– А что ты сама думаешь по этому поводу, что хочешь сделать?
– Я не хочу его бросать. Я не смогу без него…
Она заботливо гладит меня по спине, а потом крепко прижимает к себе.
– Моя маленькая, сильная девочка. Я так тебе благодарна, ты просто себе не представляешь насколько. Все будет хорошо. Если он в себя не верит, то верить будем мы… но тебе не стоит проводить все свое время здесь. У тебя работа, жизнь, в конце концов, ты молодая. Тебе нужно отвлекаться. Иначе мы все коллективно сойдем с ума.
– У меня был выкидыш, вчера, мне стало плохо поэтому, – сама не знаю, как произношу эти слова, – только не говорите ему. Не надо. Ему и так плохо.
Марина замирает.
– Я даже не знала, что была беременна. Мы поругались… мне стало плохо. И теперь я не могу избавиться от мысли, что… – обрываю себя.
Он не виноват, как и я. Никто не виноват. Мы даже были не в курсе.
Она стискивает мои плечи сильнее.
– Отец пригласил меня на свой день рождения…
– Ты должна лететь.
Она говорит это в ту же секунду. Словно внушает. Отстраняется, едва заметно вытирая слезы.
– Знаете, у меня такое странное предчувствие, что, если я поеду, все изменится.
– Может быть, так будет лучше?
– Не знаю.
Марина уходит.
Захожу в палату. Богдан не оборачивается. Он знает, что это я, но игнорирует.
– Привет, – набираюсь смелости, – я пришла попрощаться.
Шелест ухмыляется. Я вижу, как играют его желваки.
– Ты прав, я идиотка, которая в тебя верит, а ты не заслуживаешь этой веры. Ты слабак....
– Закончила? Пошла вон отсюда.
Смеюсь. Я ждала другую реакцию. Я все еще жду своего Богдана. Но он себя похоронил. Он похоронил себя, а я просто не могу быть с трупом.
Кажется, это конец. Конец всего.
Останови меня, пожалуйста. Прошу тебя. Умоляю. Я не хочу. Я не могу. Богдан! Я прошу тебя. Но он молчит. Он погряз в своей злости и жалости к себе. Я его понимаю, я бы на его месте вела бы себя так же…
Глава 16
Богдан.
Этот белый потолок осточертел. Эти запахи, звуки. Дико раздражают. Все раздражает.
Ближе к обеду подтягивается Мурас. Он давно обещал забежать. Хоть послушаю, что у них происходит там. Ирония, но в некоторые моменты я думал о том, что все эти бои в один прекрасный день сделают из меня инвалида. Но нет. Какой-то х*й с горы опередил. Обессиленно принимаю полулежащее положение. Кости ломит. Все тело ноет, но я для чего-то стараюсь не обращать на это внимания. Превозмогай боль, и тебе это зачтется.
– Здорово! – Мурас почти влетает в палату.
– И тебе привет.
– Шелест, че как баба? Хорош киснуть. За*бись все будет.
– Наивно верю.
– Я серьезно. И не с таким на ноги люди поднимались…
– Съ*бись в туман, Игорь.
– Обойдешься.
– Харе ныть. Меня, кстати, перевели.
– Поздравляю. Как и хотел в опера?
– Ага.
– Теперь будешь мирных граждан доить в других объемах.
– Тип того. Слушай, ты звони. Не замыкайся. Я еще зайду на неделе.
Киваю. Жму ему руку и отворачиваясь к окну. Мы еще с полчаса разговариваем не о чем, и Мурас уходит. А я, вновь прокручиваю в голове Герины слова об уходе. Колбасит. Но я сам этого хотел. Сам. Но почему-то был уверен, что она не уйдет. Не так и не сейчас. Наивный. Я что-то себе придумывал, но оказался полным идиотом. Зачем ей это все? Теперь уже незачем. Ухмыляюсь и замыкаюсь в своих мыслях, не замечая, как в палату заходит Ма.
На лице непроницаемая маска. Она собранная, серьезная. Сегодня она даже не здоровается. Просто замирает у окна. Складывает руки на груди.
– Привет, – прокашливаюсь.
– Сколько раз успел себя пожалеть за сегодня?
Вот это выпад. Неожиданно. Свожу брови и пока не знаю, что ответить.
– Добился, чего хотел. Ушла она. Легче стало?
– Стало. Не лезь не в свое дело.
– Молодец, сынок. Все правильно. Как настоящий мужчина поступил.
– Мам, чего ты хочешь?
Марина вытирает салфеткой слезящиеся глаза и, выкинув бумажку в мусорное ведро, пронзает тяжелым, безнадежным взглядом.
– Выкидыш у нее был…
– Чего? – усмехаюсь.
– Того.
– Не может быть, она же…
Не говорила мне? Серьезно? Приподымаюсь, упираясь локтями в койку. Не может быть… но по лицу мамы понимаю, что может. Что все так и есть.
– Когда?
– Два дня назад…
– Где она?
– К отцу уехала…
– Дай мне телефон, – дергаюсь, стискивая зубы от боли.
– Не сейчас.
– Что это значит? Чего ты опять задумала? Зачем ты вечно лезешь!
Ору, понимая, что она не виновата. Но эмоции, с*ка. Эмоции…
– Приди в себя и прекрати орать. Позже поговорим…
Она уходит, а я погружаюсь в какой-то мрак. С*ка, с*ка! Почему все так. Что за х*йня здесь творится? Я же… я столько ей наговорил. Дебил.
Полный придурок. Мне нужно ей позвонить. Сейчас. Вызываю медсестру кнопкой, прося у той телефон. Набираю номер, но Гера скидывает вызов.
– Черт!
– Все в порядке? – косится девчонка.
– В полнейшем, – стискиваю зубы, отворачиваясь к окну.
Герда
В Москву прилетаю в больше чем просто подавленном состоянии. В аэропорту меня встречает Даша в окружении охраны. На руках у нее годовалый малыш. Милый мальчик. У него мои глаза. Улыбаюсь, но будто сквозь пелену тумана. Отвечаю на автомате, говорю на автомате. Сажусь в машину, вдыхаю привычные запахи в доме, но ничего не чувствую. Совсем.
Поднимаюсь в выделенную мне комнату, опускаюсь на кровать и просто вою в подушку. Мне так плохо. Мне больно говорить, улыбаться, ходить. Меня поглотила эта боль. Я не знаю, что делать дальше. Совсем.
В дверь стучат. Стираю слезы, понимая, что это не поможет.
Открываю замок, сталкиваясь лицом к лицу с мамой. Не знаю почему, но без слов вцепляюсь в ее шею. Обнимаю, вдыхаю родной запах, понимая, как мне этого не хватало. Она была мне нужна. Не важно, какая она. Ничего не важно. Но сейчас, в ее объятиях, в ее робких касаниях моей головы, я задыхаюсь от нежности.
Вновь начинаю рыдать. Она отстраняется, проходит в комнату, закрывая дверь.
