– Пофиг, – сказал салага. – Вот зачем они, а? Их привезли, чтобы… мечта сбылась, а они стекла бьют.
– Ты же не бьешь, а наоборот. Я тоже.
– Ну и что?
– Ну и все. Жрать пошли. Меня Олег зовут.
Салага, шмыгнув, вытер лицо коротким рукавом, развернулся и пожал руку.
– Антон.
Сразу поужинать не получилось. На полпути к дворику Антон остановился и спросил:
– Помочь, может?
Он обращался к девчонке, на которую Олег даже не обратил внимания. Девчонка тянула из земли длинную ржавую железяку, та не поддавалась – видимо, глубоко зарылась. Куча железяк помельче, хотя были там и с казан величиной, аккуратно, как кости из киножурнала про археологические раскопки, растянулась рядом.
Девчонка глянула на Антона свирепо и рванула железяку сильнее – так, что чуть не свалилась сама. Она отдернула руки, озабоченно рассмотрела ладони и взялась было за железяку снова, но Антон, а следом и спохватившийся Олег оттеснили девчонку, молча ухватили железяку у земли и принялись выкорчевывать ее, раскачивая и подкапывая носками кроссовок.
Девчонка мрачно следила за ними несколько секунд, потом присела у железяк и принялась перебирать их, прикладывая одну к другой.
– Трудное детство, железные куклы, – пробормотал Антон.
Олег с трудом подавил смех.
Девчонка и впрямь была как домовенок Кузя из кузнечного барака: крупная, суровая, мешковато одетая и с волосами, прихваченными явно бабкиным полукруглым гребнем. Ступу собирает, а метла застряла, подумал Олег, произносить не стал, но затрясся от смеха так, что потерял равновесие, когда конец неожиданно легкой железяки с несколькими погнутыми перекладинами выковырнулся из грунта.
Олег сел поудобнее, отряхивая руки и досмеиваясь. Антон положил железяку к ногам своей суровой феи, будто меч побежденного.
– Металлолом собрать решила, что ли? – спросил он.
– Вроде того, – сказала девчонка. – Везде бы такой лом был. Сокровища.
– Золото, что ли? – заинтересовался Антон. – Или это, трансурановые? Они, смотри, радиоактивные, светиться по ночам будешь.
Девчонка фыркнула, присела у кучи, быстро и очень ловко сцепила несколько железок и стала примериваться к ним выкопанной дубинкой. Олег поспешно подполз к ней, забыв даже встать, и спросил:
– Это мотор, что ли?
– Восьмицилиндровый, как на «Чайке», только мельче раза в два, не рядный и не рогаткой, и легонький, – сказала она, попытавшись в подтверждение приподнять части, но не смогла. – Я вообще про такие не слышала, а он тут в земле ржавеет. И для чего делался, не пойму, думала, это трансмиссия – не, не похоже.
– Это болид, – сипло произнес Олег, не слыша себя. – Видела гоночные машины по телику, длинные такие? Это звено каркаса, поэтому невесомое такое и мотор легкий. И машина как… карт.
– Красные такие, да? – встрял Антон, присев рядом и осторожно трогая двигатель, ставший вдруг узнаваемым и очень красивым даже в полуразобранном и грязно-ржавом состоянии. – Мне дядька из ГДР привез модельку, красивая. А у нас разве такие делают?
– Получается, делают, – сказала девчонка, нежно сколупывая корочку грязи с матово-гладкой, оказывается, поверхности. – Мальчики, поможете мне это поближе к свету перетащить? А то не видно уже ничего.
Инна сама не ожидала, что решится попросить об этом незнакомых людей, тем более мальчишек. И уж тем более не ожидала, что они послушаются, да еще охотно и с радостью. А они подхватили подсобранный блок цилиндров, ни слова не говоря и даже не переглядываясь, и поперли к зданию. Инне осталось только быстренько погрузить оставшиеся детали растопыренным чумазым снопом на масленый поддон и поспешить следом. Детали были нетяжелыми, но очень разными – удержать их в кучке на бегу было почти невозможно. Звено каркаса стало выворачиваться из рук первым, затем из поддона, позванивая, поползли прочь шатуны и прочая мелочь. Инна извивалась, дергала руками, прижимала медленно выпадающее из снопа локтем к боку и ухом к плечу, градус раздражения нарастал, и на белобрысого болтуна, который вырос вдруг на пути, она просто рявкнула:
– Ушел с дороги!
– Слушай, помощь твоя нужна, – сказал белобрысый, посторонившись.
– Твоя тоже. Хватай тут.
Белобрысый схватил, да еще и отобрал норовившую кувыркнуться за спину часть каркаса, и вчесал за почти исчезнувшими из виду мальчишками, а языком чесал еще быстрее. Инне приходилось не отставать и слушать.
– …Короче, этот код подошел, я открыл дверь, а там, блин, как в фантастическом кино или ЦУПе, – ЭВМ. ЭВМ, настоящие, блин! Только выключенные все, из розеток и вообще. Я там повтыкал, что мог, но все равно не включается – наверное, чего-то еще воткнуть куда-то надо.
Инна внимательно посмотрела на белобрысого, но он вроде ничего такого в виду не имел. Она скомандовала:
– Сюда раскладываем, аккуратненько.
Белобрысый оторвал от нее умоляющий взгляд, осторожно поставил на траву свою часть подноса, повернулся из стороны в сторону, едва не убив торчащей из-под мышки планкой ожидавших мальчишек, ойкнул, сбросил планку и бросился ручкаться, как у них принято.
– Линар.
– Олег.
– Антон.
– Инна, – мрачно сообщила Инна, обозначив книксен. – А ты думаешь, тебе не сразу голову оторвут, если что-то там сломаешь или просто включишь без спроса?
– Почему без спроса-то! – возмутился Линар. – На доске загадка написана, кто решит, тот код получит, замок откроет и войдет. Это как в «Ума палате» в старых «Пионерах».
– Или в «Двенадцати агентах Ябеды-Корябеды», – подсказал Антон. – А вы о чем вообще?
Конечно, все загорелись немедленно бежать к ЭВМ. Даже Инна, честно говоря, как ни чесались руки и что-то под горлом, требуя немедленно сесть и повозиться с невиданным мотором. ЭВМ была куда более невиданной штукой. И в словах Линара был резон: вдруг это и вправду испытание, которое глупо не попробовать пройти.
А если не испытание, тем более надо спешить, пока не прогнали и не сменили код.
Мальчишки умоляюще поглядывали на Инну. Понимали, что одна Инна и сможет подключить там все как следует. А Инна сможет?
– Под кусты всё поглубже задвиньте, чтобы никто не растащил, и пойдем, – сказала Инна решительно.
По пути Инна немножко сомневалась, не ловушка ли это – слышала она разные истории, как мальчишки заманивают девочек в глухое место и чем это заканчивается. Еще она сомневалась, не зря ли рада, что ее сопровождают Олег с Антоном – вдруг они заодно с белобрысым Линаром.
Сомневалась зря. Они правда пришли к невзрачной двери, запертой на висячий кодовый замок, который правда открывался датой Дня космонавтики, и за дверью правда были ЭВМ. Много. Штук двадцать. И не СМ-1420, как у папы на работе, не сотые «Электроники», сдутые с американской ПДП, как у начальника папиной лаборатории, и даже не настоящие ПДП. Под померцавшим и тут же засиявшим слишком ярко и бело люминесцентным светом застыли полукругом какие-то незнакомые машины с огромными экранами и крохотными аппаратными блоками. Судя по отсутствию пыли, машины использовались. А судя по вытертости кнопок на клавиатуре и жирноватой грязи вокруг кнопок, использовались они постоянно и бестрепетно.
