Когда Карл опустил книгу в рюкзак, его дыхание замерло. Какой же он глупый старик! Он знал, что однажды попрощается со своей работой, и все равно надеялся, что это никогда не случится. Еще он знал, что однажды умрет, но не мог себе этого представить. У него были десятилетия, чтобы привыкнуть к этой мысли. Но для некоторых вещей требуется куда больше времени. Тысячелетия, наверное.
Карл огляделся. Он находился в забитой книгами подсобке без окон, где хранились каталоги издательств, списанные книги ждали своего возвращения и лежали в стопках рекламки давно устаревших новинок. Эта комната всегда казалась ему теплой и безопасной пещерой.
Он вышел через заднюю дверь.
Карл ожидал увидеть Шашу, но вновь безуспешно. В этот раз он не ждал долго. Даже хорошо, что она сегодня не сопровождала его. Это бы все усложнило. Она бы не допустила, чтобы он просто отмахивался от своей печали, как от незваной гостьи. Карлу хотелось, чтобы последний круг с полным рюкзаком книг за спиной был самой нормальной, обыкновенной его прогулкой. Такой, какие он прежде совершал каждый день. Прогулка, в которой его сопровождала бы не меланхолия, а лишь легкая, успокаивающая суета повседневности.
Карл шел не быстрее и не медленнее обычного, не колебался, в последний раз нажимая дверной звонок. Мистер Дарси был первым в его последнем обходе. Карл порадовался этому, потому что он очень спокойно прощался. Прямо как английский джентльмен, каким представлял его Карл.
Прежде чем Карл мог заметить, слезы потекли из его глаз. Если посмотреть под микроскопом, слезы, вызванные эмоциями, совсем не такие, как рефлекторные слезы, которые не дают глазу сохнуть или раздражающим частицам проникнуть в него – при сильном ветре или, например, от лука. В животном мире слезы тоже встречаются, но зная эту разницу, стоит считать эмоциональные слезы исключительно человеческим проявлением. Неважно, откуда человек и на каком языке он говорит – все плачут. Если так посмотреть, Карл уже много лет не был человеком, потому что совсем забыл, каково это – плакать.
Эти мысли просачивались сквозь голову Карла, когда мистер Дарси открыл тяжелую дверь.
– Господин Кольхофф, все в порядке? Вы плачете.
– Разве? – он вытер слезы и посмотрел на мокрые кончики пальцев с удивлением. – Действительно.
– Вам что-то попало в глаз? – Мистер Дарси не был опытен в утешительных речах и надеялся, что Карл кивнет.
– Что-то случилось со слезными железами, – сказал Карл, чтобы не отвечать на вопрос прямо. Он достал из рюкзака книгу для мистера Дарси и дрожащими руками передал ее.
– Сегодня упаковка особенно аккуратная.
– У меня было такое настроение.
– Каждый день, когда вы приходите и приносите книгу, особенно хорош! Потому что, когда я ее открываю, мне кажется, что я встречаю нового друга. – Он огляделся. – К слову, о друзьях. Почему Шаша не сопровождает вас сегодня? Я так утомил вас в прошлое посещение своими цветочными часами, что она не захотела приходить снова?
Карлу об этом думать не хотелось.
– Понравилась ли вам «Гордость и предубеждение»?
– Невероятно понравилась! Я прочел ее три раза, один за другим, настолько она затянула меня в последние дни. Знаете отчего?
– Могу предположить, потому что она отлично написана.
– Да, и это тоже. Но прежде всего потому, что я узнал себя в одном из героев.
– Даже так?
– Да, это Чарльз Бингли. Конечно, я старше его, но в остальном мы удивительно похожи. Вы, наверное, точно это знали, когда выбирали для меня книгу, не так ли?
Карл устало улыбнулся.
– То, что человек знает, и то, что он думает, что знает, – порой разные вещи.
– Не хотите ли зайти ненадолго? Мы могли бы поговорить о книге. – Мистер Дарси открыл дверь пошире, приглашая войти.
– К сожалению, у меня нет времени, я должен сегодня зайти ко многим людям. Но в другой раз – с радостью, – про себя Карл подумал: если, конечно, вы захотите принимать у себя бывшего книготорговца. – Мне нужно еще кое-что вам сообщить, – он сделал вдох. – В будущем…
– Да?
Во рту было сухо. В сердце – сухо. Весь его мир высох.
– Может быть, хотите виски?
– В будущем… – снова начал Карл. Он закрыл глаза, готовясь к прыжку. – В будущем…
Его горло сомкнулось, голосовые связки задыхались, и все тело отказывало ему. Карл никак не мог сказать правду. Он сдался. И обратился в бегство, солгав.
– В будущем я обязательно найду на это время. Кто знает, сколько у нас осталось.
– Вы болеете, господин Кольхофф?
Дарси внимательно посмотрел на Карла.
– У меня только одна болезнь. Та, которую называют старостью. А сейчас мне пора идти. Берегите себя!
Мистер Дарси положил руку ему на плечо. Он никогда еще так не делал.
– И вы, господин Кольхофф. Я всем сердцем желаю вам этого.
Он не знал, что беспокоит Карла, но чувствовал, что что-то определенно не в порядке. А так как сам Дарси был не из тех, кто любит, когда его вызывают на откровения, он не стал расспрашивать Карла и передал ему листочек бумаги со следующим заказом.
Карл шел, слегка опустив голову, будто на ней сидела большая ворона.
– Какой же я слабый человек, – сказал он Шаше, которой рядом не было, – как будто от правды можно спрятаться! Она ищейка, и она найдет меня.
За следующим поворотом появился Пес и приветственно залаял. Был ли это знак судьбы?
– Привет, дружок. – Он погладил вытянутую вперед голову. – Мне по душе правда. – Карл похлопал по пустым карманам брюк. – К сожалению, у меня нет для тебя угощения. Я думал, ты больше не придешь.
Но все-таки Пес остался. Карлу вдруг показалось, что он живет вовсе не в городе с тысячами жителей, а в деревне, о которой знает только он. На первый взгляд казалось, что домики в этой деревне стояли не рядом друг с другом. В действительности же это было похоже на аккордеон и грани ребер далеко друг от друга, когда инструмент растянут. Но когда на нем играли, выталкивая воздух, грани оказывались совсем рядом. Во время его прогулки исчезало пространство между домами и людьми, живущими в них. Проходил ли он между ними пару шагов или целую сотню, не имело никакого значения. Эти дома были связаны. Жители деревни читателей не знали об этой связи. Только он знал.
С другими покупателями все было так же, как с Дарси. У Эффи, чей дверной звонок снова работал, лицо выглядело безупречно, но глаза потускнели, как будто наполнились дождевыми тучами. У госпожи Длинныйчулок («над современным учугом»), у Доктора Фауста, который повесил Шашин календарь со щенками, хотя и не отказывал собакам в их волчьем прошлом, у Геркулеса, который с таким энтузиазмом рассказывал Карлу о буквах от А до Д, будто человечество только-только обнаружило этих великолепных существ, у сестры Амариллис, которая сказала, что больше всего любит серийных убийц-католиков, которые убивают по библейским мотивам. И даже у Чтеца, который отблагодарил Карла экземпляром «Молчаливого танго», перевязанным ниткой. Его начальница была так воодушевлена, что пригласила его в ближайшую субботу к себе домой, чтобы он еще разок прочел ей вслух замечательную первую главу (с эротическим напряжением эффектной танцевальной сцены).
