— Вот об этом я и говорила, — снова произнесла Юлия. — Твои манеры… Ни один боярин не стал бы вести себя так, даже, когда его никто не видит. Этикет им вбивают с детства, его так просто не отбросишь.
— Плохо, — согласился с выводами собеседницы Воронцов. — Есть идеи?
Дожевав колбаску, он вытер руки и взялся за чистку карабина, прихлебывая пиво.
— Чтобы помочь, я должна знать о тебе все. В голову я твою влезть не могу, видимо, ты поставил ограничение на чтение памяти, и это очень верное решение, нельзя никого пускать в свои мысли и воспоминания. Как твоя фамилия?
— Воронцов, — не видя смысла скрывать то, что она и так узнает, ответил бывший детектив.
Юлия задумалась. Она молчала примерно с минуту.
— Я кое-что слышала о Воронцовых, только вот их род был полностью уничтожен несколько лет назад.
— И откуда ты это знаешь, если уже в перстне была?
— Я же не глухая, услышала разговор. У меня проблемы вспомнить, что было до моего заточения, а вот то, что я слышала уже будучи пленницей этого артефакта, я помню отлично, словно это пять минут назад сказали.
— Понятно, — откладывая в кучу очередной вычищенный ствол, сказал Константин. — Юлия, ты так и не ответила на вопрос, можно как-то исправить те промашки, которые я допускаю?
— Сложно. Ты выглядишь человеком за тридцать, у тебя уже сформировались манеры и привычки. Ты делаешь все, как привык, не задумываясь. Можно научить тебя правильно ходить, говорить, держать осанку, одеваться, этикету, но для опытных людей это будет бросаться в глаза, они сразу заметят, что для тебя это чуждо.
— Плохо, я делал как раз ставку на поддержку аристократии.
— Расскажи мне все, — предложила Юлия. — К сожалению, моя клятва богам недействительна, но я и так в полном твоем подчинении и общаюсь исключительно с тобой, и контакт только мысленный.
— А что будет, когда мы вернем тебе тело? Или когда наберем энергии, и ты сможешь покидать перстень и выходить в реальный мир? Сохранишь ли ты тайну?
На этот раз Юлия молчала довольно долго, за это время бывший детектив успел дочистить винтовку и взялся за вполне ухоженную реплику «Императора». Вот его он продавать не собирался, проще будет купить приклад-кобуру, и держать в машине, как карабин. Во время боя ему не хватало короткого точного ствола.
— Ты задаешь сложные, но правильные вопросы, — наконец, заговорила боярышня. — Я постараюсь тебя не выдать, мне это не выгодно. А в случае возвращения в тело, я принесу полноценную клятву перед богами.
Теперь настала очередь, задумываться Константину, насколько можно верить призраку кольца? Сдержит ли она обещание? Она боярышня, и по идее, данное слово не должно быть для нее пустым звуком. С другой стороны есть такая поговорка — когда английского джентльмена не устраивают правила, он их меняет. А с третьей — рано или поздно она все равно все поймет, ведь она будет наблюдать, а с Ладой они часто разговаривают.
— Хорошо, — наконец, произнес он, — я расскажу тебе всю правду. Так что, я жду твоего слова.
— Обещаю не сообщать то, что услышу, посторонним и не использовать это против Константина Воронцова. Тебя устроит?
— Устроит, — улыбнулся бывший детектив, беря новый грязный ствол. — Ну что ж, начнем. Давай знакомиться заново. Меня и вправду зовут Константином Андреевичем Воронцовым, и я родился в другом мире…
— Невероятно, — мысленно перебила его Юлия.
— Ты будешь слушать? — разбирая винтовку, строго спросил Константин. — Если у тебя возникнут вопросы, задашь после, а пока изволь воспринимать мою историю молча. Можешь иногда хмыкать, чтобы я знал, что ты не уснула со скуки.
— Все, молчу, — заверила боярышня.
— Итак, продолжим. Там, у себя, я был частным детективом…
Два часа он мысленно пересказывал все, что с ним случилось. Кувшин с пивом и корзинка опустели, папиросный дым витал под потолком так, что пришлось приоткрыть дверь. Если бы была возможность мысленно охрипнуть, он бы наверняка это сделал. Но вот история добралась до лесной засады, и он, наконец, замолчал.
— Все, дальше ты знаешь, — откладывая последний вычищенный ствол в кучу на продажу, закончил он.
— Невероятно, — произнесла Юлия, после паузы. — И все это случилось меньше, чем за три недели? Ты и вправду не ищешь неприятностей, незачем, они за тобой гуськом ходят. А еще у меня куча вопросов, но все они касаются твоего мира. То, что с тобой произошло в этом, понятно.
— А мне вот не понятно, — хмыкнул Константин. — Например, почему у нас с Ладой нет ни света, ни тьмы? Почему Сварог лично явился на меня посмотреть? И с какого хрена я теперь несу ответственность за весь ваш мир? И еще миллион «почему». А главное, что мне со всем этим делать?
— Верные вопросы, только вот ответов у меня на них нет. Я правильно поняла, что у вас в мире нет сословного деления?
— Правильно. Есть деление статусное. И оно мало чем отличается от вашего, просто не по праву голубой крови, так у нас называют аристократию, а по праву положения в обществе.
— Ясно. И там ты в верхушку власть имущих не входил? И навыков общения в подобной среде у тебя нет?
— Верно, — подтвердил Воронцов.
— Это плохо, — подвела итог Юлия. — Я бы предложила тебе отказаться от не принадлежащего титула боярина, но нельзя, тебе нужна поддержка аристократии. Я вижу только один вариант, разыгрывать дальше легенду с потерей памяти — не вариант.
— Хороший каламбур. У тебя есть идея?
— Как ни странно — да. Роды всегда воюют, иногда только великому князю удавалось остановить полное уничтожение той или другой фамилии. А теперь, когда нет верховной власти, если род ослабевает, и у него нет союзников и вассалов, его просто растаскивают на куски. А в герольдии переворачивают герб. Самое плохое то, что мы не знаем, что стало с твоим родом — перевернут ли герб. Если род прерван, тогда можно его возродить, никто не усомнится в тебе, имя и фамилию ты носишь по праву. А вот уже на этом можно построить легенду. Я все обдумаю и постараюсь вплести чужака из другого мира в наш, так, чтобы от тебя знать не шарахалась.
— Ваше сиятельство, — неожиданно раздался из-за двери мальчишеский звонкий голосок, — ведущий Фед требует вас в управу.
Константин насторожился. Один раз его уже вынуждали сегодня что-то сделать, и в итоге пальнули из дробовика, едва голову не снеся. Да, и кто такой ведущий? Потом в голове щелкнуло. Ведущий — ведун, это ведь обращение. Как к священнику — отче.
— Ай, тетенька, — вдруг неожиданно завопил пацан, — я ничего плохого не хотел, я боярину сообщение от ведуна принес.
— Передал? — раздался суровый голос Калининой.
— Передал, — захныкал пацан. — Пустите, ухо больно.
— Лада, да пусти ты его, — открывая дверь и выпрыгивая наружу, попросил Воронцов.
