А еще… какая-то мысль вертелась в голове, очень важная.
– Подожди, – это очнулся Вячеслав. – А когда это всё было?
Дмитрий смущенно вздохнул и порылся в карманах, вынимая простую ириску «Золотой ключик».
– Сегодня, – наконец произнес он, вертя в руках конфету.
Все снова замолчали, а я поняла, что меня смущало во всей этой истории – судя по всему, Кошмарыч уже сейчас имел необходимую власть и мог приводить в забвение кого желал и с тем же успехом творить хаос. Ему не нужны были ученики или интриги для того, чтобы добиться этого умения. Вест мне соврал или сам не знал этого? С этим мне предстояло тоже разобраться.
Но как следует обдумать это не дала Картина Георгиевна, снова ступившая на пол, словно стояла за невидимой стеной. И подслушивала, разумеется. Хотя… если забыть о том, что она ректор – кошки ведь очень любопытны, разве нет? Могла и стоять.
– Познакомились, – сладко улыбнулась она, не спрашивая, а утверждая. Точно подслушивала. – Давайте тогда проведем первое занятие. Иначе вы просто не сможете сюда вернуться.
Мы испуганно переглянулись. Сбалансированная мы группа или не очень, но терять новые возможности не хотелось никому. Разве что у детишек были странные лица, Мортимеру будто всё равно, а Аня смотрела упрямо, будто хотела сказать, что она и без подсказок сколько хочешь раз придет и уйдет. Ну да дети – они такие. Они еще верят в свою исключительность, и всех их обязательно навестят феи, совы и кто там еще приносит доказательство того, что этот конкретный ребенок – гений и спаситель всего мира? Жаль, что я уже выросла.
– А почему не сможем? – кажется, это Сергей.
– Таких кабинетов в нашей школе сколь угодно много, – с готовностью пояснила ректор. – Как вы можете быть уверенными, что вам приснится именно ваш?
Мы как по команде принялись оглядываться. Аудитория и впрямь безликая – глаз ни на чем не останавливается, скользит дальше.
– А если выбрать константой преподавателя? – это уже Виктор. Нет, не школьники. Тут сразу студентов видно. В школу к нам приходили недавние выпускники и рассказывали о том, как важно в ВУЗе участвовать в семинарах и этих… коллоквиумах. Можно получить «автомат» и не сдавать экзамен. Не сдавать экзамен – это мы все запомнили, даже те, кому никак не грозило поступить в университет. Вот и сейчас они оба с Сергеем без опаски приняли игру и пытались решить предложенную загадку, пока остальные мялись и пытались выглядеть умнее. Я, по крайней мере, точно.
– Мысль хорошая, – кивнула Картина Георгиевна, но долго радоваться Виктору не дала. – Но неправильная. Дело в том, что мастеров куда меньше, чем групп, и одновременно мы находимся рядом с самыми разными учениками. Вы можете промахнуться группой и курсом, и это в лучшем случае. Если повезет меньше, так же попадете разом на несколько параллельно идущих урока. А это чревато…
И она совершенно несолидно покрутила пальцем у виска. Кошка – что с неё возьмешь. Придется просто привыкать.
– А если представлять группу? – предположил Вячеслав, и сам же возразил себе. – Если кто-то опоздает или не явится…
Картина Георгиевна зажмурилась от удовольствия, дергая ушками.
– А давайте я тут свою диффенбахию поставлю, – неожиданно предложила наша старушка-одуванчик, и, недолго расходясь словом и делом, вытащила из авоськи свой фикус. То есть, диффенбахию, конечно. – Поливать только надо не забывать…
– То есть, можно любые предметы привнести и на них ориентироваться? – уточнила Джейн у Картины, когда мы убедились, что ректор не будет оспаривать предложение Анны Васильевны.
Та кивнула. Не знаю, о чем подумали другие, а вот я никак не могла избавиться от мысли, что мы могли изобразить тут статую Морфея в мраморе и золоте или фонтан, а будем возвращаться к фикусу. Даже если этот фикус – диффенбахия.
– Перейдем к следующему вопросу, – Картина Георгиевна оглядела нас, и перед каждым тотчас появился лист бумаги и ручка. Кажется, ручки тоже характеризовали нас, потому что у меня был почти настоящий паркер, а вот у Ани-школьницы нечто невыносимо яркое и почему-то с хохолком из ядовито-зеленых перьев.
Лист бумаги висел в воздухе, но также ощущался, как если бы лежал на твердой поверхности. Если это не магия, то я не знаю, что это. Впрочем, сны всегда были такими – я просто этого не замечала.
– Напишите, для чего нужны морфы, – она уставилась на нас немигающим взглядом и посчитала нужным уточнить. – Если кто-то не знает, то морфы – это и есть сноходцы. Причем не важно, закончившие Университет или еще нет.
– А дикие морфы бывают? – неожиданно поинтересовалась Джейн.
– Полагаю, что да, – туманно ответила Картина Георгиевна. – Пишите!
Никогда я так не боялась проснуться раньше времени. Сочинения мне давались всегда замечательно, а сейчас появился первый шанс выделиться в своей группе. У меня было преимущество, я видела, как работает группа Рыбы, и не понаслышке знала, как важно найти свое место в совместной работе. Я только сомневалась, хочу ли я как Рыба заправлять всем – это требовало много внимания и сил, а результат был не таким уж замечательным. Это я уже судила по Весту и Тине, которые явно избегали делиться информацией со своей командиршей.
Так что я разогналась, вступление, основные тезисы, выводы, известные мне факты и примеры, экскурс в историю… Умный листок удлинялся, сколько мне было нужно, заворачиваясь в свиток.
Когда я подняла голову от листка, то обнаружила, что ждут только меня. К счастью, мое сочинение уже выглядело законченным. Разумеется, большинство присутствующих было старше меня, но я надеялась, что мой опыт тоже чего-то да значит. И потом, многие уже успели не только узнать, но и забыть, как писать сочинения. В любом случае, выбирать не приходилось, и я протянула свой свиток ректору.
– А теперь правильный ответ, – и на этих словах коварной кошки наши сочинения в её руках с легким хлопком разлетелись на мельчайшие кусочки и белыми снежными хлопьями медленно закружились над полом. – Морфы в общем-то и не нужны вовсе.
Дальше я её слушала вполуха. Просто не могла оторвать взгляда от этих снежинок. Мне даже казалось, что если я протяну руку, то они растают.
Картина Георгиевна говорила о том, что сны существовали и до появления морфов, что они пусть и не были такими яркими и подробными, но были. И запоминались они куда реже и чаще были только переработкой мозгом произошедшего за день. И до сих пор эти неучтенные, дикие сны снились, но так же, как и раньше пропадали забытыми куда чаще, чем те, что рождались с помощью сноходцев. Этот живой и постоянно изменяющийся мир мог бы жить без морфов, но он был бы совсем другим.
Ректор еще говорила, когда я не выдержала и протянула ладонь, подставляя её под еще не упавшие на пол хлопья, так похожие на снег.
Два обрывка упали мне на руку, и я едва не сжала ладонь от неожиданности – они были холодными! Но уже через мгновение они сверкнули каплями, в которых можно было рассмотреть причудливо свернувшиеся слова.
