«Мерзопакостная личность»
Дипломат – это человек, который открыто говорит то, что не думает.
Джованни Гуарески
Фредерик Бейли был человеком Востока по рождению и человеком Запада по национальности. Он появился на свет в пакистанском городе Лахоре в семье британского офицера и впоследствии продолжил семейную традицию служения британской короне. Участник гималайских экспедиций, медалист географического общества, собиратель ботанических коллекций, этот человек сильно напоминал агентов-дипломатов первой половины века минувшего – образованных исследователей, ученых, путешественников, а не сухих служак, чиновников-карьеристов или жестоких вояк. Возможно, Бейли был бы даже уместен в обществе Яна Виткевича, Александра Бёрнса, Е.П. Ковалевского – всех тех агентов-миссионеров, которые наряду с переговорами решали и свои научные, познавательные задачи. Но в ХХ веке наступило время еще более жесткой дипломатии – скрытой войны разведок и борьбы за передел территорий. Возможно, это покажется странным, но то, что еще сто лет назад называлось «Большой игрой», имело теперь мало общего с игрой: теперь это была суровая реальность. И в ней Бейли действовал по другим правилам, точнее – без правил. Он пользовался своими связями с белым подпольем и торговцами, бродившими по азиатской пустыне бандами и наемниками, работавшими за деньги. Растерянность русско-советских дипломатов, у которых сменились власть и приоритеты, была английскому агенту только на руку.
У Бейли уже имелся опыт подпольной деятельности в Ташкенте. Он возглавлял английскую миссию, прибывшую в Ташкент 10 августа 1918 года. У Бейли и его коллеги капитана Л.С. Блейкера не было дипломатических документов, подтверждающих официальный характер миссии, но были свои секретные задачи.
Ф. Бейли. Справа он же в русской одежде. Ташкент. 1919 г.
Через несколько дней после их приезда в Ташкенте появился бывший британский консул в Кашгаре Джордж Маккартни, который собирался вернуться в Англию, но понял, что через Россию это сделать не получится. Маккартни отрекомендовал Бейли и Блейкера комиссариату иностранных дел Туркестанской республики как дипломатических представителей англо-индийского правительства, и с этого момента они воспринимались как дипломаты. Наркомат Туркестана запрашивал индийское правительство по радиотелеграфу, но, даже получив подтверждение, продолжал относиться с миссии с недоверием, и, как оказалось, не зря.
Пользуясь дипломатическим прикрытием, Бейли и капитан Блейкер наладили связи с басмачами и подпольем, оказывали им финансовую помощь и передавали секретные сведения. Как раз после появления английской миссии начались военные действия около Ашхабада. Там, на Закаспийском фронте, армия генерала У. Маллесона вела бои с Красной армией. Меньшевистское правительство пользовалось поддержкой англичан. Тогда по отношению к английской миссии в Ташкенте возникло недоверие.
Потом появились письма сотрудника Русско-азиатского банка в Кашгаре, в которых он сообщал председателю ЦИК Туркестана левому эсеру Успенскому, что британская миссия состоит из агентов, которые связаны с банковской оппозицией.
Бейли и Блейкеру пришлось оправдываться. Они говорили, что все происходящее на Закаспийском фронте является случайным совпадением и недоразумением, к которому они не имеют отношения. Полковник Бейли даже давал интервью «Нашей газете» Ташкента от 21 августа 1918 года: «Миссия прибыла в Ташкент… с целью ознакомиться с положением дел в Республике и рассеять необоснованные слухи о существующих якобы намерениях Англии вмешаться через Афганистан во внутренние дела Туркестанской республики. Миссия протестует против этих слухов, исходящих, по её мнению, из немецких источников…»
Чекисты догадывались, что целью англичан была организация восстания в Туркестане, а деньги и оружие они добывают на английских базах в Кашгаре и Мешеде.
Маккартни и Блейкер уехали из Ташкента в Кашгар 28 сентября 1918 года, и Бейли остался в обществе слуги-индуса Хан-Назара Ифтикора. Он получил приказ вернуться в Индию, но правительство Туркестана намеренно тянуло с выдачей выездных документов. Стало ясно, что Бейли раскрыт чекистами. Его подвергли домашнему аресту и обвинили в финансировании басмачей Ферганской долины. Бейли ни в чем не признавался, а затем сумел добиться освобождения от ареста. За ним установили слежку и запросили разрешение на его арест в Москве. Бейли об этом сообщили, и он, переодевшись в форму австрийского военнопленного, 1 ноября 1818 года ушел от слежки, или, как говорят разведчики, грамотно «слился» от спецслужб.
Именно с таким матерым волком приходилось впоследствии иметь дело советской дипломатии в Афганистане.
Авантюры дипломата
Когда Бейли покинул Ташкент, никто не знал, где он. А он очень скоро вернулся обратно, на этот раз – нелегально. Помог ему австрийский военнопленный Мандич, заместитель заведующего вторым отделением Военного контроля. Туда же Бейли устроился в роли военнопленного из Австрии с коммунистическими убеждениями. Ситуация сложилась почти анекдотическая: ташкентские чекисты были убеждены, что английский эмиссар уже далеко, а он действовал у них под боком, но уже в другом обличье. Подумать только: любитель риска полковник Бейли, обосновавшийся в Военном контроле, руководил антибольшевистским подпольем Туркестана. И это еще не все: именно Военный контроль послал Бейли в Бухару для проведения операции советской контрразведки, направленной против английских агентов при дворе бухарского эмира. И уже из Бухары Бейли наконец успешно прибыл в расположение своего непосредственного начальника – генерала У. Маллесона. О своих приключениях Бейли позднее написал книгу «Миссия в Ташкент», которая была опубликована в 1946 году.
Ирина Рахмани, знавшая и Бравина, и Бейли, называла последнего «мерзопакостной личностью», но не отказывала ему в ловкости, изворотливости и профессионализме. Полковник действительно умел маскироваться, менять обличье, причем риск только забавлял его, превращал его жизнь в приключение. Он без всякого страха бродил по улицам советского Ташкента и посещал любые учреждения, принимая облик то австрийского военнопленного, то советского чекиста, то туркменского торговца, то обычного служащего. По словам Ирины, муж рассказывал ей, что в резиденцию русской миссии, находившейся в Ташкенте, стал заглядывать чешский солдат Мунтц, дезертировавший во время войны и перешедший на сторону революции. Им оказался полковник Бейли. Он в совершенстве знал немецкий и пушту, поэтому особенно любил изображать пленных австрийцев или местных жителей. Знание языков помогало ему быть в курсе событий, ведь он без труда подслушивал чужие разговоры. А в числе его русских знакомых были брат Керенского Федор, сын великого князя Николая Константиновича Искандер, брат генерала Корнилова и даже семья Рерихов, которая из-за него чуть не погибла во время своей экспедиции.
Рур в огне
После окончания Первой мировой войны в Германии усиливались голод, агрессивность, политическая и национальная рознь, недовольство евреями – мигрантами из Польши, где в это время диктатор Пилсудский устраивал свои гонения. И, конечно, в Германию вернулось множество ветеранов войны – «седых мальчиков», по выражению другого немецкого классика, Эриха-Мария Ремарка. Раненые, покалеченные, отравленные собственным ипритом и даже уцелевшие и физически здоровые, но надломленные, обиженные на жизнь и на правительство из-за отсутствия образования, безработицы и полного равнодушия к их боевым заслугам, все эти люди, научившиеся только воевать и стрелять, стали превосходным оплотом для зародившейся НСДАП – партии национал-социалистов. Какой-нибудь мелкий чин в структуре национал-социалистов, к примеру – шарфюрер, присматривался и подбирался к такому молодому ветерану, настраивал его против мигрантов, лавочников, тех, кто неплохо устроился, агитировал вступать в партию. Он же, этот шарфюрер, подтверждал свои слова делами – предлагал рабочее место на одном из заводов: «Партия не оставит тебя на улице». Это порождало в молодом человеке чувство благодарности, он охотно вступал в партию, которая его кормит, и начинал бороться против общих врагов.
