– Идем, – отвечает Богдан и с явным рывком тащит меня за собой.
– Кто это? – сквозь зубы.
– Так, знакомые, – отмахиваюсь, раздосадованно прикрывая глаза.
– Ну-ну…
Мы идем на ВИП-балкон, а я кожей чувствую прикованный ко мне взгляд Назарова. Хочется удавиться. И зачем я только уговорила Богдана сюда ехать? Дура.
Сажусь на диванчик, смотря в одну точку. Мне нужно расслабиться. Или хотя бы сделать вид, иначе будут вопросы. Они, конечно, и так будут. Богдан не оставит это просто так. Здесь ничего не скажет, а вот дома… дома мне вновь придется врать. Кажется, я сама рою себе яму.
Заказываю коктейль, но тяну его почти всю ночь. Алкоголь не лезет, как и любая еда. Я подавлена и пуста. Улыбаюсь и киваю в нужные моменты, все чаще ловя на себе недовольный взгляд Богдана. Блин!
– Я в туалет, – шепчу, поднимаясь с диванчика.
– С тобой сходить?
– Я сама, – сжимаю его ладонь и, аккуратно отпустив, спускаюсь на танцпол. Не знаю, почему не иду в уборную на втором этаже, а тащусь куда-то за океаны…
Распахиваю дверь и хочу убежать обратно. Светка стоит у зеркала, подкрашивает губы.
– О, пропащая моя подруженция, – смеется, убирая помаду в сумочку, – мужик у тебя, конечно, очень грубый, – морщит нос. – Но так, наверное, даже интересней?
– Еще бы, – бормочу и запираюсь в кабинке.
Надеюсь, что она уйдет, но моим мечтам не суждено сбыться.
Ополаскиваю руки, отрывая почти километр бумажных полотенец.
– Слушай, подруга, ты что-то совсем пропала… Гришенька меня сегодня целый вечер пытает, где ты, что ты…
– Это не его дело, где я. И вообще, мне казалось, что ты сама не против с ним замутить…
– Я и сейчас не против, только вот он все о тебе печется. Урод. Я уже и так и сяк, а он рожу кирпичом… Гердочка, помоги мне его охмурить, пожалуйста. Дай ему понять, что тебе плевать… я в долгу не останусь.
– Честно, Свет, не хочу. Даже связываться с ним не хочу. Он плохой человек. Ты бы лучше и сама подальше от него держалась.
– Понятно, в общем.
– Что понятно?
– На два фронта работаешь?!
– Не говори ерунду.
– Тогда помоги мне!
– Извини, – поджимаю губы и, словно преступница, убегаю наверх.
Когда поднимаюсь, первое, что бросается в глаза, так это то, что Богдана здесь нет. Прижимаюсь спиной к холодной балконной перекладине, бегая глазами по собравшейся внизу толпе. Куда он делся?
Оборачиваюсь на шум, стискивая зубы. Федосеев. Шаркает по балкону, застегивая ширинку. Несусь к нему, со всей дури ударяя его по плечу.
– Где Шелест?
– Тебя искать пошел.
– Меня, – пячусь.
– А вот и он.
Оборачиваюсь. Богдан поднимается к нам, тру щеку.
– Ты где пропадала?
– Вику встретила.
– Ту Вику, про которую я подумал? – оживает Макс.
– Ага.
– Она здесь?
– Собиралась уходить.
– Пойду-ка я пройдусь.
Федосеев сваливает, оставляя нас наедине.
– Домой? – улыбаюсь.
Богдан кивает. Вцепляюсь в его ладонь, быстро перебирая ногами.
Домой мы возвращаемся под утро. В шесть, если быть точной. Устало снимаю туфли, закидывая их под шкаф. Шелест без слов идет в душ. Пока в ванной шумит вода, разогреваю чайник. Безумно хочу черный кофе. Чашку кофе и спать. На улице уже вовсю светит солнце. Красивый был рассвет.
Пока вожусь с чашкой и сахаром, слышу хлопок двери. Вышел. Невольно напрягаюсь и, кажется, кладу уже четвертую ложку. Блин!
– Ничего рассказать не хочешь?
Богдан встает напротив меня. В глаза бросаются капли воды на его плече. Поджимаю пальчики на ногах, а сама в хаосе думаю, что сказать.
– Ну ты же уже что-то придумал?!
Делаю только хуже, но уже вхожу в раж.
– Нет, – отбирает из моих рук чашку, делая глоток, – тебя жду, – с шумом ставит ее на стол.
– Это была дурацкая идея – туда идти, – выдыхаю, оседая на стул, – мы не друзья с ними, от слова совсем. Назаров – сын отцовского партнера, постоянно до меня докапывается, а Светка…она…
– Бл*дь? – усмехается. – Это понятно. А вот про уродца, ты, кажись, говорила, что в Оксфорде с ним училась…
– Я и училась. Очень мерзкий тип, из-за него столько нормальных ребят выгнали…
– И все?
– Все.
– Все равно странная реакция.
– Какая есть, – повышаю голос.
– Ладно, не ори. Спать пошли, кому-то завтра к обеду на работу.
– И как хорошо, что этот кто-то – ты.
– Забота ты моя. К Ма завтра съезди, доки надо забрать, а то мне некогда, как и ей к нам.
– Богдан… я…
– Не сожрет она тебя, я предупрежу, чтоб только покусала.
– Дурак.
После обеда, как и просил Богдан, я набираюсь смелости и еду за город к Баженовой. Пока иду по дорожке к ее дому, ловлю себя на мысли, что хочу развернуться и убежать. Так хочу убежать, но продолжаю шагать вперед.
Не успеваю нажать на кнопку звонка, как дверь передо мной распахивается. Марина Юрьевна кивает, приглашая внутрь.
– В окно тебя увидела, – изгибает губы в улыбке, – проходи на кухню.
– Спасибо.
– Так, – кладет на стол пакет, – это Богдану. Чай, кофе. Может, кушать будешь?
– Не отказалась бы, – улыбаюсь, понимая, что последний раз я ела вчера утром.
– Сейчас разогрею. Как у вас дела? Богдан сказал, ты поругалась с отцом.
– Поругалась, – опускаю голову, – но у нас все хорошо. Правда.
– Дай Бог.
Я вижу, что она хочет сказать мне что-то еще, знаю, что ей все это не нравится, знаю. Но никогда не начну разговор первой.
И почему в последнее время я все больше чувствую себя пиявкой, которая прилипла к Шелесту? Кажется, его мама думает так же…
– Спасибо, что поддерживаете…
– Герда, – растягивает губы уже в настоящей, не фальшивой улыбке, – вы еще так молоды, так импульсивны… мне, как и вам, хочется верить, что все будет хорошо.
– Так и будет, – сжимаю руки в кулаки, – вот увидите, все будет именно так…
– Конечно, увижу. Мясо погрелось, подай тарелку.
***
Домой возвращаюсь без всякого настроения. В полной апатии хожу по квартире, из угла в угол. Несколько раз пытаюсь посмотреть какой-то фильм, но мне совсем не до этого. Внутри разрастается ощущение какого-то беспокойства.
