, чтобы понять, что удерживающий ремень на кобуре Пресмина был расстегнут.
Он остановил свою лошадь в шести футах от майора армии Бога и встал там, глядя на другого человека сверху вниз с высоты своего седла.
— Майор Честиртин, армия Бога, — сказал храмовый мальчик.
Зилвики и раньше слышал такой акцент, как у него. Он доносился из пограничной области между империей Харчонг и империей Деснаир, и глаза Зилвики сузились, когда он услышал его. Люди с границы Харчонг-Деснаир имели заслуженную репутацию набожных ортодоксов. На самом деле, некоторые, возможно, предпочли бы фразу «пенящийся фанатизм».
