Он при этом так полоснул по мне взглядом, что я всерьез испугалась. Не нужно ли ему для вычисления причин такой уникальности моего организма в нем покопаться?
Впрочем, тут и все остальные вылупились на меня так, что я почувствовала себя не в своей тарелке. Хорошо еще хоть мой стул был с краю, и меня эти взгляды не окружали!
– Сегодня урок уже подошел к концу, – снова мягко произнес Кощей, но я уже не обманывалась его тоном. Мне хотелось обратно к Кошмарычу, который пугал своим видом, но в глубине души я была уверена, что он меня не обидит. Тут же было ровно наоборот. – Послезавтра мы снова встречаемся здесь и будем рассматривать случай нашей гостьи и выбранный ею способ умереть взамен предназначенного сновидцем.
– Вообще-то этот сновидец не хотел, чтобы я умерла, – еле слышно пискнула я. Зря, наверное.
Кощей повернулся ко мне и оглядел без тени улыбки.
– Он, может, и не хотел, – наконец произнес он. – Но вот его подсознание – определенно было за. Мы обсудим это на следующем уроке. Он будет в пятницу четвертым, так вы ничего не пропустите в своей группе, Ольга.
Вылетела я из аудитории просто кипя от злости. Не желая снова глупо сорваться на Жюле, с которым мы только-только недавно помирились, я вихрем помчалась в комнату отдыха. Вообще первая мысль была пойти в столовую, благо еда успокаивала меня почище валерьянки, а уж тот факт, что во сне можно есть сколько угодно и не бояться потом за желудок, и вовсе делал это весьма привлекательным способом закопать свои печали и проблемы. Но я была уверена, что моя группа сейчас околачивается там же, а рассказывать что-то им мне не хотелось. Да и что я могу рассказать? Вся моя злость на уровне эмоций и внутреннего раздражения, которое вызывало несоответствие того, что я успела себе навоображать и реальности. Или наоборот. Я совсем запуталась, и готова была уже поверить, что последние холодные взгляды дорисовало мое воображение, подстегнутое Кошмарычем.
Так что вместо этого я отправилась в комнату отдыха, где можно сутками ни на кого не наткнуться. Разумеется, кроме тех моментов, когда ты об этом просто мечтаешь – об этом я догадалась после того, как нос к носу столкнулась с Вестом. Я уже почти забыла, как он выглядит, так давно его не видела. Мною овладело злое веселье. Пожалуй, я могу воспользоваться этим в своих целях.
– Ты! – я ткнула в него пальцем с самым воинственным видом, не потрудившись даже поздороваться. – Ты будешь жертвой моего плохого настроения!
– Оу, – Вест почесал в затылке и отложил книгу на проплывающую мимо подушку. – Давай. И пока ты не начала, замечу, что я очень рад тебя видеть, хотя ты лохматая и злобная как фурия.
Я инстинктивно потянулась пригладить волосы и от этого разозлилась еще больше. Если у меня и оставалось где-то глубоко сомнение в том, что стоит срываться на ученике за его учителя, то сейчас оно полностью пропало.
– Это всё твой Кошмарыч! – заявила я и, не дожидаясь, когда Вест возразит мне, продолжила. – Он меня отправил учиться умирать, вместо того, чтобы научить, как избегать попадания в такие сны!
– О, ты к Кощею на факультатив попала? – наконец сообразил Вест. Я хотела было спросить, откуда он это знает, но потом вспомнила, что он учится на четвертом курсе. Да уж, мне могло повезти куда меньше, если бы Кощей вел свой факультатив для четверокурсников, и я попала бы к их группе. Хотя такое совпадение было бы уже перебором.
– Именно! – я схватила проплывающую мимо подушку и швырнула её в стену. – А если я не хочу уметь умирать во снах? Я прекрасно обходилась и без этого!
– Так дело не пойдет, – серьезно заметил Вест, вместе со мной проследив за ленивым полетом подушки, которая не соизволила даже удариться о препятствие. – Давай серьезнее.
Он порылся в карманах и вытащил две карты. Одну он тотчас спроецировал как кирпичную красную стену, которая повисла прямо в воздухе на расстоянии пару метров от нас, а вторую – в высокую стопку разноцветных тарелок.
– А осколки? – успела спросить я, пока моя рука хватала первую тарелку и запускала в стену. Звон разлетающейся на осколки тарелки принес мне некоторое облегчение, а что, разлетаясь, они превращались в мыльные пузыри, меня только подзадорило. – Еще!
– Всё для прекрасной леди, – шутовски поклонился Вест, протягивая мне всю стопку. Я заставила себя вспомнить, что терпеть его не могу, но тарелки метала одну за другой. Вскоре почти не видела стену и даже Веста из-за радужных мыльных пузырей, заполонивших комнату отдыха.
Наконец запал кончился, и я бессильно упала на свою подушку, позволяя ей медленно нести меня по кругу. Вест же спокойно убрал стену и остатки тарелок, а карты спрятал в карман.
– Попросил знакомую из снотоков мне такую штучку нарисовать, – пояснил он, вращаясь вместе с подушкой на расстоянии вытянутой руки и пальцем лопая пузыри. – Иногда очень помогает. Можно еще дартс сделать или грушу. Хотя у нас как-то один юморист сделал боксерскую грушу в виде обычной, и она под руками проламывалась и брызгала липким сладким соком…
Его голос уже превратился в бормотание где-то на периферии сознания, я закрыла глаза, позволяя подушке меня укачивать. Лишь одну минуточку подремать, и можно отправляться к себе и спокойно поучить уроки…
Я почти не удивилась, очнувшись рядом с тем незнакомцем, на глазах которого я окаменела. Еще меньше меня удивило то, что я наполовину вмерзла в какую-то льдину, а этот парень бегал вокруг меня, пытаясь то ли растопить лед, то ли отколупать от него кусочек.
– Тебя как зовут-то? – губы едва меня слушались, и я очень пожалела, что это не мой сон, а этого парня. Сейчас я была бы рада проснуться.
– Я-янд-д-ра, – простучал зубами этот тип. Похоже, тоже замерз. Интересно, а он после моей смерти просыпается или тоже умирает? Не очень умная мысль, но какая уж есть.
– А если по-русски? – – я не могла вспомнить, знает ли мое имя этот несчастный, и на всякий случай представилась. – Я вот Ольга.
– Олга, – почти успешно повторил парень и наморщил лоб. – Андрей.
– Андрей, – повторила я. – Я не буду спрашивать, как мы с тобой сюда попали, Андрей, но можно, ты не будешь пытаться бить по этому льду ледорубом? Ты откромсаешь лед вместе с моей ногой.
– Если лед поднимется выше, у тебя остановится сердце, – глядя на меня глазами побитого щенка, пояснил Андрей и ткнул пальцем в мою легкую рубашку чуть пониже груди.
Объяснять ему, что я уже не чувствую даже свободных ото льда рук, я не стала. Как и то, что сердце билось уже так медленно, что почти причиняло мне боль.
Может, мне всё-таки стоило серьезнее относится к беспокойству кошмарных близнецов? Правда, это всё равно бы мне не помогло – ничему полезному научить они меня не успели. В этот момент позади меня раздался шепот:
– Просыпайся, Ольга. Сейчас же!
– Это он спит, а не я, – едва шевеля губами, произнесла я.
– Ты тоже, – нетерпеливо повторил шепот. – Пусти меня на свое место, ну же! Давай.
