– Раньше я думала, что в Новый год всем весело, – пожаловалась я несколько дней спустя подругам. К этому моменту они уже выяснили, что отличие в экзаменах для меня только в иностранном языке, и теперь собирали для меня всяческие тесты и учебники. Честно говоря, их энтузиазм меня пугал, и я всеми силами пыталась их отвлечь.
– А то, – согласилась Васька. – Особенно всем этим Дедам Морозам и прочим замаскированным личностям. По несколько утренников в день – и к вечеру от стишков морду сводит, и гирлянда в глазах рябит.
Она так точно описала мое состояние, не считая того, что мои подопечные были еще и бесконечным источником моих слез, что я даже не рискнула спрашивать, откуда она знает.
– Бабу Ягу играла в доме творчества в прошлом году, – не дожидаясь вопроса, пояснила Васька. – Может, и в этом пойду, чтобы меня родители в поход не тащили. Зимой я эти горы вообще видеть не хочу.
Васька вообще из нас была самая активная, и в доме творчества ходила в какие-то кружки, пару раз даже приглашала нас на выставки, где были и её работы. Кажется, мозаика из соломки.
– А еще полиция и скорая помощь все праздники работает куда больше, чем обычно, – задумчиво добавила Света. – Столько всего случается.
Мы все втроем замолчали, представляя, что может случиться в праздники. Фейерверки, ледяные горки, горячительные напитки, много еды…
… – Я думаю, вы в реальной жизни врач, – заявила я в следующем сне, самостоятельно проецируя с карты свой кокошник. Такая же реальная тяжесть у меня никак не выходила, но время еще было. И я подумывала изменить свои волосы. Из русых сделать золотистые – заодно бы зачет у мистера Совершенство получила бы. Правда, для этого пришлось бы еще и нос с подбородком изменить – мистер Совершенство ставил зачет лишь в том случае, если после изменений мы себе полностью нравились. На мой взгляд, не очень честно. Наши парни и Анна Васильевна себе и без всех этих иллюзий нравились. – Может, даже в реанимации. Или детской больнице. И в жизни вы очень добрый.
– Продолжай так думать, если тебе так проще, – отозвался Кошмарыч. И вот поди, пойми его. И не согласился, и не возразил!
С другой стороны, он прав. Мне, в общем-то и не очень важно, я сама всё придумаю и представлю.
– Сегодня никаких тяжело больных детей, – предупредил он меня, отвлекая от мыслей. – Но зато парочка сложных случаев. Скажем так, если бы Дед Мороз приходил только к хорошим детям, к этим он бы не пришел.
От предупреждения я легкомысленно отмахнулась. Взрослые часто недооценивали влияние волшебства на детей. Настоящие Снегурочка и Дед Мороз – какие могут оставаться гадости на уме? И первые три сна вполне соответствовали моим представлениям. Непростая жизнь делала наши сновидцев недоверчивыми и озлобленными, но хотелось им всем того же. Простого настоящего маленького чуда.
Я сама, без карты, одними руками и усилием воли вырастила в одном сне махонькую ёлочку, чем заслужила кивок от преподавателя. Еще бы вспомнить, по какому предмету это станет моим зачетом…
А вот в другом сне я схитрила и угловатой девочке-подростку, лицо которой уродовала недоверчивая ухмылка, подарила свой кокошник. Она хотела стать красивой, и я просто сняла с головы сияющий всеми оттенками убор, и надела на её жиденькие волосы. Густая седая бровь Мороза дрогнула, выдавая его недоумение, но я угадала. От неожиданности такого подарка тонкие губы девчонки дрогнули в самой настоящей искренней улыбке, и её лицо словно по волшебству расцвело. Я тоже не осталась в накладе – до сих пор я лишь слышала о таком, и сейчас могла наблюдать простое и обыденное чудо своими глазами.
И вот, когда я была на коне и в необычно приподнятом настроении, случился этот сон.
Мальчик совсем не выглядел обделенным вниманием, но наш совсем не кукольно-театральный вид и его заставил поступиться с долей скепсиса. По крайней мере, рассматривал он нас с жадным любопытством.
– Я не верю в Деда Мороза, – заявил он, сунув руки в карманы.
– Мне это не мешает, – спокойно ответил Кошмарыч, пригладив свою бороду. – Можешь не верить, я дозволяю.
Пацан весь покраснел от обиды и надулся. Я прикинула по виду сновидца – он был постарше Мортимера, но младше Ани. Хотя… девочки взрослеют рано. Может, ему и было около тринадцати. Вряд ли больше. Но если он хотел нас поразить тем, что не верит в сказку, то он опоздал. Лет на пять, я так думаю.
– И чуда настоящего вы сделать не можете, – продолжил мальчишка с упорством. – Подарки в мешок сложить любой может и бороду нацепить. А я хочу, как в сказке. Хочу, чтобы она прыгнула через огонь и растаяла!
Мальчишка ткнул пальцем в меня. Затурканная разнообразием чудес, которые у нас просили дети, я всерьез задумалась, как осуществить требуемое. Технически я не была слепленной из снега даже иллюзорно. Но практически это вполне можно было осуществить. Кощей бы локти сгрыз от зависти – такой вид смерти ему точно в голову не приходил. Но прежде, чем я успела что-то произнести, Кошмарыч задвинул меня за спину и снял теплые краги. Из-за спины мне было почти ничего не видно, но то, как голые кисти рук мастера обрастают шерстью, а его ногти отрастают крючковатыми прозрачными как слюда когтями, я не могла пропустить. А потом он сам заметно увеличился в росте, пожалуй, я теперь едва дотягивалась до его подмышки, его шуба трещала по швам, наливаясь как синяк багровой кровью. Со скрежетом полезли рога, сбрасывая с головы Кошмарыча шапку. Я ущипнула себя за руку, но проснуться в чужом сне я не могла. И отвлекать мастера вопросами вроде «В кого это вы превратились» почему-то не хотелось. Впрочем, тут мне помог сновидец.
– К-к-крампус, – пропищал мальчишка, мигом растеряв весь свой наглый вид.
– Ты был плохим мальчиком? – проскрежетал Кошмарыч. Не знаю, как пацан, а я немедленно пообещала себе быть хорошей девочкой. По крайней мере, на лекциях мастера точно.
– Но дед Мороз не может быть Крампусом, – дрожащим голосом пробормотал мальчишка. И чего он до сих пор не просыпается? Разве что Кошмарыч его удерживает во сне… Интересно, а он так может? – Это же не наша сказка…
Острые когти того чудовища, в которое превратился мой преподаватель, вспороли мешок с подарками, только вместо карт или подарков оттуда в облаке черной пыли высыпались угли.
– Хорошая вещь – глобализация, – прохрипел Кошмарыч с глухим смешком. Для мальчишки это оказалось слишком. Сон вспыхнул и свернулся, выкидывая нас за свои пределы.
Я наконец смогла разглядеть преподавателя. Что ж, теперь было видно, что это мастер Кошмаров, а не просто так, теоретик какой.
– Это было обязательно? – спросила я. Страха почему-то не было. Наверное, потому что я уже выросла и ко мне такое чудо прийти не могло. Ну или потому что глаза у Крампуса были прежние. Серые и равнодушные.
– Не люблю таких вот, – пояснил Кошмарыч, с каждым словом всё больше становясь собой. – В самом лучшем случае такие мальчики вырастают в нудных скептиков, в худшем они отравляют жизнь окружающих до тех пор, пока кто-то не ломает свою жизнь о неожиданно хрупкие конечности и черепушки этих мальчиков. И потом, он ведь не чуда хотел. Он хотел показательной смерти. А мы тут не фокусы показываем.
