Полли приготовила небольшую партию особого хлеба, который отправлялся в шикарный ресторан «Маунт» во время туристического сезона. Сейчас было не самое горячее время, и ресторан не работал по понедельникам, так что Полли испекла этого хлеба совсем немного. Это была фокачча с удивительно насыщенным вкусом и роскошным ароматом – в тесто добавлялись вяленные на солнце помидоры, розмарин и оливковое масло. Стоило откусить кусочек – и словно веяло летним ветерком в ленивый послеполуденный час в итальянском садике где-нибудь в патио (не то чтобы Полли сиживала под кронами деревьев в итальянских патио, но ей нравилось это представлять).
Она также приготовила хлеб с изюмом и корицей на соде, он был плотным и пряным; много не съешь, однако подсушенные в тостере ломтики, смазанные маслом, могли служить прекрасным основным сопровождением к послеобеденному чаю. Полли взяла немножко из первой партии, чтобы порезать на пробу, и выложила на маленькую тарелку возле кассы. Мало кто удерживался от искушения съесть кусочек, и это помогало убедить покупателей, которых отпугивали иностранные названия или что-то более необычное, чем пицца.
К половине восьмого пекарня гудела и дышала теплом, распространяя чудесный аромат. Джейден кипел энергией, подметая и протирая, выкладывая хлеб из форм, – с этим он теперь справлялся относительно легко, не обжигаясь, не то что в первые два месяца.
Глядя на Джейдена, Полли гордилась тем, каким ловким он стал, как безупречно выкладывал рядами сдобные булочки на сияющие чистотой поддоны, как тщательно упаковывал белый хлеб, чтобы отнести его в старую пекарню, где Флора сделает из него сэндвичи. Все в этот момент работало – надо постучать по дереву! – словно хорошо смазанная машина. Полли открыла сейф и отсчитала мелочь для сдачи, думая – как и каждый день – о Хакле, хотя она никогда не сказала бы ему об этом. Наверное, он уже проснулся, потягивается в постели, и волоски на его широкой груди золотятся в утреннем свете…
Полли радостно улыбнулась самой себе, закрыла сейф и повернулась к прилавку. Она услышала гудение моторов – рыбацкие лодки возвращались домой после долгой ночи на воде – и посмотрела на часы. Без десяти восемь. Можно начинать; людям нравится, когда ты открываешься немножко раньше, и хотя день вроде бы ветреный, владельцы собак уже вышли со своими питомцами на утреннюю прогулку и бродят по камням, спустившись к молу. Собачники нередко заглядывали в пекарню за теплой булочкой, и иногда Полли, если не была слишком занята, подавала им кофе в бумажных стаканчиках. Это так приятно делать в апреле, думала она, весной по утрам светло. Темные зимние дни были трудными. Полли пыталась изменить время открытия на половину девятого, но рыбаков это слишком огорчило, так что она вернулась к прежнему расписанию.
Полли повязала свежий передник, убедилась, что ее светлые, соломенные волосы как следует заколоты на затылке, приготовилась приветливо улыбнуться, подошла к двери… И тут ее ждало страшное потрясение.
Прямо перед стеклом, глядя на нее в упор, стоял крупный мужчина с плохо подстриженными волосами, тот, что был на похоронах Джиллиан Мэнс, – Малкольм, кто же еще! По непонятной причине Полли не ожидала, что он придет так рано, и хотя она проснулась в тревоге из-за предстоящей встречи, повседневная работа совершенно отвлекла ее от этих мыслей. И уж точно она не предполагала, что он вот так зловеще возникнет здесь, всматриваясь в глубину помещения.
Она было отшатнулась, но потом взяла себя в руки, снова наклеила на лицо улыбку и отперла тяжелую стеклянную дверь, которую пришлось заменить после того, как два года назад во время ночной бури сквозь старое стекло в пекарню и в ее жизнь ворвался Нил.
– Привет! – поздоровалась она со всей возможной беспечностью. – А я вас не ждала!
Малкольм демонстративно посмотрел на свои часы.
– Знаю. Боже, еще ТАК рано! Черт побери, как это люди вообще поднимаются в такое время?
Полли не хотелось говорить ему о том, что она уже три часа на работе.
– Хотите кофе?
– Да. Три куска сахара, – коротко ответил Малкольм.
Он быстро вошел в магазин. Как и в прошлый раз, его одежда напоминала неприбранную кровать: мятая рубашка наполовину вылезла из-за пояса изрядно поношенных твидовых брюк цвета хаки. Малкольм не застегнул нижнюю пуговицу, так что над брюками виднелся его пухлый, мягкий живот.
– Вы женаты? – вежливо поинтересовалась Полли.
Малкольм фыркнул.
– Уж я-то не попадусь на крючок, ничего не выйдет, – саркастическим тоном произнес он. – Ха, меня не поймать. Никаких шансов.
В магазин с топотом вошли рыбаки, выглядевшие до смерти усталыми.
– С добрым утром! – приветствовал их Джейден. Это был кульминационный момент его дня. – Холодно там? Могу поспорить, просто мороз! Трудно приходится, да? Много поймали или они слишком шустрые для вас, эти рыбы? Да, не хотелось бы мне оказаться на вашем месте.
– Заткнись, Джейден! – рявкнули рыбаки, как делали каждое утро.
А Полли тут же снова включила кофеварку.
– У вас есть лицензия на продажу кофе? – проворчал Малкольм.
– Мм… ну… – промычала Полли, тут же пожалев, что не подготовилась как следует. – Не совсем, но миссис Мэнс…
– Что терпела и чего не терпела миссис Мэнс, – повысив противный гнусавый голос, заявил «ревизор», – и какие бы выгоды вы не имели от ее доброты, не важно, ее теперь нет. Так что здесь все изменится, ясно?
Рыбаки уставились на Малкольма, который по сравнению с ними выглядел карикатурным неженкой и белоручкой. Арчи обеспокоенно посмотрел на Полли, но она отвернулась.
Джейден укладывал выпечку в пакет и, похоже, не заметил неловкости, возникшей в маленьком магазине, за что Полли была ему благодарна. Она сейчас немножко тревожилась из-за того, что у нее могут слегка задрожать руки, когда она будет брать деньги.
Парни ушли, а заодно с ними и Патрик со своим старым псом Пеном – тот по-прежнему каждый день добросовестно трусил по камням вокруг маяка, хотя у него болели артритные лапы. Полли всегда оставляла для него непроданные булочки. Обычно она не позволяла животным заходить в магазин, но Пен был особенным. Малкольм с равнодушным видом стоял, прислонившись к стеклянной витрине, сложив руки на груди и наблюдая за Полли. Глаза у него были очень светлыми, почти бесцветными, а кожа рыхлой. Он явно проводил слишком много времени в помещении.
– Что бы вы хотели осмотреть в первую очередь? – осторожно спросила Полли.
Малкольм взял одну из самых больших буханок. Она не была нарезана – некоторые предпочитали брать хлеб целиком. Большой нож для нарезки в глубине помещения обычно грохотал рано по утрам, а потом им пользовались лишь по просьбе отдельных покупателей. Полли наблюдала за Малкольмом, гадая, что он собирается делать. К ее изумлению, он просто поднял мягкую на вид лапищу и отломил от буханки большой кусок, а потом сунул в рот, прежде чем Полли успела предложить ему масло или что-нибудь еще. Он жевал медленно и сосредоточенно, крошки сыпались на рубашку, и без того неопрятную. Джейден занялся мытьем жестяных форм, а Полли просто ждала.
