— Ну, на этот раз мы не беспомощны, Кэйлеб. — Голос Мэб был таким же тихим. — И если Данкин Йерли не может «провернуть это», не думаю, что есть кто-то еще на Сейфхолде, кто мог бы. Если уж на то пошло, то никому не повредит, что никто в Горате не знает о прибытии Данкина и его эскадры к Тэлизмену. Довольно сложно планировать отражение угрозы, о существовании которых ты не знаешь, не так ли?
Он и император посмотрели друг на друга с улыбками, которым могла бы позавидовать любая акула. Затем он сверился со своим внутренним хронометром и встал.
— Думаю, самое время, — сказал он голосом, спокойствие которого не обмануло ни одного из них. — Сова?
— Да, коммандер Этроуз? — голос искусственного интеллекта ответил мгновенно.
— Мы готовы?
— Да, действительно, — сказал ИИ, и никто не мог не заметить мрачного ожидания в голосе этого искусственного человека.
Сова был разработан как тактический компьютер, оружие войны. В его программное обеспечение были встроены ограничения, чтобы помешать ему действовать без человеческого руководства, но, сведенный к самому основному «я», он был создан, чтобы убивать. С тех пор как он полностью осознал себя, он усвоил целый набор философских, моральных и этических ограничений относительно того, как и когда убийство было оправдано, но они не изменили его первоначальную функцию. Что они сделали, так это научили его с чистой и жгучей страстью ненавидеть Жаспара Клинтана и инквизицию за неслучайные зверства и преднамеренные убийства, которые они учиняли над жителями Сейфхолда. Оглядываясь назад, — подумал Мэб, — не должно было быть особенно удивительно, что он так отреагировал, особенно после того, как провел так много субъективного времени с Нарманом Бейцем. В конце концов, у Нармана было очень простое отношение к людям, которые убивали или ранили невинных, и хотя Сова, возможно, был создан как убийца, этот убийца также был создан как защитник, защитник человеческой расы в ее крайности. Это была его функция, в той же степени, в какой она когда-либо принадлежала Нимуэ Албан, и в этот момент Сова и Дайэлидд Мэб были единым целым.
— Тогда, полагаю, нам лучше начать, — сказал теперь Мэб. — Не забудьте оставить Мэйхэфи и его сержанта нетронутыми.
— Я запомню, коммандер Этроуз. И, — в мягком голосе действительно мог слышаться сдержанный смешок, — также постараюсь убедиться, что ни один из дистанционно управляемых пультов не будет замечен выжившими.
— Думаю, это была бы отличная идея, — согласился Мэб, одной рукой доставая револьвер, а другой обнажая катану. — Идем.
Он начал спускаться с холма, и в этот момент дюжина боевых пультов, изготовленных в пещере Нимуэ, но также вооруженных винтовками с черным порохом вместо более совершенного оружия, которое они могли когда-то установить, выплыла из пропитанного дождем леса позади него и поплыла вниз по склону вслед за ним.
* * *
— и я не хочу снова заводить этот чертов разговор, Мэйхэфи! Наша работа состоит в том, чтобы как можно быстрее перевезти этих осиротевших ублюдков в их новый дом, и любого из них, кто тащит задницу по пути, нужно поощрять к разумному продвижению вперед. Это твоя гребаная работа, и если мне снова придется обсуждать это с тобой, я вырву твои кишки вместо шнурков на ботинках, когда закончу! Надеюсь, это достаточно ясно, чтобы даже ты мог это понять?!
Майор Лейнил Пэкстин впился взглядом в лицо более высокого лейтенанта. Левый кулак майора был уперт в бедро, в то время как его правая рука покоилась — не случайно, как был уверен лейтенант Энсин Мэйхэфи — на рукояти своего меча в ножнах.
— Да, сэр, — выдавил он.
— И еще кое-что, — прорычал Пэкстин. — Мне наплевать, насколько мокрое чертово дерево или как поздно мы останавливаемся. Если увижу, как ты позволяешь другой рабочей группе блуждать в лесу — в темноте — всего с двумя охранниками, тогда нам с тобой просто нужно немного поговорить с отцом Тринтом. Если они не могут притащить достаточно дров для себя, а также для охраны, то это чертовски плохо. Они могут чертовски хорошо замерзнуть до смерти за ночь, мне все равно, но у них не будет шанса улизнуть в темноте. Это понятно?!
— Да, сэр, — деревянным голосом повторил Мэйхэфи, и майор свирепо смотрел на него еще тридцать секунд. Затем он фыркнул, откашлялся, презрительно сплюнул на землю и зашагал прочь. Лейтенант смотрел ему вслед и отстраненно удивлялся, как он держал руку подальше от собственного оружия. Он знал Пэкстина меньше двух пятидневок, а казалось, что это уже целая жизнь, проведенная в аду.
И если это плохо для меня, что насчет всех этих несчастных ублюдков, которых мы тащим в Глидар? Этот сукин сын-садист — это…
Он заставил себя прогнать эту мысль. Что бы он ни думал о своем теперешнем командире, Пэкстин делал именно то, чего хотел от него отец Тринт Дезминд. И Дезминд был не просто майором армии Бога; он был верховным священником-шулеритом, лично выбранным генерал-инквизитором Уилбиром для его нынешней миссии. Мэйхэфи видел достаточно за последний год или около того, чтобы быть менее чем уверенным в том, что Бог или Лэнгхорн действительно могли одобрить действия инквизиции здесь, в республике Сиддармарк, но это была еще более опасная мысль, и он отступил от нее с быстротой спинного рефлекса.
Он чувствовал себя трусом из-за такой реакции, но что он мог с этим поделать? Он был самым младшим офицером во всем конвое заключенных. До этого ему и его взводу поручили охранять шлюз на канале к югу от Селика. Они рассматривали это назначение как заслуженный отдых после жестокой битвы, которую они пережили против еретика герцога Истшера прошлым летом, но они бдительно выполняли свой долг. И когда поступил приказ уничтожить шлюз и отступить к Селику, они выполнили эти инструкции с такой же эффективностью.
И их наградой стало это назначение.
Его губы шевелились. Ему хотелось сплюнуть, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту, но он не мог знать, кто за ним наблюдает. Даже в темноте и под дождем обязательно кто-нибудь был, какая-нибудь пара глаз-буравчиков, только и ждущих, чтобы сообщить о своем отношении Пэкстину, или отцу Тринту, или отцу Жэймсу Симминсу, помощнику отца Тринта. Хотя, честно говоря, Симминсу, возможно, было бы все равно. Он выполнил приказ своего начальника о том, чтобы охранники «поощряли» заключенных кнутами и дубинками, но Мэйхэфи показалось, что он не старался изо всех сил искать возможности для новой жестокости, как это делали слишком многие охранники. И какими бы ни были его другие недостатки, отец Жэймс, по крайней мере, позволял — более того, поощрял — охранникам давать заключенным время на то, чтобы соорудить какие только можно жалкие укрытия на каждой остановке. Если уж на то пошло, он даже убедил отца Тринта, что было бы разумно разрешить заключенным также собирать дрова каждую ночь. Он указал, что при таком количестве заключенных в колонне были тысячи рабочих рук, чтобы собрать необходимые охранникам дрова, и если они использовали женатых заключенных или тех, у кого были дети — или родители — в колонне, они вряд ли убежали бы в пустыню и бросили членов своей семьи. И если они собирали дрова для стражников, в любом случае, им можно было бы позволить сохранить хотя бы часть их для собственного использования.
