Шарю по карманам, понимая, что презиков нет. Ладно, придется по- другому. Гера в неге своих чувств впивается в мои губы. Проводит по ним языком, и у меня окончательно сносит крышу. Насаживаю ее на себя, резко, слишком грубо. Но все как в тумане.
Умка всхлипывает, заставляя тем самым замереть. Смотрю в ее глаза, касаясь пальцами идеального лица.
– Все хорошо?
Гера прикусывает подушечку моего пальца, одобрительно кивая. Ухмыляюсь, прижимая ее ближе к себе, продолжая двигаться. Ее стоны заводят еще больше. Вцепляюсь в ее волосы, немного оттягивая те назад. Умка вздрагивает, но подается назад, упираясь спиной в стол.
Хочу ее сожрать.
– Повернись, – в самое ухо, прикусывая мочку.
– Что?..
– Спиной ко мне повернись.
– Я…
Делаю все сам, не давая договорить. Крепко прижимаю ее животом к настольной поверхности, входя уже сзади.
– Иди сюда, – просовываю ладонь под ее живот, наращивая темп.
В голове полная неразбериха. Она делится на нежность и ярость. Контраст. С ней не бывает по-другому. Это какая-то болезнь. Ее тело сводит с ума, пленит разум. Она сама плен для меня.
Сегодня не хочется прелюдий. Хочется чего-то животного…
***
– Шелест, ты больной, – смеется, облизывая губы.
– Ты же не маленькая девочка.
– Нет. Но вот к таким твоим выходкам я еще не привыкла.
– Но привыкнешь?
– Приму как данность. Мне так тоже очень даже нравится. Но не всегда.
– Сейчас был момент «не всегда»?
– Всегда.
– Что ты там про завтрак говорила?
– Теперь сам. Я мертва.
– Лиса.
– Ага.
Умка сползает с меня на диванчик, прикрывая глаза.
– Ты долго тут?
– Иди ложись, я быстро.
– Тогда я подожду.
Киваю. У нас прогресс. Наготы мы больше не стесняемся. Пробегаю взглядом по ее телу, а потом поднимаю на руки и иду в комнату. На*хер эту жрачку.
***
Шереметьево. Пи*дец какое раннее утро. Не то что ходить не хочется, жить. А Гера вон бодренькая сидит. Заняться ей нечем, провожать поехала. Сумасшедшая.
– Богдан, а ты скоро вернешься?
– Скоро.
– Съездим к маме твоей, как прилетишь, она нас звала.
– Съездим.
– Можно шубу купить?
– Можно.
Открываю глаза.
– Чего?
– Того! Ты меня не слушаешь!
– Слушаю.
– Вот опять. Шелест, проснись уже.
– Отстань. Пять утра.
– И что? В самолете выспишься, Богдан, – дергает за рукав куртки.
– Гертруда, посиди смирно.
– Кто? Я тебя сейчас убью.
– Гера, прекрати орать.
– Ой, знаешь что!
– Что?
– Ничего. Счастливо оставаться, я домой.
Глаза не открываю, но слышу настойчивый стук каблуков. Удаляющийся.
– Гольштейн, блин, – вновь открываю глаза, – вернись обратно.
– Чао, крошка, – шлет воздушный поцелуй и ускоряет шаг.
Гадина. Поднимаюсь, быстренько догоняя и возвращая ее обратно.
– Ты провожать вызвалась, так провожай. Посиди смирно.
– Мне скучно.
– Тогда надо было дома спать.
– Я вот сейчас и собиралась.
– Не выпендривайся. У тебя деньги есть? Такси домой возьми.
– У меня столько с собой нет. Я не брала.
– Балда. Ты как домой вообще возвращаться собиралась?
– Не знаю… я как-то об этом не подумала.
Вытаскиваю из кармана деньги, протягивая ей.
– Спасибо.
– Не за что, крошка, – в ее манере.
Гера прижимается к моему боку, кладя голову на плечо.
– Я буду скучать.
– Я тоже, – зеваю.
– Шелест, ты вот… вот.
– Ммм?
– Люблю тебя, говорю.
– Я тебя тоже, – улыбаюсь.
Знаю, что она бесится. Но мне это доставляет удовольствие. Такая Гера гораздо лучше ее рыдающей стороны.
– Посадка.
– Слышу, – поднимаюсь, поддергивая Умку к себе за плечи, – не реветь, не хулиганить, не забывать есть и отвечать на мои звонки, поняла?
– Поняла. Пока, – виснет на шее.
– Я же сказал: не рыдать.
– Я не рыдаю. Просто… очень непривычно будет всю эту неделю одной.
– Привыкай. Чем дальше в лес, тем дольше расставания.
– Ужас.
– Зато шубу тебе купим.
– Не нужна мне никакая шуба.
– Ага, лучше меня к батарее привяжешь, да, чтоб рядом был.
– А ты догадливый!
– А то. Такси возьми.
– Я поняла уже.
– Пока. Люблю, скучаю.
– И я.
Быстро ухожу, пару раз оборачиваясь и махая ей рукой.
В Казани оказывается немного потеплее, чем у нас. Забираю сумку с ленты и закидываю на плечо. Нас уже ждет трансфер до гостиницы. Иваныч что-то записывает в блокнотик, расположившись на переднем сидении автобуса рядом с водителем.
Закрываю глаза, откидывая голову на спинку кресла. Меня до сих пор тянет в сон. Раздражает уже.
Завтра будет контрольное взвешивание, а потом пару дней на крайнюю подготовку. В отеле звоню Гере, эта моська берет трубку не с первого раза.
– Я долетел.
– Я у Марины Юрьевны. Она предложила у нее пожить.
– Хорошо. У меня через час сбор общий, вечером напишу. Не скучай.
– Не буду. Люблю тебя.
– И я.
Первый бой назначают через три дня. Все, как и планировалось. Теперь главное – победа. Все время до боя упорно оттачиваю удары, технику, много бегаю и умираю в спаррингах. Возможно, кто-то скажет, что так себя можно загнать. Можно. С лихвой можно. Но у меня все по плану. Из раза в раз один и тот же подготовительный маневр, и он всегда проходит на ура.
Во мне бушует азарт и дикое желание рвать на куски. Наверное, поэтому я словно срываюсь с цепи, после долгого перерыва наконец почувствовать настоящего противника. Перенасытиться этим адреналином, жаждой дикого месива.
