Узнав о полном разгроме, маньчжурский император Айсингиоро Хунли (1735–1796), более известный под т. н. «девизом правления» Цяньлун
[48], мобилизовал новую армию под командованием полководца Фухэна, отличившегося в 1750-е гг. при завоевании Джунгарии и Восточного Туркестана. Речь шла о полном завоевании бирманского государства. Но и бирманский король Схинбьюшин не сидел сложа руки. Готовясь к новому вторжению, он вывел все боеспособные войска из Сиама и отлично подготовился.
В октябре 1768 г. три маньчжурско-китайские армии численностью до 60 тыс. чел. вторглись в Бирму. Расчёт строился на том, чтобы создать оперативную базу прямо на бирманской территории, построить на р. Иравади флотилию, а затем силами двух армий, которые должны были двигаться по обоим берегам реки, взять столицу страны в клещи.
Вначале маньчжурам удалось построить лагерь у местечка Швеньяунгбин в 17 км от бирманских позиций в Каунгтоне, а также организовать военную флотилию на Иравади. Однако бирманцы упреждающим ударом своих речных сил уничтожили флотилию противника, чем лишили маньчжуров возможности успешных военных действий на западном берегу реки. Попытки маньчжуров взять бирманский лагерь штурмом провалились, как и в предыдущие разы. Затем бирманские войска штурмом взяли укреплённый лагерь неприятеля, после чего маньчжурская армия оказалась в окружении между бирманскими позициями в Каунгтоне и своим бывшим лагерем. В это время бирманский военачальник Маха Тиха Тура предложил маньчжурам заключить мир на условиях победившей стороны. Согласно этим условиям, маньчжуры обязывались выдать бирманцам всех шанских князей, перешедших на сторону Китая, обязывались уважать бирманский суверенитет над теми шанскими княжествами, которые исторически подчинялись Бирме, а обе стороны возобновляли дружественные отношения на основе регулярных обменов посольствами. Все пленные освобождались, а бирманцы позволяли остаткам маньчжурской армии вернуться в Китай, предварительно переплавив всю артиллерию. Границы между владениями двух государств не демаркировались и вообще не обсуждались в договоре, так как отсутствовали точные карты местности. Маньчжурским военачальникам не оставалось ничего, кроме как согласиться на выдвинутые условия. В декабре 1769 г. в укреплённом лагере Каунгтон был подписан мирный договор, который являлся первым в истории бирманско-китайских отношений.
Интересно, что обе стороны подписывали мирный договор, не поставив предварительно в известность свои правительства. В результате ни китайский император, ни бирманский король не ратифицировали соглашение. Маньчжурский император посчитал условия мира оскорбительными, а бирманский король считал, что его военачальники построили противнику «Золотой мост», т. е. позволили уйти побеждённой стороне. Тем не менее военные действия прекратились, а дипломатические отношения двух стран возобновились двадцать лет спустя, в 1790 г. Бирманцы воспринимали возобновившиеся отношения как равные, тогда как маньчжуры, в соответствии с китайской традицией, считали прибытие посольств с дарами выражением покорности и поднесением дани, и это при том, что в ответ прибывшие послы одаривались подарками на куда более значительную сумму. В общем, правительство маньчжурской империи Цин сделало хорошую мину при откровенно плохой игре, попытавшись, по китайской традиции, самих себя убедить, что «мы опять всех победили».
Итак, все четыре маньчжуро-китайских вторжения в Бирму закончились бесславным поражением незадачливых завоевателей. Главными причинами неудач были недооценка бирманской армии, отсутствие нормальных путей сообщения между Бирмой и Китаем, чрезмерно растянутые коммуникации, что делало невозможным снабжение армии вторжения, сложный рельеф местности – горы, тропические леса и джунгли, сводившие на нет численное превосходство маньчжуро-китайских войск, и наконец, непривычный тропический климат, следствием которого была высокая смертность маньчжурских и китайских солдат.
Косвенным последствием китайско-бирманской войны 1765–1769 гг. стала независимость Сиама, откуда бирманцы были вынуждены полностью вывести войска в 1768 г.
В китайско-бирманской войне 1765–1769 гг. отличился французский офицер на службе у бирманского короля, шевалье Пьер де Мийяр (фр. Pierre de Millard, 1736–1778 гг.). В 1756 г. три французских корабля, направленные с оружием и боеприпасами в г. Сириам для поддержки восставших против бирманского владычества монов, были захвачены бирманским королём Алаунпаей. Все взятые в плен французы, и в их числе Пьер де Мийяр, были принуждены к военной службе в составе бирманских войск в качестве мушкетёров. Благодаря европейской военной тактике и отличному владению огнестрельным оружием они быстро превратились в элитное подразделение бирманской армии, отличившись в войнах с Сиамом и Китаем. Пьер де Мийяр даже удостоился звания губернатора одной из верхнебирманских провинций и стал личным другом, а также телохранителем короля Схинбьюшина. Впоследствии он принимал участие в приёме французских дипломатических миссий в качестве переводчика и старался внести посильный вклад в развитие двусторонних отношений.
77 «Европейцы никогда не стояли во главе государств на территории Бирмы в доколониальный период»
Португальский авантюрист французского происхождения Филипе ди Бриту и Никоте (фр. Филипп де Бриту-Нико/Philipp de Britou-Nicot) в начале XVII в. сумел стать правителем всей Нижней Бирмы и получил известность в бирманской истории под именем Нга Зинга.
Точная дата рождения Филиппа ди Бриту неизвестна – где-то между 1550–1570 гг. Он родился в семье Жюля Нико в Лиссабоне. Брат Филиппа, Жан Нико, во второй половине XVI в. стал французским послом в Португалии и прославился тем, что впервые наладил ввоз табака во Францию – именно в честь него назван никотин! Что же касается Филиппа, то ещё юнгой он отправился в Индию, вероятно, рассчитывая на хорошие заработки, и нанялся на службу к королю Аракана Мин Разаджи (он же Салим-шах в качестве султана Бенгалии: 1593–1612 гг.). В то время как бирманские, так и другие правители стран Передней и Задней Индии (так тогда именовались европейцами соответственно Индостан и Индокитай, кроме Вьетнама) нередко нанимали к себе на службу португальских наёмников, главным образом артиллеристов и мушкетёров. Особенно тепло наёмникам жилось в королевстве Аракан, правители которого возвели пиратство в ранг официальной политики и активно пользовались услугами португальцев, разрешая им заниматься пиратством в обмен за соответствующие выплаты в казну государства.
Звезда ди Бриту взошла в 1599 г., когда Мин Разаджи решил воспользоваться гражданской войной в Бирме, дабы максимально устранить угрозу возможного вторжения последней в Аракан. В указанном году араканская армия, в состав которой входили и португальские наёмники, захватила стратегически важный порт Сириам, расположенный у слияния рек Пегу и Дагон (ныне г. Танхльин – пригород Янгона). В том же году ей удалось захватить столицу Бирмы г. Пегу. Ди Бриту, отличившийся в обеих экспедициях, был назначен королём Аракана губернатором завоёванного города, однако быстро осознал, что может действовать и самостоятельно. Пользуясь выгодным положением Сириама, ди Бриту стал собирать пошлины со всех заходивших в порт кораблей, на вырученные средства выстроил крепость Сантьяго и получил поддержку со стороны губернатора Гоа – центра португальских колониальных владений в Индии. Попытка араканского короля подчинить ди Бриту своей власти закончилась полным разгромом флотилии, посланной для усмирения наёмников, и пленением её командующего – наследного принца, отпущенного за большой выкуп. Король Испании и Португалии Филипп II удостоил ди Бриту звания кавалера Ордена Христа.
