Глава 12
Наступило ветреное светлое утро, очень холодное. Был прилив, брызги взлетали высоко, когда Хакл и Полли не спеша обошли мыс и добрались до городка, время от времени отпуская Нила, чтобы проверить, как он себя поведет. Он весело порхал и прыгал и, похоже, полностью поправился во всех отношениях. Это могло означать только одно.
Полли сунула руку в карман Хакла, чтобы согреть пальцы. Хакл посмотрел на нее. Она стискивала зубы, но держалась неплохо.
– Ты кажешься спокойнее, чем я ожидал, – мягко произнес Хакл.
Полли кивнула:
– Знаю.
Нил взлетел на ее плечо.
– Это потому, что мне безразлично мнение Патрика. Нил не захочет покинуть нас. Он вернется. Он найдет дорогу домой. Он знает, где мы живем. Он знает, где его дом. Я хочу поступить правильно и отвезти его в заповедник, но это ничего не изменит, ты знаешь.
Хакл неопределенно хмыкнул. Он думал, что Полли отказывается принять очевидное. Он тоже будет скучать по маленькой птице, но Патрик прав: Нил должен расстаться с ними и найти собственное место в мире, а его место среди тупиков, а не среди людей. Да, Хаклу тяжело было думать о расставании с малышом. Но он понимал, что Полли цепляется за что-то другое, за некую веру в то, что Нил останется с ней. Хакл полагал, что подобное упрямство ей только мешает.
– Поэтому, – с некоторым вызовом произнесла Полли, – я и решила не слишком грустить.
– Отлично, – кивнул Хакл, крепче сжимая ее руку в кармане. – Ух, а сегодня свежо! – Он посмотрел на Полли сверху вниз. – А ты уверена, что не хочешь поехать со мной в Джорджию? Там прекрасно в это время года Везде цветут бугенвиллеи, дома опутаны плющом. Там теплые душистые вечера…
Полли глянула на него.
– Звучит привлекательно, – согласилась она. – А ты уверен, что тебе захочется возвращаться сюда?
– Да, мэм, – кивнул Хакл. – Но разве нельзя и тебя прихватить с собой?
– Мы уже говорили об этом, – сказала Полли. – Чем больше денег придется потратить на самолеты, тем дольше придется копить. К тому же я должна быть здесь, чтобы начать переговоры с муниципальным советом и всякое такое.
Они пошли дальше, но тут дорогу им преградил Арчи.
– Это что? – рявкнул он. – Это что за чертовщина? – Он протянул им упакованный в пластик сэндвич – окорок на белом хлебе. – Ты попробуй! – воскликнул он и сунул упаковку Полли. – Попробуй!
– Нет, спасибо, – отказалась она.
– Это отвратительно! – заявил Арчи, наливаясь краской. – Это черт знает как ужасно! Это просто позор! Два с половиной фунта! Два с половиной фунта вот за это! Да это дороже твоих прежних дорогих буханок со всякими там семечками!
– Которые тебе не нравились.
– Да, они мне не всегда нравились, – согласился Арчи. – Но они мне нравятся черт знает как по сравнению вот с этим!
Выглядел он измученным и усталым.
– Арчи, ты не высыпаешься? – спросила Полли.
– Нет, – ответил он. – Но я, по крайней мере, прежде хорошо питался. А вот это… Это какая-то карикатура на хлеб!
– Знаю, – кивнула Полли. – Мне это тоже не нравится.
– Ты должна что-то с этим сделать! – заявил Арчи. – Просто обязана! Скоро все перестанут заходить туда!
– Но где же вы будете есть? – спросил Хакл.
– Ну да… – погрустнел Арчи. – Голодовка – довольно трудная штука, если честно. Но эти их сосиски… чистое дерьмо на вкус! Знаете, я стараюсь, стараюсь, стараюсь что-то делать… Мы все в этом городке пытаемся приспособиться, подстроиться под обстоятельства и все же как-то двигаться вперед… И тут такое случается. Я не могу управлять большой рыбацкой лодкой, питаясь булочками с дерьмом! Не могу ободрять людей и руководить ими при таком питании!
– Я попытаюсь все изменить, – сказала Полли.
Хакл бросил на нее предостерегающий взгляд. Они решили никому не говорить о том, что задумали. Они не могли допустить, чтобы Малкольм помешал их планам.
– Ну так пытайся энергичнее! – воскликнул Арчи.
Он ушел. Полли проводила его взглядом.
– Я за него беспокоюсь, – пробормотала она.
– Ты обо всех беспокоишься, – осторожно напомнил ей Хакл.
Они шагали по маленькой главной улице.
– Я просто…
– Не надо, – перебил ее Хакл. – Тебя это расстроит.
– Мне хочется посмотреть…
Она заглянула в дверь старой пекарни Полберна. Флора стояла на обычном месте с надутым видом, как всегда. Она снова сутулилась, выглядела неопрятно, волосы падали ей на глаза, нижняя губа сердито выпячивалась. Полли пришлось прищуриться и всмотреться, чтобы увидеть ту ошеломительную красоту, что скрывалась за всем этим, – да, маскировка была отличной.
На Флоре был нелепый наряд – черное платье, белый фартук, чепчик с оборочкой, – и она напоминала то ли младшую горничную, то ли стриптизершу, которая готовится выступить на мальчишнике. Перед ней лежали пакеты с бледным готовым печеньем, и ей явно было скучно на них смотреть.
– Привет, Флора!
– О, здрасте… мадам, – промямлила Флора.
– Да это же я, – удивилась Полли. – Я, Полли!
– Я теперь должна всех называть «мадам», – ответила Флора.
– Ох, конечно, это, безусловно, исправит качество жуткой еды, – проворчал Хакл.
– Как дела? – спросила Полли.
Флора пожала плечами:
– Только и слышу от тех, кто заходит: бла-бла-бла, где Полли, как все ужасно, а вот этим, по-моему, можно отравиться… А потом они больше не появляются. Малкольм жутко злится.
Полли очень постаралась не обрадоваться. Она оглянулась на Хакла:
– Как ты думаешь, может, он снова возьмет меня на работу?
– Наверное, мог бы, – ответил Хакл, – если бы ты не обозвала его свиньей.
– Всем хочется называть своих боссов свиньями, – возразила Полли. – Если не взрываешься, когда тебя увольняют, и не кричишь: «Вы свинья!» – ты вообще не человек.
– А кто тогда ты? Тоже свинья? – спросил Хакл.
– Нет! Это был просто эмоциональный срыв! В такие моменты лучше не сдерживаться! Он поймет.
– Он считает, что это ты во всем виновата, – вмешалась Флора. – Думает, ты настраиваешь город против него.
– А я думаю, он сам это сделал в тот самый миг, когда заявил: «Этот городишко – чистое дерьмо!», – выпалила Полли, – и начал продавать людям пластилин, замаскированный под еду.
Флора предложила Нилу кусочек булочки из пластиковой упаковки. Нил пригляделся к нему, быстро клюнул разок – и тут же попятился.
Позади звякнул колокольчик. Полли и Хакл повернулись с виноватым видом. На пороге стоял Малкольм. Увидев их, он тут же побагровел. Смотреть на него было неприятно.
