– Перед тем как я начну пить свой чай, я бы хотел передать вам книгу, – пояснил Карл, доставая ее из своего армейского рюкзака.
Геркулес развернул ее очень аккуратно – такой аккуратности Шаша не замечала еще ни за одним покупателем. Он касался книги почтительно, почти как святыни. Она быстро сделала заметку в своем альбоме.
– Это то самое редкое издание, которое вы хотели, – сказал Карл. Он считал эту книжку настоящим антиквариатом и все еще не мог понять, зачем Геркулесу понадобилось заказывать такой дорогой экземпляр.
Шаша вытянула шею и прочла название.
– «Страдания юного Вертера»? Это же про…?
– Нет, – ответил Карл.
– Ты же еще не знаешь, что я хотела спросить.
– Знаю, поверь. Я слышал этот вопрос столько раз, что он не приносит мне никакого удовольствия.
– И что же, никакого удовольствия и в том, что я имела в виду?
– Мы друг друга поняли.
Геркулес протянул роман обратно Карлу.
– Расскажите мне про книгу, господин Кольхофф!
– Не хотелось бы раскрывать все карты.
– И все-таки давайте до самого конца. Я хочу знать про нее все.
Каждый раз у них случался такой риторический танец, совсем не похожий на те танцы, которые Карл мог бы исполнить на паркете. Он как мог старался выкрутиться поизящнее, надеясь, что Геракл передумает. Но тот всегда хотел знать все.
– Это эпистолярный роман, в котором молодой юрист-практикант Вертер влюбляется в Лотту. Это несчастная любовь – она обручена с другим.
– Как Вертер в нее влюбился? – спросил Геркулес, нахмурив лоб.
– Сразу, как только увидел. Она резала хлеб для своих младших братьев и сестер, и его тронула ее материнская натура. Кроме того, Лотта была очень красива.
– Материнская натура, – повторил Геркулес. – А Вертер, какой он? Как человек, я имею в виду.
– Парень с бурным характером. Роман относят к литературному течению, которое называется «Буря и натиск».
– А жених Лотты?
– Альберт. Он консервативный, очень традиционных убеждений.
– Скучный, значит, – Геркулес кивнул, – и что же из этой истории вышло? Вертер остался с Лоттой?
Карл покачал головой. Он вспомнил, как сильно повлиял на него этот роман, когда он читал его впервые. Боль, которая никуда не делась.
– Увы, нет. Когда он ее поцеловал, она убежала в соседнюю комнату. Вертер решил покончить с собой, чтобы не подвергать честь Лотты опасности. В полночь перед Рождеством он выстрелил себе в голову и на следующий день умер.
Геркулес хлопнул в ладоши.
– Ого! Неожиданный финал! Что это было за оружие?
– Которым он…?
– Ага.
– О, этого я не знаю. Я только знаю, что это был пистолет, который он одолжил у Альберта.
– Круто.
– Дальше еще круче: из-за того, что Вертер покончил с собой, его не похоронили, как полагается христианину. Это, скажем так, самое тяжелое наказание.
– Кошмар!
Геркулес размял шею.
– Отлично. С радостью буду читать. Да и книжка важная, такие нужно знать – вы сами сказали. А в следующий раз, пожалуйста, книгу нобелевского лауреата, господин Кольхофф.
Карл взглянул на часы. Они стояли уже больше двадцати лет, но на запястье ощущались очень удобно.
– К сожалению, мне пора идти. Другие покупатели с нетерпением ждут свои книги, – он отдал Геркулесу «Вертера».
– Да, понимаю. Спасибо, что всегда уделяете мне столько времени!
– Всегда рад! Говорю вам это от всего сердца. Приятно видеть, что кто-то так увлечен классической литературой.
Геркулес улыбнулся в легком замешательстве, как показалось Шаше. С другой стороны, она плохо разбиралась в улыбках на таких мускулистых лицах. Может быть, они всегда так выглядят.
Перед дверью она сделала пару заметок в своем альбоме и открыла рот, чтобы поделиться с Карлом наблюдениями.
Но ничего не сказала, потому что Карл опередил ее:
– Не говори мне, что заметила что-то необычное. – Он оглянулся в поисках Пса. Обычно тот появлялся здесь, но сейчас его не было видно. – Я и сам заметил. Только точно не знаю, что.
– У него только красные книги, – ответила Шаша.
– Что ты имеешь в виду? – Карл зашагал вперед в привычном темпе.
– Я заглянула в его гостиную, когда сказала, что пойду в туалет. Мне туда не нужно было! – она гордо вздернула маленький подбородок.
– Хитро!
– Там я увидела книги. У них у всех красные… как называется эта часть? Не та, где книгу открывают, другая.
– Корешок.
– Они все были красные!
– Необычно. Хотя у меня есть одна покупательница, она отказывается читать книги определенного цвета.
– Вся гостиная была в трех цветах: черном, белом и красном! Только фильмы – кассеты в коробочках – были разноцветные и CD. В следующий раз стоит присмотреться внимательнее.
– Расскажешь мне, что это за альбом у тебя?
– Записываю туда всех твоих клиентов, – она неловко раскрыла альбом. – Он у меня со второго класса, но страниц еще много осталось.
Многие возвращали ей альбом без записей. Или, того хуже, с записями, которые ей приходилось вырывать.
– Здесь, сверху, приклеивают фотографии, – пояснила она, – но я не могу просить их у твоих покупателей. Так что я взяла цветные карандаши, чтобы их нарисовать. Правда, рисую я неважно.
Карл взглянул на анкету в альбоме. «Любимый цвет? Любимая группа? Любимая учительница?»
– Я делаю по-другому, – объяснила Шаша. – Я здесь записываю важные книги, кто как выглядит, где живет и как пахнет. Вот так вот.
– Как ты собираешься все это выяснять? Планируешь перекрестный допрос?
– Что такое перекрестный допрос?
Карл задумался.
– Это как обстрел вопросами.
– Но если о чем-то спрашиваешь, значит, тебе интересно. И это хорошо. Когда я спрашиваю, я тоже имею в виду только хорошее, – она положила альбом обратно в свой маленький рюкзак.
– Нужно и собеседнику дать возможность задавать вопросы. Это и есть разговор.
Шаша не поняла, что он имел в виду. Тот, кто спрашивает, получает ответы – вот что такое разговор.
Вдруг Пес хвостом погладил ее по ногам, скользя туда и обратно у ее лодыжек. Это было похоже на танец, вроде тех, что исполнялись когда-то в роскошных бальных залах. Впервые Шаша видела, чтобы Карл подкармливал кошку. Он дал Псу кусок колбасы, с которой снял шкурку и завернул в бумагу для выпечки.
