И он действительно длинный, этот дом.
Раньше пространство было разделено занавесками на каморки для отдельных семей, но после убийства легионеров дом пустует. Похоже, его даже успели разграбить…
Грязные полотна тут и там лежат на полу или свисают со стен. В этом есть нечто жутковатое.
Огромный деревянный стол стоит под углом к стене. На нем сохранились глиняные тарелки с засохшими до камня остатками еды. Словно хозяева когда-нибудь вернутся…
Никогда.
Мертвец хрипит и шевелится.
Я встаю, делаю глубокий вдох ртом и опускаюсь на корточки — словно ныряльщик за раковинами. Я должен задать вопрос — и получить ответ. Другими словами, мне нужен жемчуг…
— Гай Деметрий Целест.
Невольно вздрагиваю. Голос раздается в заброшенном доме. Низкий и слегка рокочущий. Дом эхом отражает этот низкий голос — так, что начинает гудеть весь, целиком. Вся эта громадина.
— Легат Семнадцатого. Какая неожиданная встреча.
И это говорит не мертвец.
Я поднимаю голову. Ну, наконец-то…
Встаю. В дальнем конце дома, рядом с дверным проемом, стоит человек. В следующий момент я чувствую разочарование — у пришельца две руки. Проклятье!
Я ждал однорукого. А появился этот.
Он высокий. Широкоплечий.
На лице — маска. Тускло блестит серебро. Я поднимаю брови. Забавно. Похоже, это маска римского всадника. Такие используются на учениях, чтобы защитить лицо от удара копьем. В бою — очень редко. Гладкое лицо без возраста, изогнутые брови…
Человек в маске опасен.
Он настолько опасен, что у меня бежит озноб по затылку. Он словно сгусток чудовищной силы и власти.
— Я слушаю, — говорю я. — Только побыстрее. Я занят.
Человек делает шаг, медленно поднимает длинный меч. Это кавалерийская спата. Отличный клинок.
Хорошо.
Он мягко идет по дому. Ко мне. В определенный момент человек в серебряной маске сдвигается вправо, чтобы солнечный свет был у него за спиной. По клинку бегут отсветы…
Я щурюсь, моргаю.
Хитро. Из-за проклятого солнца я почти слеп. Человек шагает ко мне черным истончившимся силуэтом в ореоле желтого света. «Серебряная маска» тонет в нем и все равно идет.
Я слышу скрип деревянного пола. Ближе, ближе…
Мягкие сапоги. Он ступает почти беззвучно — словно плывет в потоке света.
Меч плывет вместе с ним.
Что ж… Я выпрямляюсь. Приятно иногда встретиться с противником, который от тебя не бегает.
«Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Я кладу ладонь на рукоять гладия. Лишь бы он не подвел. Спата длиннее на ладонь и выкована из отличного железа. И спата, в отличие от гладия, не гнется при ударах…
Человек в серебряной маске неторопливо шагает.
Он рослый и крепкий. И при этом — мягкий, точно кошка. Я отмечаю его обманчиво расслабленные движения. Человек держит спату острием к земле — и приближается.
— Зря ты пришел сюда, — голос из-под маски искажен.
Я выпрямляюсь. Хо-ро-шо.
— Наконец-то, хоть кому-то не наплевать на смерть моего брата, — говорю я. С тихим скрежетом гладий покидает ножны. — Это мой меч. Я буду убивать им своих врагов.
* * *
Мы стоим друг напротив друга — я и человек в серебряной маске.
— Может, сдашься? — предлагаю я. — Обещаю честный суд. Почти.
— Нет, — человек качает головой. Серебряная маска разбрасывает отсветы по стенам. — Я пришел сюда не за этим. Я пришел поговорить…
— Хватит болтовни! — я делаю шаг.
Мы сходимся.
Клинки со скрежетом ударяются. Еще раз. И еще.
Через несколько мгновений я понимаю, что он мне не соперник.
Серебряная маска — неплохой боец. Сильный, гибкий, с хорошей скоростью… длинные руки и высокий рост тоже помогают.
Но у него нет таланта. Он не может импровизировать. Он действует от головы…
И поэтому проиграет. Потому что я умею думать всем телом. Я перехожу в контратаку и увеличиваю темп. Раз, раз, раз-два. Клинки звенят.
Странного убийцу избрали для меня. Могли не пожалеть денег и выбрать лучшего…
Мда. Стиль боя у него до странности знакомый. Похоже, его тоже обучали гладиаторы.
— Подожди! Я пришел… по… поговорить… — человек в серебряной маске уже не может перевести дыхание. Его голос вот-вот сорвется.
— Сдавайся, и поговорим, — я мягко шагаю к нему. Чуть смещаюсь вправо, отвожу руку в сторону. Он зря надел маску. Защита — это хорошо, но прорези ограничивают боковое зрение.
В следующее мгновение я бью справа, почти без замаха. Острие гладия чиркает по серебру маски, оставляя след. Искры. Человек отшатывается. В прорезях маски я вижу его глаза. В них — нарастающее отчаяние.
— Выслушай меня! — у него легкий варварский акцент. Впрочем, это ни о чем не говорит. У половины римлян в Германии такой выговор.
— Сейчас я тебя убью. А потом побеседуем, — я поднимаю гладий.
Зря, что ли, я сегодня собирался оживлять мертвых?!
Этот будет посвежее. Точно.
— Это мой меч, — говорю я. — Мой меч — это мой брат.
Человек в серебряной маске вздрагивает.
Молитва меча пугающе звучит в огромном пустом доме. Я даже себя немного пугаю. Человек в маске выдыхает…
Звяк! Я отбиваю в последний момент. Спата отлетает в сторону — он швырнул ее в меня — и с грохотом ударяется о стену. Падает и звенит.
Я поворачиваю голову, еще не веря, что меня чуть не провели. Сукин сын. Сжимаю гладий…
И тогда человек начинает убегать.
* * *
Похоже, у него длинные ноги. И много отчаяния. Потому что он умудряется прилично от меня оторваться.
Я бегу за ним. Передо мной качается длинный коридор… брошенный стул… полотнище с дырой… порог… крыльцо… Вот он!
У крыльца привязана гнедая лошадь. Проклятье!
Беглец легко, с полпрыжка вскакивает на лошадь, бьет ее пятками. Вперед. Я еще успею догнать…
Вперед!
Выбегаю на крыльцо, прыгаю с высоты помоста. Свист воздуха в ушах…
И промах. Удар. Проклятье, едва не сломал ноги! Я перекатываюсь через голову, вскакиваю. Пятки гудят… не спать! Не спать, Гай. Вперед!
— МАРК, КО МНЕ! — кричу я. — Быстрее! Марк!!
Всадник вылетает из-за угла, осаживает коня. Декурион Марк смотрит на меня сверху.
— Туда! — я показываю. — За ним!
