– Спасибо, Константин Константинович, – ответил тот, что у кафедры. Я бы умерла от стыда прямо тут, если бы лица моих одногруппников не говорили ясно о том, что для них это не меньший сюрприз, а то и больший.
Тем временем, «мой» Кошмар Кошмарович закрыл за мной дверь, сам оставшись за нею. Стало немного легче.
– Можете записать тему сегодняшнего занятия, – произнес оставшийся мастер. – Один из самых скромных, но популярных страхов – привлечь к себе внимание опозданием. Коротко обозначим его как «Опоздание». А доппельгангеров и другие страхи, связанные с самим собой, мы будем проходить на третьем курсе. Это действительно сложная тема.
Я прошла на свое место. Понятно теперь, я была всего лишь экспонатом для пояснения темы. Не очень приятно, но куда лучше, чем на самом деле прогулять урок.
Тема, кстати, неожиданно оказалась очень захватывающей. Оказалось, что как кошмар этот тип снов годится не для всех – некоторые довольно слабо реагируют на свое опоздание даже в реальности. Однако усилить его можно, выбрав правильно место и время. Самые сильные эмоции человек испытывает, опаздывая на редкий транспорт вроде самолета или поезда, особенно если опаздывает на мгновения. В зависимости от психологии человека такой сон можно наслоить мысль о стоимости билетов или о месте, куда человек собирался попасть до опоздания. Родителям, особенно матерям, сны про опоздания чаще всего приправляли страхами за детей – ребенок мог быть в уходящем поезде или же не попасть на спектакль из-за опоздавшего родителя.
– Как жестоко, – вырвалось у Джейн.
Я искоса глянула на неё. Мы мало знаем друг о друге, может, у Джейн есть дети?
– Кошмары снятся не просто так, – Кошмарыч был как всегда терпелив. – Чаще всего, если это не просто сброс во сне негативных эмоций, то проигрывание тревожащей человека ситуации. Встретившись с ней во сне, человек или привыкнет к мысли о таком варианте, или же побережется и сумеет избежать реального воплощения страха. Разумеется, дается это не всем, но раз за разом выбрасывая эмоции во снах, человек становится закаленнее в реальности. А для клинических случаев у нас есть кошмар-перевертыш. Правда, всем сновидцам с клинической фобией мы его не сним. Потому что – и это отметьте отдельно! – мы не лекари. Мы – морфы.
– Кошмар-перевертыш? – кто-то должен был это спросить, и Вячеслав не подвел ожидания мастера.
– Вы бежите и опаздываете всё равно на пароход, предположим, – чуть повернулся к нему лицом Кошмарыч. – А когда он отходит, и вы рвете на голове волосы и пинаете чемодан, вы видите надпись «Титаник». И таких примеров множество. Кошмары-перевертыши могут быть на экзамене на четвертом курсе, на пятом мы с вами будем встречаться лишь в том случае, если кошмары станут вашим профилем.
И уставился на меня, разумеется.
Пришлось уткнуться в свою тетрадь, чтобы никак не отреагировать. Занятие было очень интересным, а кошмары – не таким уж большим злом. Но хотела ли я стать мастером в кошмарах? Вот уж не уверена.
И задание было простое – написать самые распространенные страхи из тех, что снятся самым разным людям. Одну дюжину страхов. Кто больше угадает в результате, получит первый значок. Это всех вдохновило. Мы уже знали – кто от старших, кто из расписания и инструкций, что значки с черными или цветными зонтиками шли в зачет оценок не меньше, чем реальные оценки в журнале. Даже лучше – ими можно было зачесть экзамен или зачет. Небольшая уловка для того, чтобы не терять хороших сноходцев, просто неспособных к одному или другому виду снов.
Так что настроение после урока у всех было боевое. Мы веселились, словно уже сдали первую сессию, никак не меньше. Даже диффенбахия выглядела бодрячком, равно как и её хозяйка – всё-таки за старушку я особенно переживала.
Поэтому мы как-то пропустили момент, когда в классе появился следующий преподаватель. Он, по сравнению с Кошмарычем, облаченным в латы и плащ, выглядел слишком обычно. Невысокий, худощавый с бородкой, скорее напоминающей затянувшуюся небритость, он был довольно молод. Даже наши детки на него отреагировали без восторга – Аня наморщила нос, а Мортимер застыл с какой-то презрительной миной.
Я даже как-то засомневалась, что хорошо разбираюсь в детях. Эти были какие-то инопланетяне, а не дети. Хотя, если уж совсем серьезно – сны были тем самым местом, где каждый мог оказаться совершенно кем угодно. Я лишь надеялась всем сердцем, что из нашей милой Анны Васильевны в какой-нибудь неподходящий момент не полезут щупальца. А подходящего для этого момента я пока и не придумала.
– Доброго часа, – поприветствовал нас преподаватель. – Я познакомлю вас с предметом, имеющим грани теории и практики. Сегодня я уже работал с теоретиками первого курса…
Он зажмурился, словно не мог скрыть восторга, в который его вогнали теоретики первого курса. Даже обидно.
– Представьтесь, пожалуйста, – подняла руку Джейн. Вот уж человек полностью влился в ход работы. И тетрадь у неё были для каждого предмета своя, и сумка аккуратная, с кожаными заплатками. Выглядело круто.
Преподаватель неожиданно смутился. Не знаю, после Картины Георгиевны мы вообще вряд ли чему-то удивимся, надо было ему так и сказать, но я всё ещё придерживалась тактики незаметности и промолчала.
– Меня зовут Кир, я преподаю проекцию пространства, один из немногих общих предметов для теоретиков и практиков, – бодро начал он, но увести тему ему не удалось.
– Кир… а по отчеству? – Вячеслав чуть опустил очки и принялся поверх них разглядывать преподавателя.
Нет, конечно, Кир мог оказаться, как и Джейн – другой нации и культуры, но, похоже, потихоньку мы стали различать эти варианты, пока на интуитивном уровне. И покраснение кончиков ушей Кира подразумевало, что в этот раз интуиция не подвела.
– Лучше без отчества, – почти прошептал он, отчего стал выглядеть еще моложе. Мортимер отвернулся, Аня фыркнула, а Сергей что-то прошептал на ухо Вите. Полагаю, что-то смешное. Стоит приходить пораньше и садиться где-то рядом с ними – точно будет веселее.
Все остальные же продолжали молча смотреть на преподавателя, и тот развел руками, мол, я вас предупреждал, ребята, и совершенно не запинаясь, произнес:
– Кир Анемподистович к вашим услугам.
Кто-то из наших негромко чертыхнулся, по-видимому, тщетно пытаясь повторить это.
– Между прочим, по-гречески Анемподист – беспрепятственный, – продолжил вещать преподаватель, избавившись от первоначального смущения.
– Давайте и впрямь без отчества, – выразил наше общее желание Дмитрий и добавил уже, по-видимому, от себя. – Простите.
Кир махнул рукой и начал наконец урок.
Наконец-то я могла себя почувствовать на самом деле особенной!
Дело в том, что Кир начал рассказывать нам о картах. Тех самых, что группа Рыбы использовала для создания острова. Или таких же.
– Эти наборы создавали теоретики, – Кир очень профессионально раскинул карты так, что в каждой кучке было по пять-шесть штук. Не больше. – Это ваши с ними будущие места для выполнения домашней работы. В отличие от обычного сна, в такой вы всегда сможете вернуться к нужному месту.
