В очередной раз подумал, стоило ли устраивать такие танцы с бубном? Когда можно было прибить связанного? Рисковать? Стоило. Товарищ оделся сам, обулся, а оружие в ножны вложить — дело нехитрое. Главное, запачкался он в крови правильно, а не где попало.
Немного импровизации, в качестве отличных почти завершающих картину мазков. Открыл тайник Харма. Вот и знакомый, ранее исследованный небольшой тяжелый сундук с ручкой и замком, который сбил несколькими ударами. Хоть и не хотелось дорогую вещь портить. Внутри хранилось семьдесят четыре золотых, двести двадцать две серебряные монеты — одна к одной, и сотня медных. Какие-то бумаги в тубусе, фолиант размерами с «Войну и Мир» Льва Толстого в кожаном переплете, с вытесненным силуэтом ворона по центру и человеческими черепами по углам. Закрывалась книга на замок, ключ от которого достался мне от калеки. Не рассматривая ничего, я разлил вокруг вино, и особо ядреное пойло из кувшина литра на три, стратегический запас которых у калеки имелся всегда. Разбил его о стену.
Осмотрел все. Да, именно так и выходило. В мое отсутствие, когда Сим покинул пост, а владетель бродил по побережью, парочка забралась в дом, сломав без всяких сантиментов дверь. Закрыл я ее изнутри изначально, так как вышел во двор, через пристройку.
Оба грабителя были пьяны, но дело свое знали, как и Джастин ведал, учитывая, что себя называл наследником Харма, о тайнике. Который деятели обнаружили, взломали. И сосед решил, что золото лучше делится на один, чем на два. Поэтому замешкавшемуся товарищу пробил голову.
Тут-то и появился я, заметил вынесенные топором двери, открытый подвал. Схватил со стола арбалет, зарядил его. И пошел смотреть. Грабитель попытался напасть на меня с топором, однако болт остановил урода, второй поставил точку. Тот успел окровавленным топором, оставить на стене глубокую царапину. После чего я нашел в подвале мертвого напарника, вскрытый тайник, где подонки сломали замок и успели полюбоваться золотом.
Вновь все осмотрел самым внимательным взором. Как и куда упали капли крови, как себя вели жертвы, не осталось ли где чего-то лишнего. Водрузил оружие Тирка на место, топор отбросил в сторону от соседа, мол, так поступил изначально, мало ли, вдруг не умер. Если копать не станут, то все прокатит. А они не станут, стоит только намекнуть лэргу о знании в подтасовке других улик или, скорее, магу.
Я же смогу потребовать виру с Рысей и с магистрата премию за Джастина.
Пришло время подумать. Чем я занялся, вытащив переносную печь на улицу и поставив ее рядом с скамейкой, растопил ее. Поставил чайник.
Давно уже тьма опустилась на землю. Рисунок звезд незнакомый, а их столько… Еще какие-то туманности, завихрения, часто мелькающие метеоры. Красиво. Даже минут пять завороженно смотрел на ночное небо. И вдруг понял, как давно я этого не делал.
Но все хорошее заканчивается часто быстро. За кружкой прилла, и так принялся вертеть ситуацию, и эдак.
Не зря говорили у нас, язык мой — враг мой. Сам того не зная, я Крому, возможному инициатору гибели семейства Воронов, рассказал о неком знании настоящих реалий межродовых отношений, что мне их поведал Харм… Хотя, с другой стороны, калека ведь не знал о непосредственном участии Волков и Медведей, иначе бы действовал по другому.
Но все равно. Черт знает, до чего староста додумается. Угрозу требовалось купировать.
Текущий расклад, пусть и не окончательный, позволил посмотреть на все происходящее иначе. И да, опасность для меня оказалась, действительно, смертельной. Допроси урода сразу, то принял бы предложение старосты об отказе от наследства, после торгов. Затем отправился бы в приют. С другой стороны, и там бы достали. Но вероятней, мой жизненный путь оборвался бы в речной крепости. Учитывая, что некие злые силы старались вырезать обладателей тотемов, даже готовых уйти куда-нибудь на край земли, выбравшись из этой банки с пауками, как те же Гадюки и Скорпионы.
Вывод?
Обязательно заплатить герцогский налог, чтобы никаких вопросов ко мне со стороны власти не возникло, как и возможности перевести меня в подчинение кого-либо из родов. Там сто процентный труп.
И сеять хаос, чтобы у врагов земля горела под ногами от их же действий.
Глава 14
Заданный темп оказался слишком высоким. Второе дыхание открылось приблизительно в начале третьего километра, а на пятом я практически ничего не видел, поле зрения сузилось непомерно, шатало и ломало, но сумел на одних морально волевых доползти до заветных пяти, плюс-минус двести метров. И только на финише выблевал желчь.
Минут пятнадцать приходил в нормальное состояние, не давая молящему телу опуститься на гальку пляжа, не распластаться бессильно на ней, обняв землю, а ходить, ходить, останавливаться, сгибаясь в спине опираясь руками на колени. В принципе, ожидал худшего…
Несмотря на то, что спал всего четыре часа, завернувшись в теплое трофейное одеяло на скамейке на улице, когда открыл глаза с первыми лучами Сердца Иратана, то был свеж, бодр и готов действовать. До шестой большой риски на часах минутная стрелка не доползла примерно четверть пути. Всего их было двадцать восемь, а на отдельном крохотном циферблате отсчитывались секунды — пятьдесят в одной минуте, по крайней мере черточек. Третье оконце с указателем — десятиминутный секундомер. Организм мгновенно перешел из режима отдыха в рабочий. Это порадовало.
Сначала разжег огонь в печурке и водрузил на нее чайник, а затем приступил к разминке, выполняя часть обычного ежедневного комплекса упражнений. Основательно разогревшись, начал испытывать организм. Порадовал момент с переносками тяжестей, несмотря на худобу и явный недобор веса, мышцы Глэрда закалил труд. Навскидку, оторвав от земли, и смог протащить метров пять килограмм сорок. Волоком, как показала практика, гораздо больше.
Затем последовала пробежка на пределе сил и выносливости.
Отдохнув, умылся морской водой. И на побережье загрузил здоровенной галькой килограмм двадцать в гобловский рюкзак, добежал, а точнее дошел быстрым шагом в подворье до колодца, вывалил. Вернулся трусцой, на шестом заходе понял — больше не смогу сдвинуться с места.
Но через десять минут смены деятельности — установил раскладной столик рядом со скамьей, продолжил «самобичевание».
Разделся до гола и сначала дав привыкнуть немного телу к холодной воде, которая пусть и не была ледяной, но и не являлась летне-карибской. Начал учиться плавать заново.
Странно, но несмотря на близость естественных и магических водоемов, таким умением в Черноягодье мало кто обладал, однако на этом безрыбье находились и целые семьи профессиональных ныряльщиков из рода Щуки или Выдры и других водоплавающих, они не только держались уверенно на воде, как их тотемы, но и могли задерживать дыхание на два-три си, то есть от сорока минут до часа. Парадокс и самородки. Больше всего местные опасались чудовищ, обитающих в глубинах, куда, конечно, я не полез, но на мелководье, зайдя по пояс, проплыл метров сорок в три захода, наглотался воды. Нормально. Понял с чем и как работать. Еще вечером все обдумаю, и примусь основательно и планомерно за строительство тела.
