Киваю.
– Мо-ло-дец! – целует в губы, мимолетно. Я бы сказал, слишком мимолетно. И с каждым днем это все больше напрягает.
Все утро следующего дня Умка носится по квартире, собирает чемоданы. Хотя до вылета осталось еще пять дней, она яро боится что-то не успеть.
– Я на работу, приду пораньше. Люблю тебя, не скучай.
– Поскучаю.
– Уммм, – накидывает куртку, морща нос, – я скоро, – выбегая за дверь.
***
В сотый раз набираю ее номер телефона, но в ответ гудки.
Где ее носит? Ночь уже. Сама же сказала, что раньше вернется… Выдыхаю, подходя к окну. Темень. Из прихожей доносится шум проворачиваемого в личине ключа. Хромаю туда.
Гера распахивает дверь, сталкиваясь со мной взглядом. Опускает глаза, ставя сумку и пакет на пуф у шкафа. Наспех расстегивает куртку, скидывая ее с плеч с болезненным выражением лица.
Смотрю на нее и не могу понять, что не так, дерганые движения, слегка растрепанные волосы, горящие щеки…
– Я тебе звонил, – начинаю издалека.
– Я не слышала, на беззвука…
– Почему так долго?
– Я вообще-то работаю, – кидает с озлобленностью.
Упираюсь плечом в стену, пытаясь сообразить, что за х*йня. Пока думаю, Умка успевает запереться в ванной. Сижу почти что под дверью. Но Гера будто и не думает выходить. А когда распахивается дверь, она без слов проходит в спальню.
Это раздражает, но я молчу. Ни за что не сорвусь. Нужно просто поговорить. Нормально. Как люди.
– Гер… у тебя что-то случилось?
Она вздрагивает. Продолжает стоять ко мне спиной, пялясь в темное окно. Включаю торшер, замирая позади нее.
– Герда, ты же можешь мне рассказать… раньше же…
Она всхлипывает, а потом, резко развернувшись, утыкается носом мне в шею. От такого напора меня слегка ведет, и, слава богу, я не теряю равновесия.
Касаюсь ладонью ее волос. Поглаживая. Она продолжает плакать. Ее трясет, меня, впрочем, тоже. Что за хрень происходит?
– Герда…
– Молчи, Шелест. Ничего не говори, – всхлипывает, поднимая заплаканные глаза.
– Что случилось?
– Ничего. Просто… я просто устала. Не знаю… просто мне грустно.
– Умка, не ходи завтра никуда. Давай просто побудем дома. Вдвоем.
Она кивает, сильнее вцепляясь пальцами в мою кофту.
– Может, тебе чай сделать?
– Я сама, – вытирает слезы, – пойдем поедим.
– Пошли, – улыбаюсь, но не верю ей.
Что-то происходит… но что? Тяну ее за руку на себя, накрывая губы поцелуем. Умка напряжена. Чувствую, как каменеет ее тело. Она отстраняется, облизывает губы, смотря в пол.
– Не надо… тебе нельзя…
– У меня с ногой проблемы, а не там…
– Богдан, врач… я…
– Все, проехали. На кухню пошли.
Ухожу, оставляя ее в комнате наедине с самой собой.
***
Просыпаюсь к обеду. Меня словно что-то будит. Подрываюсь с кровати, понимая, что Геры рядом нет.
Иду к шкафу. На автомате, меня будто туда подталкивает. Почему-то мне кажется, что я знаю, что там увижу. Распахиваю дверцы, глазея на пустые полки. В горле встает ком. Беру с тумбочки телефон. Гера. Абонент недоступен.
Что за хре…
Черт. Вызываю такси. Надеюсь, что застану ее на работе и получу свою порцию объяснений. В голове еще не укладывается, что она ушла. Я еще этого не понял. Или же не хочу осознавать.
С*ка, почему? Сейчас? Все же нормально… или… я чего-то не понимаю? Или… не верю своим же мыслям. Она не могла… моя Гера не могла.
Выползаю из дома, лифта нет, поэтому приходится ковылять с пятого этажа самому. Нога ноет, но мне пох*й. У меня одно желание – понять, что происходит. Нет, отчасти я догадываюсь…
К Гериной работе приезжаю через час. Минут двадцать сижу на остановке неподалеку. Не могу собраться. Боюсь услышать ее ответ. А когда захожу в офис, мне высокомерно заявляют, что она здесь больше не работает. Девочка вряд ли была Гериной поклонницей.
По возвращении домой понимаю, что спускаться – это меньшее из зол… а вот подняться. Это да. Проклятые костыли. И ноги эти… злюсь на себя, на Умку. На всех. Боль адская. Эти пять пролетов кажутся нескончаемыми. В квартиру почти заползаю. Вымотанный такой ерундой, о которой раньше даже не задумывался. Повторно набираю ее номер. Тишина. Прекрасно!
К вечеру звонит младший Доронин. Кого-кого, а этого я точно видеть не хочу. Но эта мелкая сволочь припирается, как к себе домой. Вальяжно расхаживая по комнатам.
Останавливается у окна в гостиной. Переводит на меня взгляд. Прищуривается.
– Ты не в курсе?
– В курсе чего?
– У нее свадьба через две недели.
– У кого? – строю из себя дурака.
– У Геры твоей.
– Ты откуда… и с чего такая забота вообще? – до хруста сжимаю кулаки.
Так же не бывает. Или бывает? Я сам виноват в этом… только вот понимать это горько, причем после такого мирного затишья. Я был уверен, что все налаживается, а она решила окончательно поставить точку. Пятерка тебе, любимая. За своевременность особенно.
– Ну я тебе должен, – нервный смешок, – ты крутой чувак… а баба твоя – с*ка. Глаза открыть хочу.
– Рот закрой лучше.
– Че вы с батей мне рот вечно затыкаете? Правду слушать неприятно? Так правда она такая, х*ячит наотмашь.
– Вали отсюда.
– Я-то свалю. Кстати, на пятое число бракосочетание. В Гольштейновском особняке.
Этот слизняк сваливает, а я так и остаюсь стоять в дверном проеме. Вся моя бравада и пофигизм катятся к нулю. Не верю. Все еще не верю.
Звоню ей вновь, и она берет трубку. На этот раз берет.
– Как это понимать? – с ходу. – Мне сказали, ты выходишь замуж?
– Я тебе изменила, – холодно.
– Что ты несешь?
– То, что ты слышишь. Я переспала с другим, Богдан. Не один раз.
– С чего вдруг? Поделишься?
Хотя теперь я, кажется, понимаю ее вечные отказы. Бред!
Что она меня лечит? Что за х*йня. Моя Гера? Смех. Не верю. Но где-то внутри уже закрадываются сомнения.
– Я беременна, Богдан, беременна от другого мужчины. Что ты хочешь еще услышать? Или, может, хочешь усыновить натр*ханного на стороне ребенка?
Она смеется. А меня трясет. Не знаю, что сказать, сделать. Придушить ее хочется. Очень. А лучше хорошенько ее встряхнуть, чтобы перестала нести эту чушь.
