Аня пахнет клубничной жвачкой, кажется хрупкой и малюсенькой. Еще и легкой, так что я почти не чувствую в ребрах боли.
А Кирсан сказал, что людей боится. Вижу немного ошарашенную морду Михалыча. Он удивлен. Чему удивляться, Это мой ребенок.
— Папа твой умер, поэтому так красиво. Вот, цветы ему купил, вздыхаю я, показывая Анечке могилу Беркута.
— А как это, умер? удивляется девочка, как мама? На небе?
— Его больше нет с нами.
— А с кем он?
— С дедом и твоей бабушкой.
И возможно с матерью. Но я для начала выясню, откуда у маньяка Беркута дочь, где на самом деле ее мать, а потом уже буду что-либо говорить. Ребенок, наверняка, с травмированной психикой. В школу не ходила.
Так и замираем мы втроем над могилой Славки.
Знал ли он, кто его будет хоронить?
30. Свадьба
— Ириска, ты такая … Лапа! Богданчик восторженно крутится вокруг меня, периодически протягивает ладошку, чтоб прикоснуться… И не решается. Я смущаюсь, разворачиваюсь к зеркалу, смотрю на себя.
И не узнаю.
Вроде и я, а вроде и.
Кто-то чужой смотрит на меня с той стороны амальгаммы. Какая-то незнакомка.
У этой незнакомки мои волосы, распущенные и свободно лежащие до поясницы. Но смотрятся они словно с рекламы дорогого шампуня, шикарной рыжей волной.
Еще у незнакомки мои глаза, обычные, карие.
Но сияют они, словно меня к сверхновой подключили.
И платье. Тоже мое. Ольга Владимировна, мама Игореши, настаивала на каком-то совершенно невероятном по красоте дизайнерском наряде, Но я не захотела.
Свадебное платье моей бабушки, дополненное моей авторской вышивкой, немного ушитое и укороченное, смотрится, на мой вкус, гораздо интересней любого дизайнерского наряда.
Я смотрю на свои тонкие ноги, упакованные в дорогие туфли какого-то элитного бренда (тут Ольга Владимировна оторвалась, конечно), и думаю, что никогда не выглядела настолько… Красиво.
Не я в зеркале, определенно не я.
Мама не видит.
Много бы узнала о себе нового. По ее мнению, замуж надо выходить в приличном виде, в длинном белом платье, в фате.
А я в бабушкином платье.
Бабушка была ребенком семидесятых и уважала короткие наряды.
И замуж за деда выходила так же, как и я, простоволосой и в белом коротком платье-трапеции.
Я его только серебряными снежинками расшила.
Надеюсь, моему ледяному Демону понравится мой хрустальный наряд.
При мысли об Игореше привычно колет сердце.
Похоже, Это теперь будет мое постоянное ощущение. Слишком по грани прошелся. И опять из-за меня. Опять!
Впору думать, что я одни несчастья приношу и пытаться избежать дальнейшего разрушительного действия.
Я хотела. Правда, хотела.
Но сначала Игорь лежал в больнице, и я не могла оставить его ни на минуту. Постоянно сидела рядом с его кроватью, разговаривала, плакала. Он был такой холодный, такой далекий и снежный.
На белой коже резко выделялись следы от ударов, которые оставил его брат.
Чудовищные синяки, гематомы, всеми цветами радуги распускались, не давая забыть о произошедшем.
Как-будто мне нужны были физические свидетельства!
Я ведь все видела. Всю драку.
После того, как разблокировала телефон и дозвонилась сначала дяде Игоря, а затем еще и Петру Григорьевичу, я отбросила телефон в сторону и начала ломиться в комнату. Не знаю, зачем, наверно, хотела, чтоб этот страшный человек, так похожий на моего любимого Демона, все же схватил меня.
Ведь я же ему нужна, так?
Зачем ему мой Игорь?
Пусть меня берет и убивает! Только не его! Не его!
Но Игорь закрыл балконную дверь с такой силой, что я не смогла открыть. Сначала лупила кулаками, а потом застыла, с ужасом наблюдая драку.
Они были такие похожие, два брата, старший и младший. Белые волосы, бледная кожа, голые по пояс, одинаково жесткие оскалы. И удары смертоносных кулаков.
Беркут бил Игоря, а я каждый удар ощущала на себе.
В какой-то момент, когда они сцепились и покатились по полу, я перестала понимать, кто из них кто.
И потом, когда мой Демон ударил брата в шею, я закричала. Потому что подумала, что. Это Беркут Игоря бьет. Дышать перестала. Заскребла по стеклу ногтями.
С улицы слышалась сирена, визг тормозов подлетающих машин… Все. Это было лишним сейчас, в моей концентрированной воронке горя.
А затем один брат отбросил в сторону другого и встал.
Пошел ко мне, все еще скалясь и бешено глядя.
Это был мой Игорь, Но в тот момент он настолько походил на своего старшего брата, что мне стало не по себе. Жутко.
Я замерла, как стояла, упираясь ладонями в стекло, а Игорь подошел с другой сторону и положил свою окровавленную руку поверх моих пальцев.
И улыбнулся. И взгляд его, жесткий, жестокий, неожиданно поменял тональность. Стал теплее. Как всегда, когда смотрел на меня.
Я что-то шептала, сама не понимая, что именно, просто губы шевелились и все.
Ревела сирена, в дверь ломились люди… А мы с моим Демоном стояли, смотря друг на друга.
И только друг в друге ища поддержку и силы.
В больнице, когда Игорь очнулся, я уже не плакала. Смотрела только на него, запоминала. На будущее. Чтоб всегда в голове его образ был.
За те сутки, что он не приходил в себя, я много чего передумала, переосмыслила и твердо решила уйти.
В том, что произошло с Игорем, была только моя вина. Это я ослушалась его и вышла в интернет, Это я вышла в гости к Ульянке, толком не предупредив, воспользовавшись тем, что он сонный и уставший после работы.
Да и вообще… Если бы не появилась я в его жизни, не было бы таких проблем! Он второй раз в больнице из-за меня! Потерял дом, работу, приобрел кучу ненужных ему проблем!
Зачем вообще нам быть вместе? От меня одни беды, одни проблемы!
Уеду к матери в деревню, там мне самое место. Там меньше возможностей накосячить.
Я хотела только дождаться момента, когда мой Демон придет в себя, очнется.
Но Демон на то и Демон, чтоб просчитать меня в одно мгновение.
Он только открыл глаза, увидел меня возле кровати, считал мое выражение лица… И прохрипел:
— Даже не думай, блядь. С того света вытащу.
— Игореш… я, опять не зная, что сказать, обескураженная и обрадованная. Что он пришел в себя, расплакалась, Игореш… Я.
