— Помоги мне.
Это я сказал? Это мой рот сказал. Я бы не сумел. Меня корежит, выворачивает изнутри.
А потом становится спокойно. Я, кажется, переступаю черту, за которой не один. Прошу о помощи. Протягиваю руку.
Впервые за хрен знает, сколько лет.
— Повтори, спокойно отвечает Кирсан, хочу с вином просмаковать.
— Был бы я один, даже не пришел. Я боюсь, что любая ошибка приведет к ее смерти. А какая у нее будет смерть, ты сам мне только что говорил. Ради Иры.
Я говорю чистую правду, Но тут главное подача. Она у меня интуитивная, Но верная. Я с этим Кирсаном психологом стану. Он оставляет свое чертово вино в покое и становится еще серьезнее.
Защищать. Это функция, которую из Кирсанова не выжечь. Ради женщины. Это то, что его мучает до сих пор. Не все он успел сделать ради своей женщины. Жена его умерла. Он не смог спасти. И. Это мучает до сих пор.
Он перестает выпендриваться и замолкает на время, глядя куда-то вглубь духовки.
— Сделаешь, как я прикажу, выживете. Нет, звони дяде.
— Говори, сука, ну вроде все по моему плану идет.
— Ночью сегодня на моей машине уезжай в ее город и живите в квартире Лады Леонидовны.
— Вино не с наркотой? злюсь я. В том городе, где она кредит взяла? Я там должен отсиживаться?
— Та конторка, что Ирине Анатольевне кредит выдала, на кладбище в полном составе. У Беркута война. Там у него людей не осталось, его из региона выперли. Зато здесь даже отчим депутат тебя не защитит, и моя квартира ненадолго. К тому же, он не всесильный, хотя судя по твоей роже, ты думаешь иначе. Никто вас не обнаружит. Потеряли в Москве, здесь и искать станут. Но недолго. Дай мне неделю, Беркут забудет о тебе, не до тебя станет.
— Ошибаешься. О семье не забывают, я откидываюсь на спинку стула и кручу пальцами салфетку. Странно, что он не пытался отомстить моей матери.
— Ты так думаешь?
Я ошарашенно поднимаю на Кирсана глаза.
— Я чего-то не знаю?
— Конечно, кивает он, Но. Это твоя мать должна рассказать, я не имею права.
— Да, соглашаюсь я и слышу громкий смех Лапочки. Невольно сам усмехаюсь.
— Чай попьешь и нахер из моего дома. У меня пацан в нее влюбился, не хватало еще травмировать и без того хрупкую психику.
По основным моментам договорились, можно теперь про наболевшее.
— Кирсан, когда задание по мне давал своим? Вчера? Так ведь?
— Тебе зачем?
— Да хочу точно знать, твои меня ломанули и Беркуту сдали, или случайно совпало.
— Нехрен тебе. Это знать, отрубает Кирсан, сам выясню. Не лезь. Сказал тебе, что надо делать. Сиди в провинции спокойно, трахай свою Лапочку, в сеть не лезь. У Беркута полно вариантов тебя вычислить по айпи, если просветишься под своим ником и выйдешь в игру.
— Ты уж меня совсем за дебила не считай, огрызаюсь я.
Наглость какая, указывать спецу по кибер безопасности правила элементарные этой самой кибер безопасности. Охренел в конец Кирсан.
— Ты мне все же скажи, кто меня ломал.
— Нет.
— Кирсан, я же выясню. Потом. И пообщаюсь.
— Сразу получишь в табло. И Лапа твоя свалит то тебя, красивого. Потому что, хоть мужика шрамы и украшают, Но такую рожу даже шрамы не спасут.
— А я в Лапе уверен, кидаю ему в лицо.
— Хочешь, проверим? холодная, ехидная усмешка.
19. Дорога
Я выполняю приказ Кирсана и пилю уже добрую сотню километров на юго-восток, чтобы спрятаться в квартире любовницы от всех своих врагов.
Реально, самому не верится в этот чертов бред.
Да, Игореха, давно ты так не бегал… Взрослый мальчик уже, думал, что все, голову в песок прятать не придется больше.
А приходится.
Бегу, ведь, бегу! От прошлого своего, от отца твари беспринципной, из-за своего эгоизма разрушившего когда-то жизни четырех человек, от матери, которую понимаю и даже предъявить ей нечего на самом деле, она справлялась, как могла. От брательника старшего, суки и маньяка. При мысли о Беркуте колет в груди воспоминанием из детства.
Очень я брата хотел, когда мелким был. И именно старшего. Чтоб можно было в школе с полным правом сказать: «А вот мой брат…».
Чтоб гордиться им.
Разговаривать.
Дружить.
Ну что тут скажешь, бойтесь своих желаний, да? Они, суки, сбываются.
И вот я на мгновение уже не самодостаточный и взрослый мужик, вполне себе отдельная боевая единица, а тот мелкий сопливый пацан, обманутый в своих ожиданиях, мечтах.
Эта легкость переключения пугает. Раньше такого дерьма со мной не происходило.
Наоборот, как-то привычно все со стороны было видеть, анализировать и выдавать грамотные прогнозы. Все проходило через мозг, сердца не касаясь.
И то, что сейчас так цепануло то, что, казалось, давно уже в прошлом и умерло, заслуга Лапы моей.
Она меня делает слабее, уязвимее. Человечнее.
Кошусь на соседнее сиденье.
Моя девочка спит в разложенном кресле, уткнувшись носиком в подушку и закутавшись в пушистый плед. Только макушка рыжая виднеется.
Напереживалась, намучилась.
Длинно всхлипывает во сне, а я слышу и сжимаю челюсть злобно.
Сучара Кирсан мне еще ответит за это.
Все же ментовскую натуру ничем не вытравишь.
Хоть и послал я его далеко и надолго, Но все же момент упустил, и Кирсану удалось свою аферу провернуть.
И теперь меня всю оставшуюся жизнь будут мучить невинные карие глазки Иришки, наполненные слезами. Ее тихий, умоляющий шепот: «Игореша, пожалуйста, я не хочу здесь оставаться. Давай не будем с Кириллом Михайловичем общаться».
И кто виноват в этих слезах? Тварь последняя, не уследившая за Ириской. Я.
Я мудак.
С Кирсаном мы, после его предложения гнусного, сначала матерно полаялись, потом выпили еще, потом сухо проговорили все по дальнейшему плану действий и разошлись, глубоко недовольные друг другом.
И я, идиота кусок, лажанул.
Ушел с Никитосом в его комнату и занялся перенастройкой левого айпи для того, чтоб в дороге не скучать, а работать. Сам Ник сидел рядом и охеревал от моих действий. Я заодно еще и у него в компе полазил душевно, выискивая лазейки домашнего облака. А то Кирсан у нас весь такой загадочный.
Прямо до жути.
Ничего особенного не нарыл, Но увлекся. Меня всегда работа увлекает, себя забываю.
