— Долго рассказывать.
Джуит устало заходит в комнату и ступает в круг, очерченный на полу светом лампы. Он мрачно смотрит на то, что лежит на столе.
— Что это ты делаешь с моими банковскими документами?
Здесь лежит его чековая книжка. Его сберкнижка. Здесь абсолютно всё.
— А что мой шестнадцатилетний пацан делает с ключом от твоей квартиры? — злобно ухмыляется мясистое лицо Долана. — Мы ведь оба знаем ответ, не так ли?
Джуит садится в кресло Билла.
— Зачем старому извращенцу заезжать на хорошенькую работку к симпатичному мальчику и три-четыре раза в неделю возить его по мотелям? Это любому дураку ясно. — Лэрри тебе этого не говорил, — отвечает Джуит.
Долан резко качнул головой.
— Мне сказал Ньютон.
Он сделал большой глоток виски.
— С Лэрри у нас мало общего. А с Ньютоном мы, — усмехается он, — как две горошинки из одного стручка. Ему только двенадцать, и ему не разрешается поздно гулять. Шерри Ли всё время задаёт ему трёпку. Она-то знает, он мальчик умный. Она хочет, чтоб он учился. Но он гуляет. Где он только не рассекает на велике, который я ему купил. Он то и видел, как вы с Лэрри приехали в Вэлли Оукс. Вы были в восьмом номере. Он, конечно, ни о чём не догадался. Но он решил, что об этом стоит сказать мне. Потому что в школе Лэрри сказал ему, что собирается куда-то в другое место — играть в баскетбол или что-то такое.
— Значит, Лэрри не знает, — говорит Джуит.
— А зачем ему знать? Это же не его вина. Ты сделал это с Билли и теперь делаешь это с Лэрри. Ты мужчина. А Лэрри ещё мальчик. В этом возрасте они все такие упрямые. Не мне об этом тебе рассказывать.
— Джуиту всё и так ясно без слов. Долан прав. Лэрри не виноват. Джуит впервые переспал с Биллом, когда тому было двадцать два. Ясно без слов, что Билл спал с мужчинами и до Джуита. Ясно без слов, что Лэрри найдёт себе после Джуита другого мужчину. Он идёт в тень, к бару, где наливает себе такой же большой бокал, как и у Долана.
— Чего ты хочешь? — спрашивает он.
— А всё, что тут лежит. Ты ведь у нас богатый мужик. Похоже, они платили тебе по семь тысяч баксов в неделю. Не больно честно, как по-твоему?
— Без признания Лэрри, — возвращаясь к свету, говорит Джуит, — ты не сможешь меня ни в чём обвинить. Заходить вместе в номер мотеля — это не преступление.
— В несколько номеров. А сколько раз он говорил нам, что будет играть в баскетбол с баптистами? — Долан берёт со стола конверт. — Ты, конечно, скажешь, что и это не важно. Важно, что люди делают за закрытой дверью.
Он протягивает Джуиту конверт. Джуит стоит посреди комнаты с бокалом виски в руке.
— Давай, открой его.
Джуит не притрагивается.
— Ладно, я сам открою. Смотри-ка, что у нас тут.
Он выкладывает на стол фотографии. Джуит смотрит на них и сразу же отворачивается. Они чёрно-белые. Освещение достаточное. На снимках Джуит и Лэрри. Голые. В постели. Даже не верится, что со стороны это выглядит так отвратительно. Долан собирает снимки, словно колоду карт, и засовывает обратно в конверт.
— Думаю, этого хватит, чтобы доказать.
Он ухмыляется Джуиту и засовывает конверт себе в карман.
— Это влетело мне в копеечку. Я не умею фотографировать и не умею пробираться в комнату незамеченным, когда там кто-то есть. Но я знал, что ты зашибаешь большие деньги. И знал, что есть частные детективы, которые всё это умеют. Они этим каждый день занимаются. Пришлось отвалить за это несколько сотен баксов.
— Это ещё неизвестно, захочу ли я тебе заплатить. — Дрожащими руками Джуит закуривает сигарету и отпивает из бокала. — Если меня арестуют и будут допрашивать, Лэрри тоже пострадает. Или тебе всё равно? Тебе же всё равно, правда?
Долан пожимает плечами.
— Я же сказал, он просто ребёнок Его ни в чём обвинять не станут. Он-то выкрутится. А ты, мистер Джуит, не выкрутишься. Тебя посадят в тюрьму.
Он берёт со стола бумаги, откидывается в кресле и якобы изучает их.
— Такие люди, как ты, мало что знают о тюрьмах, — говорит он, не глядя на Джуита. — Но, поверь мне на слово, там не любят растлителей малолетних.
— Я не растлитель малолетних, — говорит Джуит.
Долан вздёргивает брови и смотрит на него поверх бумаг, которые на свету кажутся ослепительно белыми. Он говорит:
— Даже боюсь представить, с каким лицом ты оттуда выйдешь. Хотя какая разница? Вряд ли тебя после этого будут снимать в кино.
— Шерри Ли знает?
Долан фыркает.
— Если б она узнала, она бы тут же с визгом помчалась к копам. Ты её знаешь. Короче говоря, тебе придётся забрать деньги, которые ты выплачиваешь в рассрочку.
Он бросает бумаги на стол и берёт чековую книжку.
— Всё это аннулируешь. Если отдаёшь мне все деньги — никто, кроме нас двоих, ничего не узнает. Так будет справедливее, правда?
— Но это ставит нас в ужасное положение, — говорит Лиз Пфеффер.
Она моет тарелки на кухне в квартире над пекарней. Молодой Джо, бледный и ошарашенный, снимает белый передник и высокий белый колпак. Его руки по локоть в муке. Рядом с ними стоит Джуит. Питер-Пол и девочка, похожая на Фрэнсис Ласк, в школе.
— Как мы им только не обещали, — говорит Лиз Пфеффер.
До этого Джуит даже не подозревал о её существовании. Безусловно, думал он, у ребят есть мать, но почему-то он решил, что их родители в разводе. Он никогда не видел её в магазине. Молодой Джо никогда не упоминал о ней. Ни он, ни дети. Однако, вот она, невысокая, полненькая, курносая, белокурая. Её волосы подвязаны косынкой. Во фланелевой рубашке и джинсах она выглядит так, как и подобает выглядеть владелице ранчо к северу от их города.
— Мы обещали детям, и мы обещали Фергюссонам. — Она всплеснула покрытыми пеной руками. — Мне трудно в это поверить. Как вы могли так поступить с нами?
— Поверьте, мне очень жаль.
Джуит разводит руками. Он лжёт. Но это необходимо. Он может ничего не объяснять, так как имеет полное право расторгнуть сделку. Однако причина, по которой он это делает, столь омерзительна, что в глубине души ему хочется придумать какое-нибудь объяснение.
— Я тоже разочарован. Я мечтал о пекарне не меньше, чем вы о ранчо. Мечта почти что сбылась. Но больше такой возможности не будет — по крайней мере, у меня. А у вас ещё всё наладится. Вы ведь молоды.
— Может, не всё так уж плохо, — говорит Молодой Джо. — Может быть, вам удастся сняться ещё в каком-нибудь сериале, и вы снова будете на ногах.
— Ну ещё бы.
Лиз выдёргивает затычку из раковины.
— А мы так тут навсегда и останемся.