— Вы можете не верить этому, лейтенант, — сказал ему Мэб, — но на самом деле это для вашей защиты.
Защита? Мэйхэфи моргнул. Это была самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал…
Боль вспыхнула, как раскаленный добела огонь, когда лезвие в руке сейджина — собственный кинжал Мэйхэфи — без усилий пронзило его собственную верхнюю часть левой руки. Боль была невероятной, и все же удар был четким, чистым, экономичным и невероятно быстрым — лезвие высвободилось почти до того, как была нанесена рана.
— Вы захотите, чтобы сержант Корэзан позаботился об этом, лейтенант, — сказал этот глубокий голос. — И просто на всякий случай….
Мэйхэфи снова закричал, когда рука на его правом запястье переместилась вверх к предплечью, сжалась и вывернулась. Хрустнула кость, и он почувствовал, как у него подкашиваются колени.
Его мысли мелькали и мчались в хаосе замешательства, боли и шока, и почему-то самым странным было то, как мягко человек, который только что сломал ему руку, опустил его на землю. Он упал на колени, все еще поддерживаемый правой рукой сейджина и неспособный сделать что-либо еще, и Мэб перебросил окровавленный кинжал через его собственное плечо. Затем он опустил Мэйхэфи до самой земли и сам опустился рядом с ним на одно колено, тут же разрывая окровавленный рукав лейтенанта и с поразительной ловкостью накладывая грубую, но эффективную повязку на глубокую, зловещую рану.
— Вот, — сказал он, легко, почти дружески положив одну руку на нагрудник Мэйхэфи. — Это должно остановить кровотечение, пока Корэзан не найдет тебя. Сейчас он направляется сюда, так что, полагаю, мне лучше уйти, прежде чем придется оставить ему доказательство того, как сильно вы двое сражались со мной.
Лейтенант моргнул, глядя на него снизу вверх, его мысли были медленными и вялыми, и Мэб слегка улыбнулся. Затем улыбка исчезла.
— Теперь ты старший офицер этого движущегося зверства, — сказал он. — Не заставляй меня сожалеть о том, что я назначил тебя командиром.
Мэйхэфи снова моргнул, пораженный слишком большим количеством потрясений, слишком большим количеством невозможностей за слишком короткое время, чтобы сделать что-то еще, и Дайэлидд Мэб похлопал по его нагруднику.
— Сделай все возможное, чтобы выжить в этом джихаде, лейтенант, — сказал он сквозь треск и рев стрельбы других сейджинов. — Церкви понадобятся такие люди, как ты, когда все закончится.
Затем он вскочил на ноги, подхватил выроненный меч и исчез в ночи.
IV
КЕВ «Дестини», 54, остров Тэлизмен, залив Долар
— Итак, мое намерение, — сказал барон Сармут, оглядывая свою довольно переполненную дневную каюту с двадцатью с лишним офицерами, набившимися в нее, как сардины, — состоит в том, чтобы дать о себе знать. С другой стороны, я бы хотел, чтобы фактическая численность нашей эскадры стала как можно более неприятным сюрпризом для другой стороны, и у меня есть несколько конкретных сюрпризов, которыми я хотел бы поделиться с ними… в конце концов.
Он обнажил зубы, и что-то среднее между смешком и рычанием ответило на эту тонкую улыбку.
— Помогает то, что они не очень внимательно следили за нами здесь, — продолжил он. — Это было очень тактично с их стороны. Конечно, в этом отношении мы также в некотором долгу перед коммандером Ливисом и коммандером Купиром.
На этот раз рычание было немного более отчетливым. В нем также звучала нотка глубокого удовлетворения, и Купир, который был одновременно молод, удивительно светловолос и голубоглаз для эмерэлдца, слегка покраснел. Его «Соджорн» был единственным выжившим из шхун, которые отплыли в залив Хаскин с сэром Брустейром Абатом, и он тяжело это воспринял. Потеря его близкого друга Жерико Кумингса ничуть не облегчила ситуацию — капитаны малых кораблей ИЧФ, как правило, были близким, сплоченным братством, — хотя в эскадре Сармута едва ли был кто-то, кто не знал кого-то, кто погиб — или, что гораздо хуже, попал в плен — в Кауджу-Нэрроуз. Однако горе не помешало Купиру выполнить свой долг. На самом деле, это отточило его остроту, и он и «Фоум» коммандера Фрейжера Ливиса набросились на пару бригов, которых королевский доларский флот послал осмотреть залив Ражир после той жестокой битвы.
Доларцы значительно позже разобрались в этой незначительной детали, чем это сделал бы командир чарисийской эскадры.
Сармут был благодарен за это опоздание, но все же не собирался путать его с летаргией. Адмирал Кейтано Рейсандо был в целом энергичным и способным офицером, но сейчас у него было много забот, и все его разведданные сходились во мнении, что так далеко впереди не может быть большого количества дополнительных чарисийских галеонов. Ещё нет. Даже если предположить, что на острове Кло их было достаточно, чтобы граф Шарпфилд мог отправить их на восток в полном составе, граф не мог достаточно скоро узнать о поражении Абата, чтобы уже отправить их на остров Тэлизмен. Более того, у Рейсандо была довольно точная оценка первоначальной силы Шарпфилда, и он точно знал, сколько кораблей было потеряно в Кауджу-Нэрроуз. Он также знал — благодаря шпионам, действовавшим из Порт-Ройяла, — что из Чисхолма не отправлялись подкрепления, по крайней мере, за три пятидневки до этого. Однако, к несчастью для его разведывательных оценок, сэр Албер Жастин знал все о шпионе Порт-Ройяла. Фактически, этот шпион был специально оставлен на месте, в то время как его коллега в Манчире был тихо устранен. В результате, хотя Рейсандо точно знал, что не отплыло из Чисхолма, Корисанда была совсем другим делом. Ни один доларец даже не мог знать, что Сармут и его эскадра покинули Манчир, не говоря уже о том, что они достигли острова Кло и что «приказ императрицы Шарлиэн» вдохновил Шарпфилда послать его вперед как можно быстрее.
К тому времени, как Рейсандо собрался отправить пару своих легких крейсеров для проверки Тэлизмена, прибыл Сармут, и он разместил свои собственные легкие суда — все, включая «Соджорн» — для максимально агрессивного патрулирования на восточных подступах к острову. «Фоум» и «Соджорн» ждали, почти идеально расположенные и с попутным ветром, когда наконец прибыли разведчики Рейсандо, и они захватили оба брига после короткой жестокой схватки.
Менее трети доларских экипажей были взяты в плен. Это, вероятно, сказало несколько неприятных вещей о нынешнем отношении имперского чарисийского флота к королевскому доларскому флоту, но было мало доказательств того, что экипажи шхун просто убивали людей, пытавшихся сдаться. Это было скорее вопросом того, насколько… энергично они взялись за дело, взяв на абордаж своих врагов.
Однако следствием их аккуратной маленькой стычки стало то, что Рейсандо все еще не знал — и не мог знать, по крайней мере, в течение пятидневок, — что эскадра Сармута достигла Тэлизмена или насколько она на самом деле сильна.
— Поскольку мы не хотим, чтобы они знали о нашем прибытии, пока не будем готовы пригласить их на наш пикник, — продолжал барон, — было бы очень полезно, если бы они не видели нас до тех пор. Имея это в виду, вот что я намереваюсь сделать.
