- Эмин? Куда ты?
- Как дети? Спят?
- Да. Очень сладко. Куда ты уезжаешь на ночь глядя? – повторила она с тревогой.
- Я отъеду. Возникли проблемы. Ложись без меня, моя девочка, я буду поздно.
Прятаться и ждать своей участи как Расторгуев – не моя история. Я разберусь и по горячим следам найду виновных в смерти Вадима - тех, кто осмелился на самую величайшую дерзость.
Глава 45
Я знаю, что день рождения моего сына должен был выглядеть иначе. Праздник у детей должен был быть ярче, веселее и напоминать именно праздник, а не пиршество на два зала – один для взрослых, другой для их детей.
Зато Эльман нашел себе новых знакомых, а позже, я уверен, найдет и друзей. Таких, чтобы с самого детства и на всю жизнь.
Я пообещал Диане, что в следующем году этот день я организую иначе. Например, заграницу съездим и по всем мечтам детства пройдемся, чтобы Эльману на всю жизнь его день запомнился.
Я пообещал ей, что многое теперь по-другому будет – как-то радужнее, веселее. Нормальнее. Диана ведь хочет нормальную жизнь.
Маленькая мне поверила. Она вообще стала другой: вместо того, чтобы слепо поверить обещанию, она дала мне шанс. По факту это одно и то же, только позиции разные. Шанс упустить чревато, я могу потерять ее.
А от этой мысли мне сносило крышу.
Ведь терять Диану не то, что не хочется. Я просто не знаю, что это такое – лишиться ее навсегда.
- Я же сказал, пусть Марина приезжает, - разрешил я, - если тебе так будет легче, я готов встретиться с ней еще раз. Скажи только, что не мудака перед глазами видишь.
Диана покачала головой и отвернулась. Это был вечер, когда я узнал о смерти Вадима. Его семья ждала меня, но я заметил, что с Дианой происходила чертовщина, и выехал не сразу.
- Эмин, не говори глупости. Просто я устала и хочу спать.
- Хорошо.
- Эмин, - Диана встрепенулась, - почему ты так быстро согласился на все условия Дамира? Почему не отвез Камаля в пансионат? Что вы с Дамиром скрываете от меня, Эмин?
- Позже, ладно? Если причина только в этом, ложись спать и не думай о плохом.
Диана ушла спать, я уехал, а через несколько дней из Калининграда прилетела Марина - гордая и своенравная бабушка моей жены. Я так и видел в ней молодую Диану. Марина была разве что не ранимой – это все, что отличало их.
Они обнялись, расплакались, а через несколько часов уже что-то готовили на кухне. Только Диане лучше не становилось. Она потухала на глазах. Ее взгляд терял небесный оттенок, приобретая пасмурность. Она мало говорила, а я слишком много работал, чтобы пытаться выдавить из нее хоть какие-то крупицы информации.
Мне нужно было немного времени - я до сих пор отходил после смерти Вадима, в глазах все еще стояло мертвое холодное дело и оцепленная территория его дома. И его дети с овдовевшей женой. Вадим доверил их мне. Своего наследника, своих дочь и жену.
В ту ночь в жене Расторгуева я почему-то увидел Диану, а в его сыне - собственного сына. Через пару, максимум десяток лет. Такие как я ведь долго не живут. Анархист – исключение, там совершенно другая история.
Жена Вадима заливалась слезами, беспомощно озираясь на меня.
- Эмин, что теперь нам делать? Они вернутся, да?
- Я не знаю, - процедил беспомощно.
«Но обязательно узнаю», - пообещал себе. Я был без понятия, как зовут его жену. Я редко ее видел, да и будем честными: мало кто знает, как зовут мою жену. А если знают, то лишь благодаря ее отцу Анархисту. У нас ведь необычный случай: это не она вышла замуж за Шаха, а я женился на дочке влиятельного папаши. Как оказалось.
- Умоляю, Эмин, - зарыдала вдова, напоминая о себе, - спаси хотя бы наших… моих детей! Вадим сказал, что ты не оставишь нас в беде. Вадим… боже мой, он мертв.
Меня передернуло от ее воплей.
А я так смогу? Просто уйти из жизни своей семьи, доверив их судьбы левому мужику, как Вадим доверился мне?
Дамиру я их точно не доверю. Не получится, и от осознания причины этого мне хотелось лезть на стену. Я зажмурился, вспоминая тот день. Дамир ворвался в мой дом, будто ему было нечего терять.
Диана не знает, но в тот день так оно и было.
- Эмин, мой мальчик, у меня не так много времени. Ты должен меня выслушать.
Перед этим Алиев вжал меня в машину, нехило напугав Диану и детей, а затем старик резко ослаб. Диана все это видела. Помню, как она прятала Эльмана, а затем вернулась за Камалем, спешно забрав его из машины.
А я ведь тогда истинно верил, что в пансионате среди сверстников ему будет лучше, чем с фактически чужими людьми. Камаль едва не угробил моего сына. Маленького и беззащитного, я мог не успеть довезти его до больницы.
Конечно, я выбрал сына и предпочел оградить его от Камаля. Родители выбирают своих детей. Всегда и во всем.
Когда Диана спрятала детей в доме, я решил выслушать Дамира.
- Поедем в клинику к моему знакомому, - процедил я, - и только после его результатов я поверю в твое отцовство.
Дамир согласился сразу. Этим же вечером пришел результат - не один, мы провели много исследований. Шизофрения передалась мне от Анархиста, что поделать. В тот день я впервые увидел в Алиеве не соперника и не врага.
А вроде бы отца. Только без душещипательности, ведь внутри все равно ничего не шелохнулось. Даже когда он решил поведать мне причину, почему он объявился в моей жизни так поздно.
- У меня рак.
Я не проронил ни слова. Только схватил бокал с водой, который заботливо принесла маленькая, и осушил его залпом. Мы сидели в моем кабинете, Дамир похвалил наш дом и работу Дианы как дизайнера.
- К Новому году в оставшихся помещениях завершат ремонт, - выдавил я зачем-то.
Все, что касалось работы Дианы, меня до сих пор бесило. Маленькая так сильно к этому стремилась, а Дамир способствовал этому, видимо, чтобы сделать еще одно доброе дело перед своей кончиной. Не иначе.
Не дождавшись от меня ответа, Дамир продолжил:
- Боюсь, я не доживу. Говорю же, рак.
В кабинет вошла Диана, и мы синхронно замолчали. Она поинтересовалась, как быть, и может ли Камаль остаться дома и не ехать в пансионат. И смотрела при этом она на Дамира, будто Алиев мог отговорить меня от уже принятого решения.
Она ушла, и я спросил:
- Это точная информация?
Я моргнул, вчитываясь в серые глаза напротив.
- Да, Эмин. Рак поджелудочной железы. Эта дрянь проходит без симптомов вплоть до крайней стадии. Пока не появятся множественные метастазы или опухоль не поразит желчные протоки. Самая тихая смерть.
