И Сармут был уверен, что в этот самый момент Шарлиэн, Стейнейр и Нимуэ Чуэрио следили за тем, чтобы у княжны было достаточно компании, чтобы занять ее. Если уж на то пошло, — его губы дрогнули на грани улыбки, — Айрис, вероятно, была полностью занята утешением князя Дейвина! Горе мальчика, когда он узнал, что его шурин возвращается в море, растопило бы самое черствое сердце. Без сомнения, многие из его подданных в Корисанде посмеялись бы над его скорбью по поводу отъезда Гектора и сочли бы избавление Манчира от Гектора большим плюсом. Мысль о том, что их князь действительно может разрыдаться при мысли о разлуке с членом чарисийской императорской семьи, показалась бы этим корисандцам корыстной ложью в поддержку Чариса.
Но эти насмешники не наблюдали за тем же князем и Гектором на борту этого самого корабля после спасения Дейвина и Айрис из Делферака. Или во время путешествия из Чариса в Чисхолм, а затем в Корисанду, если уж на то пошло.
Довольно верно, — подумал он, — но на самом деле это не очень важно, не так ли? Гектор, возможно, пытается отвлечься от того, чтобы оставить Айрис — и Дейвина, будь справедлив — позади, но ты пытаешься отвлечь себя от «магии Мерлина», сосредоточившись на этом, не так ли, Данкин?
И он пытался. Были времена — вероятно, не более двух или трех дюжин в день, — подумал он с иронией, — когда все это все еще казалось ему чем-то большим, чем он мог принять. Он понятия не имел, к чему в конечном итоге приведут его собственные убеждения, и время от времени ледяной ветер сомнений — сомнений в том, что то, что ему сказали, действительно может быть правдой, — все еще пронизывал его до мозга костей. В конце концов, он подозревал, что даже больше, чем долг, больше, чем его собственные клятвы своим монархам, больше, чем его преданность своему флоту и своей империи — даже больше, чем его вера в то, что Мейкел Стейнейр был истинным человеком Божьим, кем бы он ни был, — что действительно провело его через разрыв между отвержением и верой, были карие глаза молодой женщины, которая пробралась в его сердце.
Интересно, сколько других жестких практических решений было принято именно на такой основе? И действительно ли это такой плохой способ сделать это? Когда все сводится к моменту принятия решения, которого вы не можете избежать — когда вам приходится выбирать, но доказательства перед вашими глазами опровергают все, во что вы когда-либо верили, и все это, во что вы когда-либо верили, говорит, что доказательства должны быть ложными — разве не сердце имеет значение? И если эта молодая женщина смогла подняться над всеми причинами, по которым она ненавидела Дом Армак, чтобы отдать свою верность истинному делу Кэйлеба и Шарлиэн, как я мог не отдать ему и свою тоже?
Он снова сжал плечо Гектора, затем заложил руки за спину и начал медленно расхаживать взад и вперед по наветренной стороне своего юта.
* * *
— Что ж, пока все хорошо, — заметил Кэйлеб по комму. — До тех пор, пока он остается обращенным, конечно.
— О, он останется обращенным, — заверила его Шарлиэн.
Она сидела в плетеном кресле-качалке на одном из балконов дворца Манчир, а Элана дремала у нее на коленях. Принцесса отпраздновала свой третий день рождения как раз перед отъездом Гектора на «Дестини» и основательно вымоталась. На самом деле достаточно, чтобы сжечь калории от слишком большого количества шоколадного торта, и слава Богу за это! Мать и дочь находились в тени балконного навеса, и Шарлиэн нежно укачивала свою маленькую девочку, одновременно наблюдая за изображением, проецируемым на ее контактные линзы, и за коричнево-серыми парусами, медленно удаляющимися от нее.
— Он умен, — продолжила она, — и глубоко внутри, там, где это важно, он знает, что мы сказали ему правду. Мы все подходим к этому немного по-разному, но мы все были в одном и том же месте, не так ли? Какую бы боль он ни испытывал прямо сейчас, это боль разочарования — возможно, тяжелой утраты, — а не сомнения. Не знаю, к чему он в конечном счете придет в вере в Бога, но почти уверена, что знаю, где он остановится на вере в «архангелов», Кэйлеб.
— Наверное, ты права. Однако должен признать, что я так же счастлив, что Гектор рядом, чтобы приглядывать за ним, по крайней мере, какое-то время. Хотя я бы хотел, чтобы это не означало расставания с ним и Айрис.
— Гектор не очень-то похож на придворную комнатную собачку, любовь моя. Он бы остался и выполнил свой долг, и он не хотел покидать Айрис больше, чем она хотела, чтобы он ушел, но он такой же, как ты. Ему нужно быть на свободе и заниматься делом.
— Чего я определенно не делаю в данный момент, — кисло сказал Кэйлеб.
— Это потому, что ты знаешь, когда тебе нужно оставаться на месте и вместо этого выполнять свой долг. — Шарлиэн улыбнулась его гримасе и покачала головой. — В каком-то смысле это справедливо. Я не видела тебя намного дольше, чем Айрис не видела Гектора. И Мейра тоже не видела Хоуэрда. Мы все выполняем свой долг там, где должны быть, и большинство из нас, черт возьми, предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте.
— Я знаю, — вздохнул он, — знаю.
Несколько мгновений они сидели в успокаивающей тишине, затем Кэйлеб встряхнулся.
— Кстати, о выполнении нашего долга. У тебя были еще какие-нибудь мысли о том, как ты собираешься быть в трех местах одновременно?
Шарлиэн весело фыркнула, но в его словах был смысл. На самом деле, это было очень хорошее замечание. Ей давно пора было вернуться в Теллесберг, как того требовала имперская конституция, но конституционные требования не всегда оставляли много места для других обязанностей, связанных с обеспечением того, чтобы империя, созданная этой конституцией, оставалась целостной. И на данный момент проблемных детей с политическими неурядицами — в данном случае по имени Корисанда и Чисхолм, — было больше, чем кому-либо из них могло бы понравиться. Корисанда оставалась самой новой и хрупкой единицей империи Чарис, все еще находящейся в процессе интеграции, и некоторые дворяне в западной части Чисхолма постепенно продвигались к тому, что могло быть истолковано только как открытая измена.
— Вообще-то, мысли есть, — сказала она ему. — Не слишком уверена, что в паре мест я не делаю добродетели из необходимости, но кажется, что мне нужно оставить Манчир и Черейт, чтобы они справлялись сами, и вернуться домой в Теллесберг. Знаю, что мы можем положиться на Трависа и Доминика, чтобы они присматривали там вместо нас, но, знаешь ли, там действительно есть действующая конституция.
— Да, знаю, — согласился он, и его тон был более чем немного раздраженным. — Хотя иногда я склонен думать, что Рейджис был прав насчет моей «блестящей идеи».
— Это имело большой смысл, когда мы говорили только о Чарисе и Чисхолме, дорогой. — Шарлиэн улыбнулась и покачала головой. — Если это не было «блестящей идеей», то только потому, что ты недостаточно широко мыслил. Однако, когда ты предложил это, это прозвучало совершенно правильно, и ты это знаешь. Перемещение официального места пребывания правительства взад и вперед было самым надежным способом убедить моих чисхолмцев в том, что мы не собираемся становиться просто придатком Чариса.
