История вообще выходила глупая.
Козел, которого Виктор знал и искренне считал редкостным отморозком, как и все остальные, впрочем, зачем-то заинтересовался флешками, которые лежали в сейфе у генерала, на минуточку, ФСБ.
Первый вопрос: где Козел и где генерал ФСБ? Не сходится. Козел — обычный уголовник, не самого высокого пошиба. Ему генеральские флешки ни в одно место не упали. Вообще не сходится.
Ладно, дальше.
Для того, чтоб взять эти флешки Козел привлекает не опытного домушника, а мелкого денегерата Ваньку Возницкого.
Второй вопрос сразу за первым: нахера? У Козла нет людей, способных обнести дом генерала? Или Козел не хотел светиться лично? Или вообще, все там крышей поехали? На тяжесть какую-то сели всей веселою толпой???
Дальше.
Ванька сам не лезет в дом, а отправляет туда удачно нарисовавшуюся Сашку.
Тут все понятно. Сашка уверяла, что Ванька вообще не лазил никогда по домам. В отличие от нее, святой невинности.
Виктор вспомнил, как она в этот момент подняла на него нежные голубые глазки. И всосала остатки кофе через трубочку.
Удар по яйцам мгновенный!
Ладно. Дальше.
Сашка лезет в дом, толком ничего не выяснив перед этим. Спишем на усталость и стресс. Ванька, как она уверяла, тоже не в курсе был, к кому лезут и зачем.
Зато Сашка знала код от сейфа, верный, кстати, а Возницкий знал, как вырубить сигнализацию и камеры. Откуда?
Те, кто давал Ваньке информацию, не подозревали, что сейф недавно переоборудовали, поставив новые датчики, срабатывающие на отпечаток пальца.
Круг тех, кто мог сдать старый способ доступа, сильно сужался. До одного человека. Уволенной горничной. Она, чисто теоретически, могла подглядеть код. Ну, мало ли…
И, опять же, мать ее уволила до того, как систему в сейфе сменили.
Все это, дополняя друг друга, складывалось в поганую картину.
И выход, который нашел Виктор, показался ему в тот момент, в ресторане, правильным.
В самом деле, а почему нет?
Естественно, Снегурку будут перетрясать от и до. Примерно несколько часов, возможно, до утра. Но
Виктор доверял своей интуиции и своим приемам проверки подозреваемого. И все говорило пока что в пользу Сашки.
Она не врала. И она реально была в безвыходной ситуации.
Идеальный кандидат для вербовки.
Виктор смотрел на нее, жалкую, измученную, с такой жадностью поглощающую еду, и прикидывал, как бы половчее ее использовать. А еще удивлялся. Себе.
Он реально ее трахал? Да?
У него реально на нее встал?
Сейчас, когда она, в своей страшной куртке, с немытыми волосами, бледно-зеленая, осунувшаяся и зашуганная, сидела напротив него и даже в приглушенном ресторанном свете выглядела настолько непрезентабельной замарашкой, что он бы и не узнал ее никогда в жизни, если б не профессиональная память даже не на лица, на лица-то само собой, нет, на общую физиогномику, на мелкие, определяющие образ человека детали.
Она не была даже на десять процентов привлекательной для Виктора, привыкшего к ухоженным, ярким, красивым женщинам.
В новогоднюю ночь у него помутнение случилось, не иначе.
Именно так он и думал.
До того, как она стала есть десерт. И пристанывать от удовольствия, даже не замечая этого.
Сексуально. Или ему так казалось? Просто потому, что память сразу подкинула воспоминания, как она стонала под ним?
Может быть.
И потом, когда облизывала трубочку от кофе, развеселившись от сытости и безопасности.
Нет. Что-то было в ней. Да. Определённо было. Но тогда. Только тогда. А теперь…
Черт, даже жаль, что он ее встретил такой.
Так бы в памяти очаровательная Снегурка сохранилась.
А после второй встречи…
Да…
Виктор предложил ей работу в доме своих родителей не просто потому, что пожалел.
Если б жалел, дал бы бабла и помог выехать из города.
Нет.
Тут было несколько причин.
Первая — ограничение случайных людей в доме. Понятное дело, что тетя Валя все равно бы искала новую горничную, дом-то огромный, одна она не справляется. Но мало ли, кого бы нашла. А тут отличный вариант. Девочка-сиротка. К тому же, обязанная ему, Виктору, своим благополучием.
Но основная причина была в другом. Информация о том, что она устроилась в дом генерала, могла спровоцировать на более активные действия Козла. За домом наверняка ведется наблюдение. Сашку срисуют и подкатят с предложениям или давлением.
Сама Снегурка уверяла, что никто не в курсе их небольшого новогоднего приключения. Ее придурок-дружок считает, что она надавила на жалость, рассказала о сиротской доле и свалила.
Так что, могут провести параллель, что ее и дальше пожалели. И взяли работать.
Подвалят к ней, она тут же расскажет Виктору… А дальше дело техники. Таким образом и на заказчика веселья можно будет выйти. Самый прямой путь.
К его удивлению, Снегурка даже какое-то время думала над его предложением.
А потом ответила, осторожно, явно подбирая слова:
— Хорошо… Я согласна. И согласна говорить тебе… Если кто-то свяжется. И дальше помогать. Но вот я хочу сразу сказать, что если ты рассчитываешь со мной спать…
— Не рассчитываю.
Виктор ответил ей твердо, даже с усмешкой. Она больше не стонала и трубку не сосала. А потому временное помутнение таким и останется в его памяти. Он посмотрел в ее голубые глаза, невольно зависая на полсекунды… А потом добавил:
— Не собираюсь. Мне от тебя нужна только помощь. А то, что было… Предлагаю считать недоразумением. Согласна?
Она посидела, тараща на него ставшие подозрительно блестящими глаза. А потом так же твердо, как и он, ответила:
— Согласна.
После этого Виктор отвез ее в небольшую служебную квартиру и оставил там, до выяснения всех деталей.
До следующего полудня его люди проверяли всю информацию по Снегурке, начиная от детского дома, куда ездили, показывали фото Сашки, причем, разговаривая не с дирекцией, а с обычными сотрудниками, выясняли, кто уволился из тех, кто мог знать реальную Александру Васильеву, общались с ними. Затем прошлись по всем ее местам работ, проверили соцсети и прочее, прочее, прочее. Никаких расхождений со словами Сашки не было.
На следующий день, в обед, Сашка уже разговаривала с тетей Валей.
У нее имелись при себе практически достоверные рекомендательные письма, бедненькая, но чистенькая одежда и невинный взгляд. Тетя Валя ее взяла.
