Сука! Не выдерживаю, не могу! Сжимаю член в кулаке, ее представляя. Тупо мне, мерзко от этого. Но никак по-другому!
Она рядом, она по телу голому скользит, кожа нежная, тонкая, в веснушках… На ней след остается даже от пальцев! А уж от губ, от хвата жесткого… И. Это правильно! Это так и надо. Чтоб следы. Чтоб побольше. Прижать к стенке и двигаться, не жалея, не останавливаясь, глядя в невинные, широко распахнутые омуты карих глаз… Она бы выгибалась, губки свои пухлые облизывала. Провоцировала робостью на еще более остервенелое насыщение собой, еще более жадное, безумное!
А затем, за пару секунд до финала, сдернуть ее с себя и поставить на колени. И член между этих пухлых губок.
И блядь.
Я кончаю так, как вообще никогда в жизни, содрогаясь от возбуждения, от представления замешательства и испуга в карих глазах Лисенка… И от омерзения. К себе, подонку конченному.
Жаль тебя, Лисенок. Тебе придется пожить некоторое время в моем логове. И я сделаю все, чтобы ты не узнала, какой я зверь на самом деле.
Не прикоснусь к тебе.
8. Новый дом Лапочки
Глаза разлепляются трудно. Да и не хочется мне этого делать.
Страшно.
Страх накатывает, едва лишь осознаю, что проснулась. Отголоски ощущений прошлого вечера, не иначе.
Последнее, что я помню, как Игорь дерется. Из-за меня. И все. Остальное то ли сон дурной, то ли реальность страшная.
Ночь, холод, его глаза дикие, его руки жесткие на моей коже. Голос. Тоже жесткий. Он с кем-то ругается, что-то про горцев.
Флешбеками чужие грубые лица, волосатая лапа на моем плече, сладковатый мерзкий запах немытых тел.
Тошнит, боже мой.
И страшно. Страшно открыть глаза, пошевелиться… А вдруг… Вдруг. Это все сон про спасение. Про Игоря. Вдруг я сейчас где-то валяюсь, после.
Оооо.
— Приходи в себя, Лапа… знакомый голос заставляет замереть. И неожиданно отпускает. Да так сильно, словно тело невесомым становится! Разом!
Потому что. Это голос Игоря. А раз он рядом, значит, все хорошо. Со мной все хорошо. Он меня и в самом деле спас из того ада.
И можно открывать глаза.
Именно этим я и занимаюсь. Щурюсь, оглядываюсь, выискивая своего спасителя.
Он прямо напротив. Стоит, скрестив руки на груди. Я на мгновение останавливаю взгляд на широких крепких предплечьях… Он в футболке, свободной, Но руки и сильное тело не скроешь. Тут же вспоминаю, как он вчера дрался. Совершенно не так, как в кино. Быстро, жестко, я не успевала уследить за его движениями! А потом вообще калейдоскоп… Мешанина всего на свете.
— Вон на тумбочке вода и таблетки. Выпей. Голова как? Болит?
Голос холодный, отстраненный. Но я в. Это мгновение вообще не реагирую на тон. Настолько облегчение велико.
И голова… Нет, не болит. Отрицательно веду подбородком.
— Ну хорошо. Тогда таблетки можешь не пить.
Он окидывает меня нечитаемым взглядом, облизывает губы, усмехается.
— Давай тогда, отдыхай. Потом поговорим.
И резко выходит из комнаты, прежде, чем я успеваю хоть что-то сказать. Возразить. Поблагодарить.
Я делаю резкое движение, чтоб остановить, Но дверь захлопывается, а я.
Я только теперь замечаю, что голая. Абсолютно голая под покрывалом!!!
И, когда мы разговаривали, я тоже… Только грудь еле прикрыта!
Ой!
Торопливо натягиваю повыше покрывало, оглядываюсь вокруг.
Возле кровати, на полу бежевое пятно. Платье, точнее комбинация, в которую меня обрядили в клубе.
Прикрывшись одеялом, смотрю на мерзкую тряпку, что валяется на полу у кровати. Веду себя так, будто она может на меня кинуться и покусать.
Она мне вчера чуть ли не кожу жгла своим ужасным предназначением, я ее снять хотела еще до того, как надела. Подтягиваю ноги, шмотка, выделенная мне в эскорте, снова будит воспоминания.
Господи, Игорь.
Он опять меня спас.
Смогу ли хоть когда-то отплатить? Смогу ли? Нет.
Оглядываюсь.
Подсветка в комнате холодного цвета, немного напоминает свет в том проклятом клубе, где меня отдали взрослым мужчинам с очень нехорошими намерениями.
Отмахиваюсь, как от ночного кошмара, стягиваю к себе шелковое покрывало серого цвета, начинаю мастерить из него платье. Я, если честно, из любой тряпки одежду могу сделать. Наизусть знаю пятьдесят способов завязать платок. Быстро завязываю покрывало через одно плечо, под грудью затягиваю, и получается великолепная женская одежда, легкая и приличной длины, прикрываю разрез и остаюсь довольной.
Так. Вопрос с обнаженкой решен. Игорь не подумал об этом, может, решил, что я надену опять. Это бежевое безумие?
Поджимаю губы, оглядываюсь по сторонам.
Его спальня. Или гостевая?
Прекрасный стиль модерн. Светло-серые тона переходят в темно-серые, сдобрены ванилью и белыми элементами. Над кроватью шикарные фото-обои 3-D, снежные кубики, похожие на объемный фактурный тетрис, что спадает с потолка к кровати. Если честно, завораживает, и я некоторое время смотрю только на эти кубические фигуры.
Комната принадлежит интроверту. И педанту.
Никаких непонятных мелочей, создающих визуальный шум, захламляющих пространство.
Но есть детали, назначение которых знает исключительно хозяин комнаты. Допустим, маленькое кольцо на голой светло-серой стене. Скорее всего, Игорь кидает в него мячик для большого тенниса, когда думает. Это знакомая фишка. Дизайн «маскульный», много прямых линий и углов.
Мне нравится, Игорю очень подходит.
Никакой техники, телевизора, компьютера.
Игорь программист, насколько я помню. Значит, для техники другие места в квартире.
И, скорее всего, площадь этой квартиры не маленькая. Спальня, например, поражает размером.
Много свободного пространства, Но мало мебели.
Огромная кровать, тумба, где стоит стакан воды. И еще большое, странной анатомической формы кресло в углу. Как раз удобно в нем сидеть и шарик кидать в кольцо.
Наверно, для того и поставлено именно так.
Пью воду, немного прибираю волосы наверх, чтоб не мешали.
Зеркало бы, Но этого девайса в спальне нет. Мужчине лишние детали не нужны.
Улыбаюсь. Выхожу из комнаты, оказываюсь в широком коридоре.
Вот. Это метраж! Не ошиблась я в предположениях.
Настолько просторно, что я на носочках кручусь, расставив руки в стороны, немного танцую.
