— Эээ, — начала я, усиленно соображая, с какой фразы лучше начать беседу, а так же на каком языке следует заговорить.
— Аааа! — Радостно отозвался чертенок и, хлопнув пару раз в ладоши, снова потянул свои когтистые лапки к верхней части моего туловища.
Эм, и что это я ему только что сказала? Вдруг у них тут нечленораздельное мычание, как отдельные слова или предложения переводится?
— А ну брысь! — рыкнула я, не сильно, но ощутимо ударив малолетнего исследователя по ладоням (оррригинальное приветствие получилось, угу), тот отпрянул и снова застыл, глядя на меня немигающими светло-желтыми глазищами. — В качестве ужина я несъедобная. А в другом качестве… ты еще маловат!
Чертенок склонил рогатую голову набок, недовольно дернул разрисованной щекой и, неприятно хихикнув, показал мне язык и демонстративно уставился на мой бюст.
Ну, ничего себе воспитание! Да что он себе позволяет, да как ему не стыдно, да…
"Дааааааа, — мысленно изрекла я, опустив взгляд на свой наряд. — И какая сволочь меня так одела? А главное, зачем?"
Тонкое белое платье смотрелось бы не плохо в качестве ночной сорочки, особенно если учесть, что большую часть в нем занимали декольте на серебристых веревочках (и на том спасибо, в противном случае лежать бы мне здесь топлес*), да высоченные разрезы до середины бедра. Ну, судя по тому, что я нахожусь в постели, может, это и нормально? Только зачем тогда на ногах мягкие босоножки с тонкими завязками, оплетающими икры почти до колен, а волосы уложены в тугую прическу, из которой вдоль шеи свисают несколько прядей, украшенных длинными лентами?
Сев на кровати, я продолжила изучать свою одежду, не забыв мимоходом повторно треснуть рогатого отпрыска по его назойливой конечности. Он обиженно зашипел и что-то тихо пробормотал. Как пить дать, ругательства, больно уж злобным был его тон. А нечего руки распускать и взрослых теть щипать за неположенные места. Ну, и пусть, эти самые места открыты для всеобщего обозрения. Смотреть смотри, а рукам волю не давай. Чертенок насупился и отошел от меня на пару шагов. Правильно. Быстро учится мелкий. Вдруг я бешеная? Один раз ударила, а второй — покусаю?
Судя по ощущениям, из нижнего белья на мне присутствовала… только нижняя его часть, верхняя канула в небытие. Не мудрено. С такими-то вырезами! На шее болтался набор каких-то сверкающих побрякушек, а на руках от запястий до локтей были надеты тонкие сеточки с внушительным набором переливающихся камешков. Нарядили, значит. Угу. А для чего?
Я вопросительно посмотрела на единственное живое существо в этой комнате, существо ответило обворожительным оскалом, подмигнуло и с диким улюлюканьем кинулось на меня.
Мама дорогая, психи малолетние атакуют!
Повинуясь инстинкту самосохранения, я выставила вперед руки, намереваясь дать отпор чертенку, но тот, как не странно, передумал на меня прыгать. Подскочив ближе, он замер, нервно дернулся и начал медленно подниматься. При этом его крылья постепенно складывались за спиной, а громкий вопль становился все тише и неуверенней.
Так, не поняла. Это какой-то новый способ полетов? А почему тогда выражение лица у летуна такое виновато-раскаивающееся? Не успела я толком удивиться происходящему, как за спиной рогатого отпрыска появилась мужская фигура огромных размеров. Черная кожа, длинные черные волосы, черная одежда с минимумом декора и большие черные крылья, возвышающиеся за спиной… И на фоне этой фактурной черноты два ярко-зеленых глаза, с легким прищуром изучающие нас с чертенком. Красив. Чертовски красив! В прямом смысле этого слова. Такая экзотическая красота, от которой сложно отвести взгляд. Она завораживает, парализует, вызывая желание рассматривать каждую деталь, каждый штрих, словно передо мной не живое существо, а полотно великого мастера. Заметив такую реакцию на свою персону, незнакомец улыбнулся, отвесив мне легкий поклон. Какие плавные движения при его габаритах, сколько силы в них, грации… меня затопила внезапная волна восхищения. И тут же холодным душем ударило по нервам чужое возмущение. От неожиданности я вздрогнула. Красавец — четэри приподнял бровь в немом вопросе, а одиноко висящий в воздухе чертенок жалобно пискнул, повернув голову в сторону подошедшего ближе мужчины.
Я, наконец, ожила: переместила руки на грудь, чтобы чувствовать себя более защищенной от посторонних взглядов, послала Арацельсу мысленное спасибо за отрезвляющую эмоцию и приготовилась ждать продолжения спектакля под названием "Двое в комнате, не считая чертенка". Ну, а чего дергаться? Я на территории этого черного господина, ему мою судьбу и решать… пока кое-кто недовольный и, судя по едва уловимым отголоскам в моем подсознании, очень злой, сюда не добрался. А он доберется… скоро. Теперь я это точно знаю. И потому перспектива временного общения с семейкой крылато-рогато-хвостатых господ не выглядит такой пугающей. Ну… почти не выглядит. Откинув в сторону все то, что имелось в виду под словом "почти", я изобразила вежливую улыбку на лице и вполне дружелюбно поздоровалась с четэри. Надеюсь, он меня понял.
Крылатый чуть заметно кивнул, видимо, в знак того, что мои слова услышаны. Уж не знаю, как он их воспринял: может, в качестве приветствия (что и было задумано), а может, как попытку познакомиться (любопытное тогда у меня имя получилось). В любом случае, отвечать мне он не стал, зато кое-кто мелкий с загримированной физиономией удостоился непродолжительной, но очень эмоциональной тирады на языке, которого я не знала. А вот голос мужчины показался мне смутно знакомым. Покопавшись в памяти, я нашла единственный эпизод, когда могла его слышать. От воспоминаний сердце испуганно вздрогнуло, а горло неприятно запершило.
Выходит, именно этот черный красавец в маске чуть не убил Арацельса. Чуть… какое хорошее слово. Тогда мне казалось, что все гораздо хуже. Окровавленное тело, лежащее на земле, пустота в моей душе и это ужасное ощущение полного безразличия к происходящему, вылившееся в нежелание жить. Чуть… как замечательно это звучит. Интересно, как он выжил? Хваленая регенерация Хранителя или Смерть вовремя вернулся и "похимичил" над раненым другом? Потом я обязательно все выясню, когда мы снова встретимся. А пока… пока у меня проблема номер раз. Большая такая проблема. Зеленоглазая.
Нда… как же глупо было им восхищаться. С другой стороны, что плохого в восхищении? Сейчас я с удовольствием полюбовалась бы на данного четэри в образе музейной мумии. А вот на него живого, здорового и с хозяйским видом разгуливающего по комнате мне совсем-совсем смотреть не хотелось. И что делать? Глаза прикрыть, что ли?
Мужчина отчитывал чертенка (все-таки мальчишку, не очень-то это юное дарование с буйными замашками на девочку похоже), мелкий печально вздыхал, отводил взгляд и старательно изображал раскаяние, а я хмуро поглядывала на этих двоих, размышляя над сложившейся ситуацией. Как-то неуютно было сидеть на огромной кровати в чересчур откровенном наряде, когда рядом находится этот. Лучше бы я до прихода Хранителя с крылатым малолеткой отношения выясняла, чем лицезреть убийцу.
Четэри, словно почуяв перемену в моем настроении, оставил в покое хвостатого отпрыска, медленно повернулся и, окинув цепким взглядом мою фигуру, задержал внимание на лице, после чего одарил меня ласковой фразой непонятного значения. Как тогда, перед тем, как я погрузилась в неестественный сон прямо в седле. Опять чары? Вот ведь… черт рогатый! Веки снова стали тяжелеть, но сейчас я не была подавлена и опустошена, а потому могла бороться с внезапно накатившей сонливостью. Не то, чтобы очень успешно, но все же. Спрятав под ладонью сладкий зевок, я пару раз моргнула, тряхнула волосами, приведя в движение длинные ленты, и вцепилась руками в край постели, чтобы не завалиться ненароком на ее мягкую поверхность. Теперь стало как-то не до стеснения, желание прикрыться отпало само собой. Равновесие бы сохранить, да в навязанный сон не провалиться, а если кому-то охота меня рассмотреть, как следует, пусть: ничего нового в строении женского тела он не увидит. Разве что отсутствие крыльев, хвоста и рогов считается тут чем-то небывалым. А что, вполне логично.
