— Я возвращаюсь, чтобы попытаться с Тилбором найти достаточно людей, чтобы продержаться хотя бы до наступления ночи, — сказал Трифелд. — Не думаю, что мы продержимся намного дольше. Пришло время для твоего прорыва.
— Оставайся здесь, — сказал Уитфилдс. — Мне понадобится твой совет, и остальные твои…
— К черту это! — рявкнул Трифелд. — Это мои ребята прямо сейчас там умирают. Вот где мое место. Кроме того, — на мгновение ему удалось изобразить что-то похожее на ухмылку, — они продержатся дольше, если будут знать, что я с ними, чтобы надрать им задницы, если они этого не сделают!
Уитфилдс на мгновение закрыл глаза. Настоящая причина, по которой люди Трифелда «продержались дольше», заключалась в том, что многие из них скорее умрут на месте, чем разочаруют своего командира. Трифелд был таким человеком… таким другом.
Он подумывал о том, чтобы приказать ашериту остаться, но не очень настойчиво. Единственный способ, которым он мог привести в исполнение подобный приказ, — это арестовать этого человека. Кроме того, он был прав.
— Дейвин, я…
— Знаю, и все равно нет времени это говорить. — Трифелд еще раз сжал его руку, затем отступил назад. — Честно говоря, не думаю, что в любом случае есть много шансов на прорыв, Клейр. Но если кто-то и может это провернуть, то это ты. Так что я куплю столько времени, сколько смогу, для твоего следующего чуда. Постарайся взять с собой как можно больше моих парней.
— Конечно, я так и сделаю, — пообещал Уитфилдс. Его голос был хриплым, и он резко откашлялся. — Благослови тебя Бог, Дейвин.
— Тебя тоже, — сказал Трифелд, затем повернулся и направился обратно к выходу из хижины, подзывая своего коня.
* * *
Лицо епископа воинствующего Канира Кейтсуирта было осунувшимся и изможденным, когда он стоял рядом с Седриком Зэйвиром и смотрел на безжалостную карту. Лампа над головой дрожала и танцевала, раскачиваясь, отбрасывая тошнотворные тени на карту и ее знаки, а с тяжелой бревенчатой крыши бункера посыпалась пыль. Дождь лил с чернильно-черных небес, стекая по земляным ступеням и оставляя грязные завитки на земляном полу, но гром, раскатывающийся в дождливую ночь и заставляющий дрожать лампу, не имел ничего общего с погодой.
— Мы слышали что-нибудь еще от епископа Сибастиэна? — с тревогой спросил Зэйвир.
— Нет, отец, — коротко ответил полковник Мейндейл, не отрывая взгляда от стопки торопливо нацарапанных донесений.
— А как насчет епископа Халрина? Или…
— Отец, мы ничего не слышали ни от кого в Энгле уже более трех часов, — прервал его полковник, — и не собираемся.
Зэйвир быстро поднял глаза, его изможденное лицо гневно покраснело. «Энгл» был обращенный на восток треугольный выступ к западу от Стилтина, который привлекал все больше и больше войск армии Гласьер-Харт… прежде чем чарисийцы прорвали позиции епископа Сибастиэна Тейлара к северу и югу от города. Зэйвир настаивал на том, что эта позиция должна быть сохранена, несмотря на предупреждение Мейндейла о том, что это не осуществимо. Теперь он впился взглядом в полковника и открыл рот, чтобы осудить его «пораженчество», но Мейндейл только покачал головой.
— Мне жаль, отец, — сказал он интенданту армии Гласьер-Харт, его голос был жестким и в то же время странно мягким, — но так оно и есть. Это, — он помахал нацарапанной запиской, которую доставил последний гонец, — от епископа Честира. Он отступил обратно на Суомп-Грас, и еретики сильно давят на него. Если они еще не полностью уничтожили Энгл, они сделают это, как только дойдут до этого, потому что там все заперто в кармане, из которого никто не выберется.
Желудок Кейтсуирта превратился в замерзший свинцовый комок. Он хотел закричать на полковника, но в этом не было смысла, и это не сделало бы все, что только что сказал Мейндейл, менее правдивым. Река Суомп-Грас находилась в шести милях к западу от штаб-квартиры Тейлара… и всего в пяти милях к востоку от Трейкина.
— Мы кончились, Седрик, — услышал он свой голос. Зэйвир повернулся к нему лицом и покачал головой, как измученный боксер. — Если только Уитфилдсу не удалось вывести часть своих людей через болота, проклятые Шан-вей еретики держат всех нас в «кармане». — Он хлопнул ладонью по карте и злобно провел по ней, разбрасывая бесполезные жетоны, и его губы растянулись в улыбке внезапный рык. — Лэнгхорн! Я сказал им — мы сказали им — мы не сможем выстоять против полумиллиона человек без дополнительного подкрепления! Но будет ли кто-нибудь слушать? Конечно, нет!
— Канир, конечно, должен быть…
— Нет, — оборвал интенданта Кейтсуирт. — Мы ни черта не можем сделать, кроме как заставить их израсходовать больше боеприпасов, убивая то, что от нас осталось. И мне жаль, Седрик, но я не могу этого сделать.
— Что ты имеешь в виду? — резко сказал Зэйвир.
— Я имею в виду, что не могу позволить, чтобы еще кого-то из моих людей бессмысленно убивали, если есть какой-то способ предотвратить это… и он есть. Знаю, что это значит для всех наших инквизиторов — для вас, — но это все равно произойдет, когда они придут, чтобы прикончить нас. Я не могу оправдать гибель большего числа наших людей, пытаясь предотвратить то, что мы все равно не можем предотвратить.
Краска отхлынула от лица Седрика Зэйвира. Он долго молча смотрел на Кейтсуирта. Затем он повернулся — медленно, как человек, движущийся в кошмарном сне, — и посмотрел на Мейндейла. Полковник взглянул на него с каменным лицом, и интендант глубоко вздохнул.
— Понимаю.
Его голос слегка дрогнул, и он с трудом сглотнул. Затем инквизитор, который приказал уничтожить всю команду Чарлза Стантина не более чем в дюжине миль от того места, где он стоял в этот самый момент, кивнул, как плохо управляемая марионетка.
— Понимаю, — повторил он. — Думаю, мы должны продолжать сражаться, полагаясь на Бога и архангелов, которые спасут нас, но я понимаю, о чем ты говоришь. Сколько у нас времени?
— Мне нужно отправить запрос на переговоры к Истшеру как можно скорее, — непоколебимо ответил Кейтсуирт. — Какой бы интенсивной ни была стрельба снаружи, мы, вероятно, не можем ожидать, что они увидят флаг перемирия до рассвета, но как только взойдет солнце…
Он позволил своему голосу затихнуть, и Зэйвир кивнул.
— Понимаю. Что ж, тогда, — он расправил плечи и резко вдохнул. — Полагаю, мне лучше пойти и проинформировать как можно больше моих инквизиторов, не так ли?
Он посмотрел на двух других мужчин в дрожащем свете лампы, затем повернулся и начал подниматься по ступенькам бункера под дождь, не сказав больше ни слова.
Кейтсуирт смотрел ему вслед. Затем он тяжело опустился на один из табуретов рядом со столом с картами, вытащил свой личный блокнот и набросал в нем полдюжины строк. Он посмотрел на них, перечитал, кивнул и поставил внизу свою подпись с какой-то усталой завершенностью.
— Вот, Уилсин, — сказал он, отрывая лист, складывая его и передавая полковнику.
